5. художественное своеобразие «илиады» гомера. гомеровские поэмы отражают века народного развития и, в частности, не только общинно-родовую формацию, но и ее разложение и развитие частной собственности и частной инициативы. строгий эпический стиль художественных произведений уже не мог оставаться на ступени своей старинной суровости. он уже начинал отражать индивидуальное развитие человека с новыми, гораздо более свободными чувствами и с новых, гораздо более сложных поэтических приемов. а) эпические жанры, кроме героической поэмы. "илиада" и "одиссея" в основном являются героическими поэмами. но эпосу гомера свойственны и зачатки других эпических жанров, например сказки. сказка ничем существенным не отличается от мифа по своему содержанию. но миф верит в буквальную реальность изображаемых в нем лиц и событий, в то время как сказка относится к изображаемому уже достаточно скептически, рассматривая его как предмет забавного и занимательного рассказа. особенно далеко в этом отношении ушла "одиссея". в iv песни этой поэмы имеется, например, большой рассказ о превращении морского бога протея в разных животных и о том, как менелай поймал его в тот момент, когда протей был человеком, и заставил рассказать будущее. в xii песни той же поэмы изображены сирены - полуптицы, полуженщины, завлекающие путников своим сладостным пением. в гомеровском эпосе есть и элементы романа. они повествуют о бытовых явлениях, уже выходящих за пределы скромной и уравновешенной жизни общинно-родового строя (рассказ о розысках телемахом своего отца в ii-iv песнях "одиссеи" содержит элементы романа приключенческого, а вся вторая часть той же поэмы, начиная с xiii песни,- элементы романа семейного).
конечно, сочинение такого рода, как это, требует со стороны редактора обращения к любезности многочисленных специалистов. и плохо отплатил бы он за доброе к себе отношение, если бы не признал себя в долгу перед многими лицами.
прежде всего, он должен высокоученого и талантливого бахадур шаха, грузового слона № 174 по списку индии, который так же, как и его милейшая сестра, пудмини, в высшей степени любезно сообщили маленького тумаи и большую часть материала для рассказа «слуги ея величества». сведения для приключения маугли собирались мало- в различные периоды времени, в различных местах и из уст многих лиц, большая часть которых пожелала сохранить полную анонимность. тем не менее, находясь в такой дали от них, редактор решается выразить свою признательность одному индусскому высокородному джентльмену, обитателю откосов джакке, за его убедительную, хотя и несколько сатирическую, характеристику его же собственной касты жрецов (служителей храма). сахи, учёный, неутомимый ревностный исследователь, входивший в состав недавно рассеявшейся сионийской стаи, и артист, прославившийся на большинстве местных сельских ярмарках южной индии, где его танцы в наморднике привлекают к нему всю иную прекрасную и культурную часть населения, доставил ценные данные о многих племенах, их нравах и обычаях. сведения эти вошли в рассказы: «тигр! тигр! », «охота питона каа» и «братья маугли». за абрис для «рикки-тикки-тави» редактор остаётся в долгу перед одним из главных герпетологов верхней индии, бесстрашным и независимым исследователем, который, приняв девиз: «лучше не жить, но непременно знать», – недавно лишился жизни, вследствие усердного изучения пород ядовитых змей, водящихся в наших дальневосточных владениях. счастливая случайность дала редактору возможность во время путешествия на пароходе «императрица индии» оказать небольшую услугу одному из своих спутников. как богато был он вознаграждён за эту жалкую услугу, о том прочитавшие рассказ «белый котик» могут судить сами.
конечно, сочинение такого рода, как это, требует со стороны редактора обращения к любезности многочисленных специалистов. и плохо отплатил бы он за доброе к себе отношение, если бы не признал себя в долгу перед многими лицами.
прежде всего, он должен высокоученого и талантливого бахадур шаха, грузового слона № 174 по списку индии, который так же, как и его милейшая сестра, пудмини, в высшей степени любезно сообщили маленького тумаи и большую часть материала для рассказа «слуги ея величества». сведения для приключения маугли собирались мало- в различные периоды времени, в различных местах и из уст многих лиц, большая часть которых пожелала сохранить полную анонимность. тем не менее, находясь в такой дали от них, редактор решается выразить свою признательность одному индусскому высокородному джентльмену, обитателю откосов джакке, за его убедительную, хотя и несколько сатирическую, характеристику его же собственной касты жрецов (служителей храма). сахи, учёный, неутомимый ревностный исследователь, входивший в состав недавно рассеявшейся сионийской стаи, и артист, прославившийся на большинстве местных сельских ярмарках южной индии, где его танцы в наморднике привлекают к нему всю иную прекрасную и культурную часть населения, доставил ценные данные о многих племенах, их нравах и обычаях. сведения эти вошли в рассказы: «тигр! тигр! », «охота питона каа» и «братья маугли». за абрис для «рикки-тикки-тави» редактор остаётся в долгу перед одним из главных герпетологов верхней индии, бесстрашным и независимым исследователем, который, приняв девиз: «лучше не жить, но непременно знать», – недавно лишился жизни, вследствие усердного изучения пород ядовитых змей, водящихся в наших дальневосточных владениях. счастливая случайность дала редактору возможность во время путешествия на пароходе «императрица индии» оказать небольшую услугу одному из своих спутников. как богато был он вознаграждён за эту жалкую услугу, о том прочитавшие рассказ «белый котик» могут судить сами.