Літературний диктант
за твором Генріха Белля
«Подорожній, коли ти прийдеш у Спа...»
1. Де опинився поранений вояк німецької армії?
2. Куди з машини переносили поранених?
3. Чим були викликані сумніви пораненого солдата?
4. Як поводить себе поранений?
5. Чи здогадувався юнак про характер свого поранення?
6. Як почувався солдат у стінах гімназії, де ще три місяці тому навчався?
7. Які спогади про уроки навіяла зала малювання?
8. Кого солдат згадував з теплом?
9. Чи успішно прооперували сусіда солдата?
10. Коли солдат остаточно переконався в тому, що він у своїй школі?
11. Що з’ясувалося, коли його розмотали на операційному столі?
12. Хто допомагав лікарю під час операції?
В дороге, занявшей две с небольшим недели, «ничего не случилось слишком замечательного», и только уж в трактире близ Гадяча с ним свёл знакомство Григорий Григорьевич Сторченко, сказавшийся соседом из села Хортыше и называвшим непременно в гости. Вскоре после сего происшествия Иван Федорович уже дома, в объятиях тётушки Василисы Кашпоровны, чья дородность и исполинский рост не слишком соответствуют жалобам ее в письме. Тётушка исправно ведёт хозяйство, а племянник неотлучно бывает в поле при жнецах и косарях и так, бывало, пленяется красотами природы, что забывает отведать любимых своих галушек. Меж делом тётушка замечает, что вся земля за их хутором, и само село Хортыше, записана бывшим хозяином Степаном Кузьмичом на Ивана Федоровича (тому причиной, что он наведывался к матушке Ивана Федоровича задолго до его рождения) , есть где-то и дарственная, — вот за ней-то и едет в Хортыше Иван Федорович и встречает там знакомца своего Сторченка,
Хлебосольный хозяин запирает ворота, распрягает коней Ивана Федоровича, но при словах о дарственной внезапно глохнет и поминает таракана, что сидел некогда у него в ухе. Он уверяет, что дарственной никакой нет и не было и, представив его матушке с сёстрами, влечёт Ивана Федоровича к столу, где тот знакомится с Иваном Ивановичем, голова коего сидит в высоком воротнике, «как будто в бричке». Во время обеда гостя потчуют индейкою с таким усердием, что официант принуждён стать на колени, умоляя его «взять стегнушко». После обеда грозный хозяин отправляется вздремнуть, и оживлённая беседа о делании пастилы, сушении груш, об огурцах и посеве картофеля занимает все общество, и даже две барышни, сестры Сторченки, принимают в ней участие. Вернувшись, Иван Федорович пересказывает тётушке своё приключение, и, крайне раздосадованная увёртливостью соседа, при упоминании барышень (а особливо белокурой) она одушевляется новым замыслом. Думая о племяннике «ще молода дытына», она уж мысленно нянчит внучат и впадает в совершенную рассеянную мечтательность. Наконец они сбираются к соседу вместе. Заведя разговор о гречихе и уведя старушку, она оставляет Ивана Федоровича с барышней наедине. Обменявшись, после долгого молчания, соображениями относительно числа мух летом, оба умолкают безнадёжно, и заведённая тётушкой на возвратном пути речь о необходимости женитьбы необычайно смущает Ивана Федоровича. Ему снятся чудные сны: жена с гусиным лицом, и не одна, а несколько, в шляпе жена, в кармане жена, в ухе жена, жена, подымающая его на колокольню, поскольку он колокол, жена, что вовсе не человек, а модная материя («возьмите жены <…> из неё все теперь шьют себе сюртуки»). Гадательная книга ничем не может оробевшему Ивану Федоровичу, а у тётушки уж «созрел совершенно новый замысел», которого нам не суждено узнать, поскольку рукопись здесь обрывается.