В стихотворении "Пророк" (1826) в аллегорической форме рассказывается о преобразовании простого человека в поэта-пророка. "Шестикрылый серафим" наделяет человека "вещими зеницами", необыкновенным слухом, жалом "мудрыя змеи", вместо сердца "вдвигает" ему в грудь "угль, пылающий огнем". Но и этого полного преобразования оказывается недостаточно для того, чтобы человек стал поэтом-пророком, для этого нужна воля Бога: И бога глас ко мне воззвал: "Восстань, пророк, и виждь, и внемли, Исполнись волею моей, И, обходя моря и земли, Глаголом жги сердца людей". В стихотворении «Пророк» Пушкин разумеет поэта, наделенного только одним пророческим даром — жаждой к утверждению изначальных истин о мире, не затем, однако, чтобы понуждать всех других следовать за ним. Всякая претензия на это, от кого бы ни исходила она, связывает и его самого по рукам и ногам. Пушкинский поэт овладевает истинами, идя к ним "дорогою свободной", ничем не связывая свой «свободный ум» . Пушкинский «Пророк» претендует не на святость — на творчество Таким образом, Пушкин в "Пророке" видит назначение поэта и поэзии в том, чтобы "глаголом жечь сердца людей".
Своего рода поэтическим завещанием Пушкина явилось стихотворение "Я памятник себе воздвиг нерукотворный" (1836), написанное за полгода до смерти. Оно восходит к оде римского поэта Горация "К Мельпомене", стихотворениям Ломоносова, Державина. Пушкин выделил существенное качество своего творчества - служение народу, а также то, "что чувства добрые пробуждал" своим поэтическим творчеством: И долго буду тем любезен я народу, Что чувства добрые я лирой пробуждал, Что в мой жестокий век восславил я Свободу И милость к падшим призывал. Обращаясь к Музе, он призывает: Веленью божию, о муза, будь послушна, Обиды не страшась, не требуя венца; Хвалу и клевету приемли равнодушно, И не оспоривай глупца. Вот, если не трудно сделайте лучшим ответом Поэт, по мнению Пушкина, должен ни от кого не зависеть, ни перед кем "не клонить гордой головы", а достойно выполнять свое предназначение. Пушкин утверждает не только нужность своего творчества для всех народов, населяющих Россию, но и свое мировое значение. «Памятник» — это и своеобразный ответ царю на его «ласку» . Абсолютно на всех стихах поэта печать гения: «чувства добрые я лирой пробуждал» , «милость к падшим призывал» . «Памятник» — это и торжество всенародного любимца над «ложной мудростью» именитых, но обреченных на забвение современников.
А Хрюкин едва-едва успел дойти до ближайшего трактира, как туда вбежал городовой Елдырин.
- А иди-ка ты, брат Хрюкин, генерал Жигалов тебя кличет, да поторопись.
- Небось, боится генерал, что я на него мировому подам? Хочет мне малую толику деньжат подкинуть за палец мой изуродованный…
Оправившись, приосанившись, и застегнув жилетку, Хрюкин отправляется вслед за Елдыриным к генеральскому дому.
- Чего изволите, ваше высокоблагородие, - кланяется Хрюкин генералу.
- Так это ты, подлец, щенку в морду цигаркой для смеху тыкал? Да ты знаешь, мерзавец, что эта собака стоит всего твоего имущества с тобой впридачу?
Хрюкин выставляет вперед окровавленный палец:
- Дык, она меня, окаянная, сама укусила, ей-богу. Нету такого закона, чтобы собакам кусаться, я знаю, у меня самого брат – жандарм… Я к мировому пойду.
- К ми-ро-воо-му?! Да мы и без мирового обойдемся. Эй, Елдырин, сведи-ка ты его в участок, да пусть его там выпорют хорошенько!
И бога глас ко мне воззвал:
"Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей".
В стихотворении «Пророк» Пушкин разумеет поэта, наделенного только одним пророческим даром — жаждой к утверждению изначальных истин о мире, не затем, однако, чтобы понуждать всех других следовать за ним. Всякая претензия на это, от кого бы ни исходила она, связывает и его самого по рукам и ногам. Пушкинский поэт овладевает истинами, идя к ним "дорогою свободной", ничем не связывая свой «свободный ум» . Пушкинский «Пророк» претендует не на святость — на творчество
Таким образом, Пушкин в "Пророке" видит назначение поэта и поэзии в том, чтобы "глаголом жечь сердца людей".
Своего рода поэтическим завещанием Пушкина явилось стихотворение "Я памятник себе воздвиг нерукотворный" (1836), написанное за полгода до смерти. Оно восходит к оде римского поэта Горация "К Мельпомене", стихотворениям Ломоносова, Державина.
Пушкин выделил существенное качество своего творчества - служение народу, а также то, "что чувства добрые пробуждал" своим поэтическим творчеством:
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я Свободу
И милость к падшим призывал. Обращаясь к Музе, он призывает:
Веленью божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца;
Хвалу и клевету приемли равнодушно,
И не оспоривай глупца.
Вот, если не трудно сделайте лучшим ответом
Поэт, по мнению Пушкина, должен ни от кого не зависеть, ни перед кем "не клонить гордой головы", а достойно выполнять свое предназначение.
Пушкин утверждает не только нужность своего творчества для всех народов, населяющих Россию, но и свое мировое значение.
«Памятник» — это и своеобразный ответ царю на его «ласку» . Абсолютно на всех стихах поэта печать гения: «чувства добрые я лирой пробуждал» , «милость к падшим призывал» .
«Памятник» — это и торжество всенародного любимца над «ложной мудростью» именитых, но обреченных на забвение современников.
А Хрюкин едва-едва успел дойти до ближайшего трактира, как туда вбежал городовой Елдырин.
- А иди-ка ты, брат Хрюкин, генерал Жигалов тебя кличет, да поторопись.
- Небось, боится генерал, что я на него мировому подам? Хочет мне малую толику деньжат подкинуть за палец мой изуродованный…
Оправившись, приосанившись, и застегнув жилетку, Хрюкин отправляется вслед за Елдыриным к генеральскому дому.
- Чего изволите, ваше высокоблагородие, - кланяется Хрюкин генералу.
- Так это ты, подлец, щенку в морду цигаркой для смеху тыкал? Да ты знаешь, мерзавец, что эта собака стоит всего твоего имущества с тобой впридачу?
Хрюкин выставляет вперед окровавленный палец:
- Дык, она меня, окаянная, сама укусила, ей-богу. Нету такого закона, чтобы собакам кусаться, я знаю, у меня самого брат – жандарм… Я к мировому пойду.
- К ми-ро-воо-му?! Да мы и без мирового обойдемся. Эй, Елдырин, сведи-ка ты его в участок, да пусть его там выпорют хорошенько!