Антитеза образов и мотивов в мире Лермонтова всегда чревата страданием, часто гибелью и обманом, звук и взгляд оказываются иллюзорным ответом герою, лишь усугубляющим его ощущение пустоты бытия. Отчетливо проблема, выраженная сплетением этих Антитез проявлена в стихотворении «Три пальмы» : ропот пальм на бога за безответность получает богатый звуками ответ — является шумный караван («звонков раздавались нестройные звуки» ; «и с криком и свистом несясь по песку» ; «Вот к пальмам подходит, шумя, караван» ; «кувшины звуча налилися водою») . Но ответ этот, воплотив на время иллюзию полноты бытия, жизни, разрушает ее: последний его звук — «по корням упругий топор застучал» — только усиливает немоту пустыни («И ныне все дико и пусто кругом — / Не шепчутся листья с гремучим ключом») . Вывод: так мы видим, что в стихотворении Три пальмы есть антитеза
Как известно, устная речь является примарной по отношению к письменной - как в истории каждого языка, так и в языковом развитии каждого отдельного говорящего. Однако известно также, что генетическая примарность не всегда совпадает с примарностью функциональной. Именно такое несовпадение мы можем наблюдать в данном случае: несмотря на очевидную первичность устной речи, сложилась очень стойкая традиция, в силу которой устная речь воспринимается на фоне письменной речи и в параметрах этой последней. Даже в фонетике, области, которая, казалась бы, заведомо должна была эмансипироваться в рамках собственно устной речи, воздействие фольклорного образа было и остается определяющим. Еще в начале века он имел непосредственно наивную форму отождествления звуков с буквами. Однако и последующее интенсивное развитие фонетики и фонологии не изменило данного положения в принципе, поскольку это развитие протекало почти исключительно в рамках сегментных единиц, т. е. таких, которые коррелируют с графическими единицами, либо, во всяком случае, могут быть приведены в такую корреляцию с транскрипции; в то же время остается cравнительно очень мало известно о мелодике устной речи, т. е. тех компонентах ее звучания, которые не могут быть непосредственно репродуцированы в выработанной письменной традицией форме записи. Таким образом, звучание устной речи фактически предстает как звуковая корреляция письма. Косвенными свидетельствами такого сдвига могут служить и некоторые характерные явления культурной жизни людей, и уже отмеченные нами процессы в современном искусстве, и беспрецедентный интерес науки к звучащей речи,от достижений фонетики и фонологии (и того широкого общенаучного резонанса, который имели эти достижения) - до современного широкого изучения устной речи.
Антитеза образов и мотивов в мире Лермонтова всегда чревата страданием, часто гибелью и обманом, звук и взгляд оказываются иллюзорным ответом герою, лишь усугубляющим его ощущение пустоты бытия. Отчетливо проблема, выраженная сплетением этих Антитез проявлена в стихотворении «Три пальмы» : ропот пальм на бога за безответность получает богатый звуками ответ — является шумный караван («звонков раздавались нестройные звуки» ; «и с криком и свистом несясь по песку» ; «Вот к пальмам подходит, шумя, караван» ; «кувшины звуча налилися водою») . Но ответ этот, воплотив на время иллюзию полноты бытия, жизни, разрушает ее: последний его звук — «по корням упругий топор застучал» — только усиливает немоту пустыни («И ныне все дико и пусто кругом — / Не шепчутся листья с гремучим ключом») .
Вывод: так мы видим, что в стихотворении Три пальмы есть антитеза
Даже в фонетике, области, которая, казалась бы, заведомо должна была эмансипироваться в рамках собственно устной речи, воздействие фольклорного образа было и остается определяющим. Еще в начале века он имел непосредственно наивную форму отождествления звуков с буквами. Однако и последующее интенсивное развитие фонетики и фонологии не изменило данного положения в принципе, поскольку это развитие протекало почти исключительно в рамках сегментных единиц, т. е. таких, которые коррелируют с графическими единицами, либо, во всяком случае, могут быть приведены в такую корреляцию с транскрипции; в то же время остается cравнительно очень мало известно о мелодике устной речи, т. е. тех компонентах ее звучания, которые не могут быть непосредственно репродуцированы в выработанной письменной традицией форме записи. Таким образом, звучание устной речи фактически предстает как звуковая корреляция письма. Косвенными свидетельствами такого сдвига могут служить и некоторые характерные явления культурной жизни людей, и уже отмеченные нами процессы в современном искусстве, и беспрецедентный интерес науки к звучащей речи,от достижений фонетики и фонологии (и того широкого общенаучного резонанса, который имели эти достижения) - до современного широкого изучения устной речи.