Истинно художественное произведение всегда поражает читателя своего истиною, естественностию, верностию, действительностию, до того, что, читая его, вы бессознательно, но глубоко убеждены, что все, рассказываемое или представляемое в нем, происходило именно так и совершиться иначе никак не могло. Когда вы его окончите, -- изображенные в нем лица стоят перед вами, как живые, во весь рост, со всеми малейшими своими особенностями -- с лицом, с голосом, с поступью, с своим образом мышления; они навсегда и неизгладимо впечатлеваются в вашей памяти, так что вы никогда уже не забудете их. Целое пьесы обхватывает все существо ваше, проникает его насквозь, а частности ее памятны и живы для вас только по отношению к целому. И чем больше читаете вы такое художественное создание, тем глубже, ближе и неразрывнее совершается в вас внутреннее и задушевное освоение и сдружение с ним. Простота есть необходимое условие художественного произведения, по своей сущности отрицающее всякое внешнее украшение, всякую изысканность. Простота есть красота истины, -- и художественные произведения сильны ею, тогда как мнимо художественные часто гибнут от нее, и потому по необходимости прибегают к изысканности, запутанности и необыкновенности...
Я выехал в Россию верхом на коне. Дело было зимою, шел сильный снег. Мой конь устал и начал спотыкаться: Мне тоже захотелось отдохнуть. Но на пути мне не попадалось ни одной деревеньки. Тогда я решил ночевать в открытом поле.
Кругом ни куста, ни деревца, только торчит какой-то столбик. Притязал я коня к столбу, а сам лег рядом и уснул.
Спал я долго. А когда проснулся, то увидел, что лежу я не в поле, а и деревне, рядом стоит церковь, а на крыше церкви ржет мой конь.
Я подумал и понял, что случилось. Вчера вечером вся эта деревня была занесена снегом, а наружу торчала только верхушка креста. Я не знал, что это крест, и привязал к нему моего усталого коня. А ночью, когда я спал, началась сильная оттепель, снег растаял, и я оказался на земле. Но мой бедный конь так и остался там, на крыше.
Не долго думая, я выстрелил, уздечка пополам, и конь быстро спустился ко мне.
Куропатки на шомполе
О, находчивость — великая вещь! Как-то мне случилось одним выстрелом подстрелить семь куропаток.
А дело было так.
Я возвращался с охоты, истратив все свои пули. Вдруг у меня из-под ног выпорхнуло семь куропаток. Конечно, я не мог допустить, чтобы от меня ускользнула такая отличная добыча.
Я зарядил ружье — чем бы вы думали? — шомполом! Да, обыкновенным шомполом, которым чистят ружья. Затем я побежал к куропаткам, вспугнул их и выстрелил. Куропатки взлетели одна за другой, и мой шомпол проткнул сразу семерых. Все семь куропаток свалились к моим ногам.
Я поднял их и с изумлением увидел, что они — жареные! Да, они пыли жареные!
Впрочем, иначе и быть не могло: ведь мой шомпол сильно нагрелся от выстрела, и куропатки, попав на него, не могли не изжариться.
Истинно художественное произведение всегда поражает читателя своего истиною, естественностию, верностию, действительностию, до того, что, читая его, вы бессознательно, но глубоко убеждены, что все, рассказываемое или представляемое в нем, происходило именно так и совершиться иначе никак не могло. Когда вы его окончите, -- изображенные в нем лица стоят перед вами, как живые, во весь рост, со всеми малейшими своими особенностями -- с лицом, с голосом, с поступью, с своим образом мышления; они навсегда и неизгладимо впечатлеваются в вашей памяти, так что вы никогда уже не забудете их. Целое пьесы обхватывает все существо ваше, проникает его насквозь, а частности ее памятны и живы для вас только по отношению к целому. И чем больше читаете вы такое художественное создание, тем глубже, ближе и неразрывнее совершается в вас внутреннее и задушевное освоение и сдружение с ним. Простота есть необходимое условие художественного произведения, по своей сущности отрицающее всякое внешнее украшение, всякую изысканность. Простота есть красота истины, -- и художественные произведения сильны ею, тогда как мнимо художественные часто гибнут от нее, и потому по необходимости прибегают к изысканности, запутанности и необыкновенности...
Объяснение:
Конь на крыше
Я выехал в Россию верхом на коне. Дело было зимою, шел сильный снег. Мой конь устал и начал спотыкаться: Мне тоже захотелось отдохнуть. Но на пути мне не попадалось ни одной деревеньки. Тогда я решил ночевать в открытом поле.
Кругом ни куста, ни деревца, только торчит какой-то столбик. Притязал я коня к столбу, а сам лег рядом и уснул.
Спал я долго. А когда проснулся, то увидел, что лежу я не в поле, а и деревне, рядом стоит церковь, а на крыше церкви ржет мой конь.
Я подумал и понял, что случилось. Вчера вечером вся эта деревня была занесена снегом, а наружу торчала только верхушка креста. Я не знал, что это крест, и привязал к нему моего усталого коня. А ночью, когда я спал, началась сильная оттепель, снег растаял, и я оказался на земле. Но мой бедный конь так и остался там, на крыше.
Не долго думая, я выстрелил, уздечка пополам, и конь быстро спустился ко мне.
Куропатки на шомполе
О, находчивость — великая вещь! Как-то мне случилось одним выстрелом подстрелить семь куропаток.
А дело было так.
Я возвращался с охоты, истратив все свои пули. Вдруг у меня из-под ног выпорхнуло семь куропаток. Конечно, я не мог допустить, чтобы от меня ускользнула такая отличная добыча.
Я зарядил ружье — чем бы вы думали? — шомполом! Да, обыкновенным шомполом, которым чистят ружья. Затем я побежал к куропаткам, вспугнул их и выстрелил. Куропатки взлетели одна за другой, и мой шомпол проткнул сразу семерых. Все семь куропаток свалились к моим ногам.
Я поднял их и с изумлением увидел, что они — жареные! Да, они пыли жареные!
Впрочем, иначе и быть не могло: ведь мой шомпол сильно нагрелся от выстрела, и куропатки, попав на него, не могли не изжариться.
Я пообедал с большим аппетитом.