"...Седой, незыблемый Кавказ <... >Мне тайный голос говорил, / Что некогда и я там жил..." "...Дитя неведомой страны..."
"...А мой отец? он как живой / В своей одежде боевой / Являлся мне, и помнил я / Кольчуги звон, и блеск ружья, / И гордый непреклонный взор..."
"...Но в нем мучительный недуг / Развил тогда могучий дух / Его отцов..."
"...дай руку мне; / Ты чувствуешь, моя в огне… / Знай, этот пламень с юных дней / Таяся, жил в груди моей; / Но ныне пищи нет ему, / И он прожег свою тюрьму..."
"...И, гордо выслушав, больной / Привстал, собрав остаток сил..." "...Он знаком пищу отвергал, / И тихо, гордо умирал..."
"...Без жалоб он / Томился – даже слабый стон / Из детских губ не вылетал..." "...Ты помнишь детские года: / Слезы не знал я никогда..." "...И повесть горьких мук моих / Не призовет меж стен глухих / Вниманье скорбное ничье..."
"...Бродил безмолвен, одинок, / Смотрел вздыхая на восток, / Томим неясною тоской / По стороне своей родной..."
"...Унесть в могилу за собой / Тоску по родине святой..."
"...Напрасно грудь / Полна желаньем и тоской: / То жар бессильный и пустой, / Игра мечты, болезнь ума..." "...про милую страну..."
"...Но людям я не делал зла, / И потому мои дела / Не много пользы вам узнать..."
"...Я вырос в сумрачных стенах, / Душой дитя, судьбой монах..." "...угрюм и одинок, / Грозой оторванный листок..."
"...Таков цветок/ Темничный: вырос одинок / И бледен он меж плит сырых..." "...Я сам, как зверь, был чужд людей..."
"...Я был чужой / Для них навек, как зверь степной..."
"...Я видел у других / Отчизну, дом, друзей, родных, / А у себя не находил / Не только милых душ – могил!.." "...виденья снов живых / Про милых ближних и родных, / Про волю дикую степей..."
"...Но с жизнью жаль расстаться мне..." "...Ты жил, – я также мог бы жить!.." "...Ко мне он кинулся на грудь; / Но в горло я успел воткнуть / И там два раза повернуть / Мое оружье…"
"...Удар мой верен был и скор. / Надежный сук мой, как топор, / Широкий лоб его рассек..."
"...Но нынче я уверен в том, / Что быть бы мог в краю отцов / Не из последних удальцов..."
"...Я цель одну, / Пройти в родимую страну, / Имел в душе..."
Традиционно жанр стихотворения «К морю» определяют как элегию. Однако скорее следует говорить о сочетании таких жанров, как послание и элегия. Жанр послания проявляется уже в самом названии стихотворения, но содержание остается чисто элегическим.
В первой же строке стихотворения лирический герой прощается с морем («Прощай, свободная стихия!»). Это прощание — и с реальным Черным морем (в 1824 году Пушкина высылают из Одессы в Михайловское, под надзор отца), и с морем как романтическим символом абсолютной свободы, и с самим романтизмом.
Образ моря, бушующего и свободного, занимает центральное место. Сначала море предстает перед нами в традиционно романтическом духе: оно символизирует жизнь человека, его судьбу. Затем картина конкретизируется: море связано с судьбами великих личностей — Байрона и Наполеона.
В этом стихотворении происходит прощание поэта с романтизмом, с его идеалами. Пушкин постепенно обращается к реализму. В двух последних строках элегии море перестает быть романтическим символом, а становится просто пейзажем.
В элегии «К морю» поднимается традиционная для бегства героя. В этом смысле его интересно сопоставить с одним из первых стихотворений романтического периода в творчестве Пушкина «Погасло дневное светило...» (1820), где также возникает тема бегства. Здесь лирический герой стремится уйти в какие-то неведомые «волшебные края» (романтическое неприятие окружающей действительности), а в стихотворении «К морю» говорится уже о неудаче этого романтического путешествия:
Не удалось навек оставить
Мне скучный неподвижный брег,
Тебя восторгами поздравить
И по волнам твоим направить
Мой поэтический побег!
В стихотворении «Погасло дневное светило...» герой стремится к «отдаленному берегу», который представляется ему идеальным краем (романтическое «там»), а в элегии «К морю» герой сомневается в его существовании:
"...Я молод, молод..." "...Я мало жил..."
"...Седой, незыблемый Кавказ <... >Мне тайный голос говорил, / Что некогда и я там жил..." "...Дитя неведомой страны..."
"...А мой отец? он как живой / В своей одежде боевой / Являлся мне, и помнил я / Кольчуги звон, и блеск ружья, / И гордый непреклонный взор..."
"...Но в нем мучительный недуг / Развил тогда могучий дух / Его отцов..."
"...дай руку мне; / Ты чувствуешь, моя в огне… / Знай, этот пламень с юных дней / Таяся, жил в груди моей; / Но ныне пищи нет ему, / И он прожег свою тюрьму..."
"...И, гордо выслушав, больной / Привстал, собрав остаток сил..." "...Он знаком пищу отвергал, / И тихо, гордо умирал..."
"...Без жалоб он / Томился – даже слабый стон / Из детских губ не вылетал..." "...Ты помнишь детские года: / Слезы не знал я никогда..." "...И повесть горьких мук моих / Не призовет меж стен глухих / Вниманье скорбное ничье..."
"...Бродил безмолвен, одинок, / Смотрел вздыхая на восток, / Томим неясною тоской / По стороне своей родной..."
"...Унесть в могилу за собой / Тоску по родине святой..."
"...Напрасно грудь / Полна желаньем и тоской: / То жар бессильный и пустой, / Игра мечты, болезнь ума..." "...про милую страну..."
"...Но людям я не делал зла, / И потому мои дела / Не много пользы вам узнать..."
"...Я вырос в сумрачных стенах, / Душой дитя, судьбой монах..." "...угрюм и одинок, / Грозой оторванный листок..."
"...Таков цветок/ Темничный: вырос одинок / И бледен он меж плит сырых..." "...Я сам, как зверь, был чужд людей..."
"...Я был чужой / Для них навек, как зверь степной..."
"...Я видел у других / Отчизну, дом, друзей, родных, / А у себя не находил / Не только милых душ – могил!.." "...виденья снов живых / Про милых ближних и родных, / Про волю дикую степей..."
"...Но с жизнью жаль расстаться мне..." "...Ты жил, – я также мог бы жить!.." "...Ко мне он кинулся на грудь; / Но в горло я успел воткнуть / И там два раза повернуть / Мое оружье…"
"...Удар мой верен был и скор. / Надежный сук мой, как топор, / Широкий лоб его рассек..."
"...Но нынче я уверен в том, / Что быть бы мог в краю отцов / Не из последних удальцов..."
"...Я цель одну, / Пройти в родимую страну, / Имел в душе..."
Традиционно жанр стихотворения «К морю» определяют как элегию. Однако скорее следует говорить о сочетании таких жанров, как послание и элегия. Жанр послания проявляется уже в самом названии стихотворения, но содержание остается чисто элегическим.
В первой же строке стихотворения лирический герой прощается с морем («Прощай, свободная стихия!»). Это прощание — и с реальным Черным морем (в 1824 году Пушкина высылают из Одессы в Михайловское, под надзор отца), и с морем как романтическим символом абсолютной свободы, и с самим романтизмом.
Образ моря, бушующего и свободного, занимает центральное место. Сначала море предстает перед нами в традиционно романтическом духе: оно символизирует жизнь человека, его судьбу. Затем картина конкретизируется: море связано с судьбами великих личностей — Байрона и Наполеона.
В этом стихотворении происходит прощание поэта с романтизмом, с его идеалами. Пушкин постепенно обращается к реализму. В двух последних строках элегии море перестает быть романтическим символом, а становится просто пейзажем.
В элегии «К морю» поднимается традиционная для бегства героя. В этом смысле его интересно сопоставить с одним из первых стихотворений романтического периода в творчестве Пушкина «Погасло дневное светило...» (1820), где также возникает тема бегства. Здесь лирический герой стремится уйти в какие-то неведомые «волшебные края» (романтическое неприятие окружающей действительности), а в стихотворении «К морю» говорится уже о неудаче этого романтического путешествия:
Не удалось навек оставить
Мне скучный неподвижный брег,
Тебя восторгами поздравить
И по волнам твоим направить
Мой поэтический побег!
В стихотворении «Погасло дневное светило...» герой стремится к «отдаленному берегу», который представляется ему идеальным краем (романтическое «там»), а в элегии «К морю» герой сомневается в его существовании:
Мир опустел... Теперь куда же
Меня б ты вынес, океан?
Судьба людей повсюду та же:
Где капля блага, там на страже
Уж просвещенье иль тиран.