Рубцов – несомненно, один из лучших советских поэтов-пейзажистов. Среди многочисленных стихотворений Николая Михайловича, посвященных великолепию среднерусской природы, — «Во время грозы». Произведение избавлено от предисловий. Оно начинается столь же неожиданно, сколь гроза, описанная в нем. Недаром самое первое слово в тексте – наречие «внезапно». Рядовое природное явление у Николая Михайловича представляется едва ли не как масштабная катастрофа. Прорвалось небо, на землю обрушились гром и холодное пламя. Разгулялся ветер, вкривь и вкось качающий сады. Лирический герой предощущает опасность, чувство тревоги усиливается буквально с каждой строчкой. Во второй строфе Рубцов отдает предпочтение глаголам и деепричастиям, благодаря которым стремительно развивается действие. Лесные дали скрылись за мутной завесой дождя, молнии начали слетаться на землю, кромсая мрак.
Первая половина третьей строфы – продолжение усиления грозы. Изображение кричащего пастуха и мечущегося стада – кульминационная точка стихотворения. Далее следует момент успокоения. Рубцов упоминает церковь, молчащую набожно и свято, не боящуюся природных катаклизмов. Православные мотивы в той или иной степени нередко встречаются в произведениях поэта. Например, в стихотворении «Я буду скакать по холмам задремавшей Отчизны…» лирический герой признается, что жаль ему «разрушенных белых церквей». Мысль довольно смелая для человека, живущего в СССР, где официально провозглашен атеизм. По-видимому, Николай Михайлович был человеком верующим. Основное тому подтверждение – его лирика. Кроме того, известно об интересе, который Рубцов проявлял к храмам во время поездок по вологодской земле, о его беседах с православными батюшками.
В начале четвертой строфы стихотворения «Во время грозы» лирический герой сообщает, что разворачивающееся перед ним действо он наблюдает, молча, задумавшись. Кажется, ему удалось успокоиться, преодолеть тревогу. К сожалению, это не так. Далее грозу герой называет «зловещим праздником бытия», вид родного края – «смятенным». В финале и вовсе простор характеризуется как «тревожный, беспредельный». Есть в последней строфе и еще один чрезвычайно важный момент. Речь идет об упоминании раздающегося колыбельного плача. Для Рубцова неотделимы друг от друга гроза и продолжение жизни, вечный ее круговорот.
С утра Васютка взобрался на высокое дерево, чтобы разглядеть среди зелёной хвойной тайги жёлтую полоску лиственных деревьев, потому что вспомнил рассказы охотников и рыболовов о том, что лиственные деревья растут вдоль ручьёв и рек, а по ним можно выйти к Енисею, где обязательно встретишь людей. Но вокруг была густая зелёная тайга. Набрав кедровых орехов, мальчик решил идти на север к тундре, до которой было около 100 километров, тогда как на юг тайга простиралась на тысячи. К вечеру Васютка вышел к желтеющим берёзкам и осиннику, которые привели его к озеру, в котором он увидел много речной, а не озёрной рыбы, что его удивило и привело к догадке, что озеро проточное. Застрелив 3-х уток, Васютка выловил двух, испёк их в костре и устроился на ночлег. Перед тем как заснуть, мальчик вспомнил дом, родных, школу, друзей, учительницу Ольгу Фёдоровну, которая ругала его за курение.
Первая половина третьей строфы – продолжение усиления грозы. Изображение кричащего пастуха и мечущегося стада – кульминационная точка стихотворения. Далее следует момент успокоения. Рубцов упоминает церковь, молчащую набожно и свято, не боящуюся природных катаклизмов. Православные мотивы в той или иной степени нередко встречаются в произведениях поэта. Например, в стихотворении «Я буду скакать по холмам задремавшей Отчизны…» лирический герой признается, что жаль ему «разрушенных белых церквей». Мысль довольно смелая для человека, живущего в СССР, где официально провозглашен атеизм. По-видимому, Николай Михайлович был человеком верующим. Основное тому подтверждение – его лирика. Кроме того, известно об интересе, который Рубцов проявлял к храмам во время поездок по вологодской земле, о его беседах с православными батюшками.
В начале четвертой строфы стихотворения «Во время грозы» лирический герой сообщает, что разворачивающееся перед ним действо он наблюдает, молча, задумавшись. Кажется, ему удалось успокоиться, преодолеть тревогу. К сожалению, это не так. Далее грозу герой называет «зловещим праздником бытия», вид родного края – «смятенным». В финале и вовсе простор характеризуется как «тревожный, беспредельный». Есть в последней строфе и еще один чрезвычайно важный момент. Речь идет об упоминании раздающегося колыбельного плача. Для Рубцова неотделимы друг от друга гроза и продолжение жизни, вечный ее круговорот.