В одном селе, возле Блудова болота, в районе города Переславль-Залесского, осиротели двое детей. Их мать умерла от болезни, отец погиб на Отечественной войне.
Мы жили в этом селе всего только через один дом от детей. И, конечно, мы тоже вместе с другими соседями старались им, чем только могли. Они были очень милые. Настя была как золотая курочка на высоких ногах. Волосы у нее, ни темные, ни светлые, отливали золотом, веснушки по всему лицу были крупные, как золотые монетки, и частые, и тесно им было, и лезли они во все стороны. Только носик один был чистенький и глядел вверх попугайчиком.
Митраша был моложе сестры на два года. Ему было всего только десять лет с хвостиком. Он был коротенький, но очень плотный, лобастый, затылок широкий. Это был мальчик упрямый и сильный.
«Мужичок в мешочке», улыбаясь, называли его между собой учителя в школе.
Мужичок в мешочке, как и Настя, был весь в золотых веснушках, а носик его чистенький тоже, как у сестры, глядел вверх попугайчиком.
После родителей все их крестьянское хозяйство досталось детям: изба пятистенная, корова Зорька, телушка Дочка, коза Дереза, безыменные овцы, куры, золотой петух Петя и поросенок Хрен.
Вместе с этим богатством досталась, однако, детишкам бедным и большая забота о всех этих живых существах. Но с такой ли бедой справлялись наши дети в тяжкие годы Отечественной войны! Вначале, как мы уже говорили, детям приходили их дальние родственники и все мы, соседи. Но очень что-то скоро умненькие и дружные ребята сами всему научились и стали жить хорошо.
И какие это были умные детишки! Если только возможно было, они присоединялись к общественной работе. Их носики можно было видеть на колхозных полях, на лугах, на скотном дворе, на собраниях, в противотанковых рвах: носики такие задорные.
В этом селе мы, хотя и приезжие люди, знали хорошо жизнь каждого дома. И теперь можем сказать: не было ни одного дома, где бы жили и работали так дружно, как жили наши любимцы.
Точно так же, как и покойная мать, Настя вставала далеко до солнца, в предрассветный час, по трубе пастуха. С хворостиной в руке выгоняла она свое любимое стадо и катилась обратно в избу. Не ложась уже больше спать, она растопляла печь, чистила картошку, заправляла обед и так хлопотала по хозяйству до ночи.
Митраша выучился у отца делать деревянную посуду: бочонки, шайки, лоханки. У него есть фуганок, ладило 1 длиной больше чем в два его роста. И этим ладилом он подгоняет дощечки одну к одной, складывает и обдерживает железными или деревянными обручами.
При корове двум детям не было такой уж нужды, чтобы продавать на рынке деревянную посуду, но добрые люди кому — шайку на умывальник, кому нужен под капели бочонок, кому — кадушечку солить огурцы или грибы, или даже посудинку с зубчиками — домашний цветок посадить.
Сделает, и потом ему тоже отплатят добром. Но, кроме бондарства, на нем лежит и все мужское хозяйство, и общественное дело. Он бывает на всех собраниях, старается понять общественные заботы и, наверно, что-то смекает.
Очень хорошо, что Настя постарше брата на два года, а то бы он непременно зазнался, и в дружбе у них не было бы, как теперь, прекрасного равенства. Бывает, и теперь Митраша вспомнит, как отец наставлял его мать, и вздумает, подражая отцу, тоже учить свою сестру Настю. Но сестренка мало слушается, стоит и улыбается... Тогда Мужичок в мешочке начинает злиться и хорохориться и всегда говорит, задрав нос:
— Вот еще!
— Да чего ты хорохоришься? — возражает сестра.
— Вот еще! — сердится брат. — Ты, Настя, сама хорохоришься.
— Нет, это ты!
— Вот еще!
Так, помучив строптивого брата, Настя оглаживает его по затылку, и, как только маленькая ручка сестры коснется широкого затылка брата, отцовский задор покидает хозяина.
— Давай-ка вместе полоть, — скажет сестра.
И брат тоже начинает полоть огурцы, или свеклу мотыжить, или картошку сажать.
Да, очень, очень трудно было всем во время Отечественной войны, так трудно, что, наверно, и на всем свете так никогда не бывало. Вот и детям пришлось хлебнуть много всяких забот, неудач, огорчений. Но их дружба перемогла все, они жили хорошо. И мы опять можем твердо сказать: во всем селе ни у кого не было такой дружбы, как жили между собой Митраша и Настя Веселкины. И думаем, наверное, это горе о родителях так тесно соединило сирот.
Картина «Жемчужина» написана Михаилом Врубелем в 1904 году и выставлена в Третьяковской галерее города Москвы.
Считается, что вдохновил на написание картины Врубеля подарок Волошина – очень красивая крупная морская раковина, изнутри покрытая сверкающим перламутром. Раковина напомнила художнику о море, нарисовала в его воображении морские пейзажи, запахи и звуки. Врубель загорелся желанием перенести красоту и сияние перламутра на полотно, но это оказалось не так просто. При каждом повороте руки раковина меняет свой цвет. А при перемене освещения играет совсем по-другому.
Живописец приходит к выводу, что планы раковины можно передать различными переходами оттенков белого и черного. Врубель делает множество набросков раковины углем и карандашом, прежде чем взяться за кисть. Раковину, написанную красками, он решает не оставлять в черно-белом варианте. Художник использует сложнейшие переливы лилового, зеленого, голубого и розового цветов. Раковина выглядит такой натуральной, что кажется, будто при повороте головы она будет изменять свой цвет. Спираль жемчужины устремляет взгляды к центру
Врубель изображает раковину намного больше натуральных размеров, и она напоминает ему морской терем с загадочными обитателями. Тогда художник вписывает в картину морских царевен. Царевны изображены внизу полотна и дают всей конструкции твердую опору. Фигуры не слишком удались Врубелю, их позы чересчур горделивы и величественны. Сам художник был очень недоволен недостойными своего дивного жилища царевнами.
Картину Врубель пишет уже на исходе жизни, это одно из последних его творений, поэтому он работает над ней долго, прорисовывая детали вновь и вновь. Он ищет в ней саму природу, легкость и теплоту, волшебство. Современники с восторгом принимают творение, выставленное в 1905 году на выставке Союза художников.
В одном селе, возле Блудова болота, в районе города Переславль-Залесского, осиротели двое детей. Их мать умерла от болезни, отец погиб на Отечественной войне.
Мы жили в этом селе всего только через один дом от детей. И, конечно, мы тоже вместе с другими соседями старались им, чем только могли. Они были очень милые. Настя была как золотая курочка на высоких ногах. Волосы у нее, ни темные, ни светлые, отливали золотом, веснушки по всему лицу были крупные, как золотые монетки, и частые, и тесно им было, и лезли они во все стороны. Только носик один был чистенький и глядел вверх попугайчиком.
Митраша был моложе сестры на два года. Ему было всего только десять лет с хвостиком. Он был коротенький, но очень плотный, лобастый, затылок широкий. Это был мальчик упрямый и сильный.
«Мужичок в мешочке», улыбаясь, называли его между собой учителя в школе.
Мужичок в мешочке, как и Настя, был весь в золотых веснушках, а носик его чистенький тоже, как у сестры, глядел вверх попугайчиком.
После родителей все их крестьянское хозяйство досталось детям: изба пятистенная, корова Зорька, телушка Дочка, коза Дереза, безыменные овцы, куры, золотой петух Петя и поросенок Хрен.
Вместе с этим богатством досталась, однако, детишкам бедным и большая забота о всех этих живых существах. Но с такой ли бедой справлялись наши дети в тяжкие годы Отечественной войны! Вначале, как мы уже говорили, детям приходили их дальние родственники и все мы, соседи. Но очень что-то скоро умненькие и дружные ребята сами всему научились и стали жить хорошо.
И какие это были умные детишки! Если только возможно было, они присоединялись к общественной работе. Их носики можно было видеть на колхозных полях, на лугах, на скотном дворе, на собраниях, в противотанковых рвах: носики такие задорные.
В этом селе мы, хотя и приезжие люди, знали хорошо жизнь каждого дома. И теперь можем сказать: не было ни одного дома, где бы жили и работали так дружно, как жили наши любимцы.
Точно так же, как и покойная мать, Настя вставала далеко до солнца, в предрассветный час, по трубе пастуха. С хворостиной в руке выгоняла она свое любимое стадо и катилась обратно в избу. Не ложась уже больше спать, она растопляла печь, чистила картошку, заправляла обед и так хлопотала по хозяйству до ночи.
Митраша выучился у отца делать деревянную посуду: бочонки, шайки, лоханки. У него есть фуганок, ладило 1 длиной больше чем в два его роста. И этим ладилом он подгоняет дощечки одну к одной, складывает и обдерживает железными или деревянными обручами.
При корове двум детям не было такой уж нужды, чтобы продавать на рынке деревянную посуду, но добрые люди кому — шайку на умывальник, кому нужен под капели бочонок, кому — кадушечку солить огурцы или грибы, или даже посудинку с зубчиками — домашний цветок посадить.
Сделает, и потом ему тоже отплатят добром. Но, кроме бондарства, на нем лежит и все мужское хозяйство, и общественное дело. Он бывает на всех собраниях, старается понять общественные заботы и, наверно, что-то смекает.
Очень хорошо, что Настя постарше брата на два года, а то бы он непременно зазнался, и в дружбе у них не было бы, как теперь, прекрасного равенства. Бывает, и теперь Митраша вспомнит, как отец наставлял его мать, и вздумает, подражая отцу, тоже учить свою сестру Настю. Но сестренка мало слушается, стоит и улыбается... Тогда Мужичок в мешочке начинает злиться и хорохориться и всегда говорит, задрав нос:
— Вот еще!
— Да чего ты хорохоришься? — возражает сестра.
— Вот еще! — сердится брат. — Ты, Настя, сама хорохоришься.
— Нет, это ты!
— Вот еще!
Так, помучив строптивого брата, Настя оглаживает его по затылку, и, как только маленькая ручка сестры коснется широкого затылка брата, отцовский задор покидает хозяина.
— Давай-ка вместе полоть, — скажет сестра.
И брат тоже начинает полоть огурцы, или свеклу мотыжить, или картошку сажать.
Да, очень, очень трудно было всем во время Отечественной войны, так трудно, что, наверно, и на всем свете так никогда не бывало. Вот и детям пришлось хлебнуть много всяких забот, неудач, огорчений. Но их дружба перемогла все, они жили хорошо. И мы опять можем твердо сказать: во всем селе ни у кого не было такой дружбы, как жили между собой Митраша и Настя Веселкины. И думаем, наверное, это горе о родителях так тесно соединило сирот.
Считается, что вдохновил на написание картины Врубеля подарок Волошина – очень красивая крупная морская раковина, изнутри покрытая сверкающим перламутром. Раковина напомнила художнику о море, нарисовала в его воображении морские пейзажи, запахи и звуки. Врубель загорелся желанием перенести красоту и сияние перламутра на полотно, но это оказалось не так просто. При каждом повороте руки раковина меняет свой цвет. А при перемене освещения играет совсем по-другому.
Живописец приходит к выводу, что планы раковины можно передать различными переходами оттенков белого и черного. Врубель делает множество набросков раковины углем и карандашом, прежде чем взяться за кисть. Раковину, написанную красками, он решает не оставлять в черно-белом варианте. Художник использует сложнейшие переливы лилового, зеленого, голубого и розового цветов. Раковина выглядит такой натуральной, что кажется, будто при повороте головы она будет изменять свой цвет. Спираль жемчужины устремляет взгляды к центру
Врубель изображает раковину намного больше натуральных размеров, и она напоминает ему морской терем с загадочными обитателями. Тогда художник вписывает в картину морских царевен. Царевны изображены внизу полотна и дают всей конструкции твердую опору. Фигуры не слишком удались Врубелю, их позы чересчур горделивы и величественны. Сам художник был очень недоволен недостойными своего дивного жилища царевнами.
Картину Врубель пишет уже на исходе жизни, это одно из последних его творений, поэтому он работает над ней долго, прорисовывая детали вновь и вновь. Он ищет в ней саму природу, легкость и теплоту, волшебство. Современники с восторгом принимают творение, выставленное в 1905 году на выставке Союза художников.