Павшемуся
Мороз увеличился, и вверху так сделалось холодно, что черт
перепрыгивал с одного копытца на другое и дул себе в кулак, же-
лая сколько-нибудь отогреть мерзнувшие руки. Не мудрено,
однако ж, и смерзнуть тому, кто толкался от утра до утра ваду,
где, как известно, не так холодно, как у нас зимою, и где, надев-
Іши колпак и ставши перед очагом, будто в самом деле кух-
мистр, поджаривал он грешников с таким удовольствием, с ка-
ким обыкновенно баба жарит на рождество колбасу.
Ведьма сама почувствовала, что холодно, несмотря на то,
что была тепло одета; и потому, поднявши руки кверху, отста-
вила ногу и, приведши себя в такое положение, как человек,
летящий на коньках, не сдвинувшись ни одним суставом, спу-
стилась по воздуху, будто по ледяной пoкaтой горе, и прямо
в трубу,
Черт таким же порядком отправился вслед за нею. Но так
как это животное проворнее всякого франта в чулках, то не
мудрено, что он наехал при самом входе в трубу на шею своей
любовницы, и оба очутились в печке между горш-
ка ми.
Путешественница отодвинула потихоньку заслонку, погля-
деть, не назвал ли сын ее Вакула в хату гостей, но, увидевши,
что никого не было, выключая только мешки, которые лежали
посереди хаты, вылезла из печки, скинула теплый кожух, опра-
нилась, и никто бы не мог узнать, что она за минуту назад ездила
на метле.
Мать кузнеца Вакулы имела от роду не больше сорока лет.
Она была ни хороша, ни дурна собою. Трудно и быть хорошею
в такие годы. Однако ж она так умела причаровать к себе самых
степенных козаков (которым, не мешает, между прочим, заме-
тить, мало было нужды до красоты), что к ней хаживал и голо-
ва, и дьяк Осип Никифорович (конечно, если дьячихи не было
дома), и козак Корний Чуб, и козак Касьян Свербыгуз. И, к
чести ее сказать, она умела искусно обходиться с ними пересказать Гоголь. НОЧЬ ПЕРЕД РОЖДЕСТВОМ
пышной и роскошной, которая олицетворение свободы для Мцыри.
Более того, автор подчеркивает слияние своего героя с природой:
"О, я, как брат, обняться с бурей был бы рад", «глазами тучи я следил",
"рукою молнии ловил".
"Райский" пейзаж в самом начале поэмы "Мцыри".
Но покой и благодать, разлитые в природе, противопоставлены тоске и тревоге лирического героя.
Пейзаж показан глазами героя и передает мысль и чувства.
Первая картина- разделенные потоком берега- одиночество, отчаяние.
Заключительная - облака, направляющие на восток, к Кавказу, - непреодолимое стремление на родину.
Тогда на землю я упал;
И в исступлении рыдал,
И грыз сырую грудь земли,
И слезы, слезы потекли
хліборобського поля і небесної блакиті, бо своїм співом возвеличує
хліборобську ниву до небес, а небесну блакить опускає до хліборобського
лану…Він — чиста «Божа птаха», яка приносить весну на поле, бо
першим з польових птахів повертається з вирію. Поле, над яким співає
жайворонок, в належний час обігріється теплим Сонцем і зроситься
благодатними дощами. Вважається, що з прильотом жайворонка треба
розпочинати оранку і сівбу. Кажуть, коли жайворонок співає високо в
Небі, то він молиться Богу, а як замовкає, то летить до Господа на
сповідь.