Назвать приемы (эпитеты, метафоры, сравнения, риторические во диалектные слова, разговорные слова), с которых автор выражает свое
отношение к герою.Мать давала мне в школу завтрак: два ломтя черного хлеба, густо намазанных клюквенным
повидлом. И вот настал день, когда на шумной перемене я вынул свой хлеб и всей кожей ощутил
установившуюся вокруг меня тишину. Я растерялся, не посмел тогда предложить ребятам. Однако
на следующий день я взял уже не два ломтя, а четыре...
На большой перемене я достал их и, боясь неприятной тишины, которую так трудно нарушить,
слишком поспешно и неловко выкрикнул:
- Кто хочет?!
- Мне шматочек, - отозвался Пашка Быков, парень с нашей улицы.
- И мне!.. И мне!.. Мне тоже!..
Со всех сторон тянулись руки, блестели глаза.
- Всем не хватит! - Пашка старался оттолкнуть напиравших, но никто не отступал.
- Мне! Мне! Корочку!..
Я отламывал всем по кусочку.
Наверное, от нетерпения, без злого умысла, кто-то подтолкнул мою руку, хлеб упал, задние,
желая увидеть, что же случилось с хлебом, наперли на передних, и несколько ног по
кускам, раздавило их.
- Пахорукий! - выругал меня Пашка.
И отошел. За ним все поползли в разные стороны.
На окрашенном повидлом полу лежал растерзанный хлеб. Было такое ощущение, что мы все
вгорячах нечаянно убили какое-то животное.
Учительница Ольга Станиславна вошла в класс. По тому, как она отвела глаза, как с не
сразу, а с еле приметной запинкой, я понял - она голодна тоже.
- Это кто ж такой сытый?
И все те, кого я хотел угостить хлебом, охотно, торжественно со злорадством
объявили:
- Володька Тенков сытый! Он это!..
Я жил в пролетарской стране и хорошо знал, как стыдно быть у нас сытым. Но, к сожалению, я
действительно был сыт, мой отец, ответственный служащий, получал ответственный паек. Мать
даже пекла белые пироги с капустой и рубленым яйцом!
Ольга Станиславна начала урок.

- В раз мы проходили правописание... - И замолчала. - В раз мы... - Она
старалась не глядеть на раздавленный хлеб. - Володя Тенков, встань, подбери за собой!
Я покорно встал, не пререкаясь, подобрал хлеб, стер вырванным из тетради листком
клюквенное повидло с пола. Весь класс молчал, весь класс дышал над моей головой.
После этого я наотрез отказался брать в школу.

Как я учил цифры буквы.Летом,когда не нужно было ходить в де ский садик,я был у бабушки.Бабушка, бывшая учительница, была вседа дома, а мои родители работали..Но с бабушкой мы никогда не скучали.Мы всегда работали, так говорила бабушка каждое утро.На холодильник она прилепляла букву алфавита и просила меня,чтобы я, заходя на кухню, всегда всегда повторял букву,висевшую на холодильнике.Я очень скоро выучил весь алфавит.Никогда не ошибался.Затем бабушка достала таблицу всего алфавита, где были нарисованы красивые цветные картинки и я придумывал к картинкам слова на буквы.Было интересно, как игра в картинки.Потом мы начали составлять слова.Так я быстро научился читать.

Считать я научился, гуляя на улице.Начали считать ступеньки, спускаясь со второго этажа.Считали машины, деревья,людей на улице.Очень скоро научился считать до десяти, а потом до ста. Так я научился читать и считать.Очень легко и просто.Тогда мне было три года

..

Экзекутор Иван Дмитриевич Червяков смотрит в театре спектакль «Корневильские колокола». Во время представления Червяков чихает и обрызгивает старичка, в котором признаёт статского генерала Бризжалова, служащего по ведомству путей сообщения. Сконфуженный экзекутор начинает шептать генералу извинения. Бризжалов говорит: «Ничего, ничего...», и просит не мешать слушать. В антракте смущённый Червяков подходит к генералу и снова извиняется. Генерал говорит ему, что уже забыл об этом недоразумении, но мысли о произошедшем не идут из головы Ивана Дмитриевича. Придя домой, он рассказывает жене, как чихнул на генерала. Жена сначала пугается, но узнав, что генерал «чужой», успокаивается и советует сходить и извиниться.На следующий день Червяков надевает новый вицмундир, стрижётся и отправляется к Бризжалову. В приёмной экзекутор вновь извиняется перед генералом, который говорит: «Какие пустяки... Бог знает что!» и принимается за дела с просителями. Иван Дмитриевич думает, что Бризжалов даже говорить с ним не хочет, и решает, что так этого оставлять нельзя. Когда генерал заканчивает с посетителями, Червяков снова пытается извиниться. Бризжалов уже действительно не хочет его слушать, считая, что это издевательство.

Червяков решает, что больше ходить и извиняться не будет, а напишет письмо. Письмо он, однако, не пишет, и на следующий день отправляется к генералу сам. Бризжалов, в бешенстве, выгоняет Червякова. Экзекутор возвращается домой, не снимая вицмундира ложится на диван и помирает.