ОбъXii еще в первое время по возвращении из москвы, когда левин каждый раз вздрагивал и краснел, вспоминая позор отказа, он говорил себе: «так же краснел и вздрагивал я, считая все погибшим, когда получил единицу за и остался на втором курсе; так же считал себя погибшим после того, как испортил порученное мне дело сестры. и что ж? теперь, когда года, я вспоминаю и удивляюсь, как это могло огорчать меня. то же будет и с этим горем. пройдет время, и я буду к этому равнодушен». но три месяца, и он не стал к этому равнодушен, и ему так же, как и в первые дни, было больно вспоминать об этом. он не мог успокоиться, потому что он, так долго мечтавший о семейной жизни, так чувствовавший себя созревшим для нее, все-таки не был женат и был дальше, чем когда-нибудь, от женитьбы. он болезненно чувствовал сам, как чувствовали все его окружающие, что нехорошо в его года человеку единому быти. он помнил, как он пред отъездом в москву сказал раз своему скотнику николаю, наивному мужику, с которым он любил поговорить: «что, николай! хочу жениться», — и как николай поспешно отвечал, как о деле, в котором не может быть никакого сомнения: «и давно пора, константин дмитрич». но женитьба теперь стала от него дальше, чем когда-либо место было занято, и, когда он теперь в воображении ставил на это место кого-нибудь из своих знакомых девушек, он чувствовал, что это было совершенно невозможно. кроме того, воспоминание об отказе и о роли, которую он играл при этом, мучало его стыдом. сколько он ни говорил себе, что он тут ни в чем не виноват, воспоминание это, наравне с другими такого же рода стыдными воспоминаниями, заставляло его вздрагивать и краснеть. были в его как у всякого человека, сознанные им дурные поступки, за которые совесть должна была бы мучать его; но воспоминание о дурных поступках далеко не так мучало его, как эти ничтожные, но стыдные воспоминания. эти раны никогда не затягивались. и наравне с этими воспоминаниями стояли теперь отказ и то жалкое положение, в котором он должен был представляться другим в этот вечер. но время и работа делали свое. тяжелые воспоминания более и более застилались для него невидными, но значительными событиями деревенской жизни. с каждою неделей он все реже вспоминал о кити. он ждал с нетерпением известия, что она уже вышла или выходит на днях замуж, надеясь, что такое известие, как выдергиванье зуба, совсем вылечит его.яснение:
Где-то далеко гремят раскаты войны. А здесь, в удаленной деревушке сибирской, тихий зимний вечер. Эхо военных невзгод и сюда докатилось — в домах голодно, стыло и неуютно.
Колокольниковы, как и все семьи вокруг, живут тяжело. Еще бы, кормилец на фронте, мать днями пропадает на работе. Дома только двое детишек в одиночестве остаются — Ваня и Наташа. Но до тоски ли ребятне, ведь у них самая золотая пора — детство, пусть даже и омраченное тенью от мрачного крыла войны.
После школы брат с сестрой забрасывали учебники, и — сразу же во двор к приятелям, где ждали их игры, веселье, драки, как же без них. Ванька Колокольников сам по себе неплохой мальчишка, добрый и отзывчивый. Да и смышлен не по годам, хоть и озорной очень. Если придется, он на все, особенно если товарища надо выручить: сплясать, подраться, схватить мимоходом с кона проигранные деньги.
Но, едва он переступает порог дома, как тут же превращается в старшего брата, который любит в шутку попугать младшую сестренку, немного ее поддразнить. Нет, он, конечно же, опасается, что сестричка нажалуется маме. Но удержаться от подшучиваний он не в силах. Да и сестра очень хорошо может имитировать звучание маминого голоса: «Будешь всю жизнь лоботрясом». Так мама ругает Ваньку, если он не хочет нормально учиться в школе. Но это только кажется, что брат и сестра ссорятся. На самом деле, они нежно друг к другу привязаны. Наташка куклу спать укладывает и напевает невероятно тоскливую и унылую песню, а у Ваньки слезы наворачиваются, не удержать их почти.
Мальчик торопится всегда встретить маму, чтобы донести ей узел. И Наташка прекращает свое нытье, старается тоже уцепиться за узел ей братику своему хочется. Едва только мама шагнет на порог, как в дом возвращается радость и праздник.
Все дела переделаны. Вечереет. Свет делается не такой яркий, как обычно. Как приятно, тихо и спокойно общаться друг с другом. Как замечательно с какой-то тихой радостью слушать рассказы мамы о том, как она провела день, да что случилось с ней, пока домой возвращалась. Такой ритм вечерний заведен мамой: измотанная целым днем работы, она отдыхает в полной мере душой, общаясь со своими детишками.
ОбъXii еще в первое время по возвращении из москвы, когда левин каждый раз вздрагивал и краснел, вспоминая позор отказа, он говорил себе: «так же краснел и вздрагивал я, считая все погибшим, когда получил единицу за и остался на втором курсе; так же считал себя погибшим после того, как испортил порученное мне дело сестры. и что ж? теперь, когда года, я вспоминаю и удивляюсь, как это могло огорчать меня. то же будет и с этим горем. пройдет время, и я буду к этому равнодушен». но три месяца, и он не стал к этому равнодушен, и ему так же, как и в первые дни, было больно вспоминать об этом. он не мог успокоиться, потому что он, так долго мечтавший о семейной жизни, так чувствовавший себя созревшим для нее, все-таки не был женат и был дальше, чем когда-нибудь, от женитьбы. он болезненно чувствовал сам, как чувствовали все его окружающие, что нехорошо в его года человеку единому быти. он помнил, как он пред отъездом в москву сказал раз своему скотнику николаю, наивному мужику, с которым он любил поговорить: «что, николай! хочу жениться», — и как николай поспешно отвечал, как о деле, в котором не может быть никакого сомнения: «и давно пора, константин дмитрич». но женитьба теперь стала от него дальше, чем когда-либо место было занято, и, когда он теперь в воображении ставил на это место кого-нибудь из своих знакомых девушек, он чувствовал, что это было совершенно невозможно. кроме того, воспоминание об отказе и о роли, которую он играл при этом, мучало его стыдом. сколько он ни говорил себе, что он тут ни в чем не виноват, воспоминание это, наравне с другими такого же рода стыдными воспоминаниями, заставляло его вздрагивать и краснеть. были в его как у всякого человека, сознанные им дурные поступки, за которые совесть должна была бы мучать его; но воспоминание о дурных поступках далеко не так мучало его, как эти ничтожные, но стыдные воспоминания. эти раны никогда не затягивались. и наравне с этими воспоминаниями стояли теперь отказ и то жалкое положение, в котором он должен был представляться другим в этот вечер. но время и работа делали свое. тяжелые воспоминания более и более застилались для него невидными, но значительными событиями деревенской жизни. с каждою неделей он все реже вспоминал о кити. он ждал с нетерпением известия, что она уже вышла или выходит на днях замуж, надеясь, что такое известие, как выдергиванье зуба, совсем вылечит его.яснение:
Где-то далеко гремят раскаты войны. А здесь, в удаленной деревушке сибирской, тихий зимний вечер. Эхо военных невзгод и сюда докатилось — в домах голодно, стыло и неуютно.
Колокольниковы, как и все семьи вокруг, живут тяжело. Еще бы, кормилец на фронте, мать днями пропадает на работе. Дома только двое детишек в одиночестве остаются — Ваня и Наташа. Но до тоски ли ребятне, ведь у них самая золотая пора — детство, пусть даже и омраченное тенью от мрачного крыла войны.
После школы брат с сестрой забрасывали учебники, и — сразу же во двор к приятелям, где ждали их игры, веселье, драки, как же без них. Ванька Колокольников сам по себе неплохой мальчишка, добрый и отзывчивый. Да и смышлен не по годам, хоть и озорной очень. Если придется, он на все, особенно если товарища надо выручить: сплясать, подраться, схватить мимоходом с кона проигранные деньги.
Но, едва он переступает порог дома, как тут же превращается в старшего брата, который любит в шутку попугать младшую сестренку, немного ее поддразнить. Нет, он, конечно же, опасается, что сестричка нажалуется маме. Но удержаться от подшучиваний он не в силах. Да и сестра очень хорошо может имитировать звучание маминого голоса: «Будешь всю жизнь лоботрясом». Так мама ругает Ваньку, если он не хочет нормально учиться в школе. Но это только кажется, что брат и сестра ссорятся. На самом деле, они нежно друг к другу привязаны. Наташка куклу спать укладывает и напевает невероятно тоскливую и унылую песню, а у Ваньки слезы наворачиваются, не удержать их почти.
Мальчик торопится всегда встретить маму, чтобы донести ей узел. И Наташка прекращает свое нытье, старается тоже уцепиться за узел ей братику своему хочется. Едва только мама шагнет на порог, как в дом возвращается радость и праздник.
Все дела переделаны. Вечереет. Свет делается не такой яркий, как обычно. Как приятно, тихо и спокойно общаться друг с другом. Как замечательно с какой-то тихой радостью слушать рассказы мамы о том, как она провела день, да что случилось с ней, пока домой возвращалась. Такой ритм вечерний заведен мамой: измотанная целым днем работы, она отдыхает в полной мере душой, общаясь со своими детишками.