В свои семнадцать лет она, по словам Чацкого, "расцвела прелестно" и, к тому же, проявляет завидную независимость суждений, которая недоступна ни Молчалину, ни ее отцу. Это видно, если сопоставить три высказывания: фамусовское "что станет говорить княгиня Марья Алексевна? ", молчалинское "ведь надобно ж зависеть от других" и слова Софьи: "Что мне молва? Кто хочет, так и судит". Она искренна в выражении своих чувств, вспомнить хотя бы, как она падает в обморок у всех на глазах из-за происшествия с Молчалиным. И ее любовь к нему – не лицемерие, не обман, а ее искреннее заблуждение. Софья была воспитана в доме отца, для девушки дворянского круга она получила достойное образование; но она, не зная бурных страстей в жизни, чересчур увлекалась чтением романов.
Ей сна нет от французских книг,
говорит ее отец о ней.
Она хочет видеть в Молчалине того самого единственного избранника. Хочет, потому что не с кем сравнивать, потому что больше никого нет; дом Фамусова – царство скуки и тоски для молодой девушки романтического склада мышления. И Молчалин, имея свой корыстный интерес, надевает маску такого скромного рыцаря из ее романов.
Но, тем не менее, Софья – дитя общества, в котором родилась и выросла. Она не брезгует ложью, чтобы отец не догадался о ее отношениях с Молчалиным, поскольку тот бы, естественно, был против такого брака, поскольку знал, что Молчалин беден. Скептически относясь к современному ей обществу, она, стоит заметить, не идет с ним на конфликт, она живет по его законам – и не чувствует себя очень ущемленной.
Что касается ее отношений с Чацким, то здесь она выступает скорее на стороне отца. Она не понимает того, что говорит ей молодой человек, его взволнованность, прямолинейность вызывает у нее если не страх, как у Фамусова, то, как минимум, раздражение. "Не человек – змея", – делает свой вывод Софья и придерживается его до конца пьесы. И, что интересно, именно она становится для Чацкого той силой, которая наносит ему последний, наиболее болезненный удар. Ведь вспомним – именно она пускает среди гостей Фамусова заведомо ложную сплетню о сумасшествии Чацкого. И самое главное – понимая, что подобные разговоры неизбежно вынудят молодого человека уехать из Москвы, она все же даже впоследствии не опровергает их.
Насколько глубоко Софья умеет чувствовать, видно и по ее слепой любви к Молчалину, и также по тому, как она переносит разочарование.
Если примитивно поделить персонажей на "плохих" и "хороших", что было характерно для предыдущей литературной традиции, где это деление было весьма очевидным, то Софья останется за пределами этой классификации, ее нельзя отнести ни к тем, ни к другим, она как бы посередине. Живя в доме Фамусова, дыша этой атмосферой, она все же близка Чацкому, и ни одна чаша этих весов не может перевесить. Ее образ стал одним из самых спорных в произведении, критики никогда не могли прийти к единому мнению, подвергая его анализу, но единственное, в чем они безусловно сходились, – это то, что присутствие в произведении подобного образа – это несомненный признак реализма, пусть даже и только зарождающегося в русской литературе.
В свои семнадцать лет она, по словам Чацкого, "расцвела прелестно" и, к тому же, проявляет завидную независимость суждений, которая недоступна ни Молчалину, ни ее отцу. Это видно, если сопоставить три высказывания: фамусовское "что станет говорить княгиня Марья Алексевна? ", молчалинское "ведь надобно ж зависеть от других" и слова Софьи: "Что мне молва? Кто хочет, так и судит". Она искренна в выражении своих чувств, вспомнить хотя бы, как она падает в обморок у всех на глазах из-за происшествия с Молчалиным. И ее любовь к нему – не лицемерие, не обман, а ее искреннее заблуждение. Софья была воспитана в доме отца, для девушки дворянского круга она получила достойное образование; но она, не зная бурных страстей в жизни, чересчур увлекалась чтением романов.
Ей сна нет от французских книг,
говорит ее отец о ней.
Она хочет видеть в Молчалине того самого единственного избранника. Хочет, потому что не с кем сравнивать, потому что больше никого нет; дом Фамусова – царство скуки и тоски для молодой девушки романтического склада мышления. И Молчалин, имея свой корыстный интерес, надевает маску такого скромного рыцаря из ее романов.
Но, тем не менее, Софья – дитя общества, в котором родилась и выросла. Она не брезгует ложью, чтобы отец не догадался о ее отношениях с Молчалиным, поскольку тот бы, естественно, был против такого брака, поскольку знал, что Молчалин беден. Скептически относясь к современному ей обществу, она, стоит заметить, не идет с ним на конфликт, она живет по его законам – и не чувствует себя очень ущемленной.
Что касается ее отношений с Чацким, то здесь она выступает скорее на стороне отца. Она не понимает того, что говорит ей молодой человек, его взволнованность, прямолинейность вызывает у нее если не страх, как у Фамусова, то, как минимум, раздражение. "Не человек – змея", – делает свой вывод Софья и придерживается его до конца пьесы. И, что интересно, именно она становится для Чацкого той силой, которая наносит ему последний, наиболее болезненный удар. Ведь вспомним – именно она пускает среди гостей Фамусова заведомо ложную сплетню о сумасшествии Чацкого. И самое главное – понимая, что подобные разговоры неизбежно вынудят молодого человека уехать из Москвы, она все же даже впоследствии не опровергает их.
Насколько глубоко Софья умеет чувствовать, видно и по ее слепой любви к Молчалину, и также по тому, как она переносит разочарование.
Если примитивно поделить персонажей на "плохих" и "хороших", что было характерно для предыдущей литературной традиции, где это деление было весьма очевидным, то Софья останется за пределами этой классификации, ее нельзя отнести ни к тем, ни к другим, она как бы посередине. Живя в доме Фамусова, дыша этой атмосферой, она все же близка Чацкому, и ни одна чаша этих весов не может перевесить. Ее образ стал одним из самых спорных в произведении, критики никогда не могли прийти к единому мнению, подвергая его анализу, но единственное, в чем они безусловно сходились, – это то, что присутствие в произведении подобного образа – это несомненный признак реализма, пусть даже и только зарождающегося в русской литературе.
удачи