Долго и на русском, но сократить не могу, выберите главное.
— Видите ли, Уотсон, — объяснил мне рано утром Шерлок Холмс, когда мы сидели с ним на Бейкер-стрит за стаканом виски с содовой, — мне с самого начала было ясно, что единственной целью этого фантастического объявления о Союзе рыжих и переписывания «Британской энциклопедии» может быть только удаление из дома не слишком умного владельца ссудной кассы на несколько часов ежедневно который они выбрали, конечно, курьезен, однако благодаря этому они вполне добились своего. Весь этот план, без сомнения, был подсказан вдохновенному уму Клея цветом волос его сообщника. Четыре фунта в неделю служили для Уилсона приманкой, а что значит четыре фунта для них, если они рассчитывали получить тысячи! Они поместили в газете объявление; один мошенник снял временно контору, другой мошенник уговорил своего хозяина сходить туда, и оба вместе получили возможность каждое утро пользоваться его отсутствием. Чуть только я услышал, что довольствуется половинным жалованьем, я понял, что для этого у него есть основательные причины.
— Но как вы отгадали их замысел?
— Предприятие нашего рыжего клиента — ничтожное, во всей его квартире нет ничего такого, ради чего стоило бы затевать столь сложную игру. Следовательно, они имели в виду нечто находящееся вне его квартиры. Что это может быть? Я вспомнил о страсти к фотографии, о том, что он пользуется этой страстью, чтобы лазить зачем-то в погреб. Погреб! Вот другой конец запутанной нити. Я подробно расспросил Уилсона об этом таинственном и понял, что имею дело с одним из самых хладнокровных и дерзких преступников Лондона. Он что-то делает в погребе, что-то сложное, так как ему приходится работать там по нескольку часов каждый день в течение двух месяцев. Что же он может там делать? Только одно: рыть подкоп, ведущий в какое-нибудь другое здание. Пойдя к такому выводу, я захватил вас и отправился познакомиться с тем местом, где все это происходит. Вы были очень удивлены, когда я стукнул тростью по мостовой. А между тем я хотел узнать, куда прокладывается подкоп — перед фасадом или на задворках. Оказалось, что перед фасадом его не было. Я позвонил. Как я и ожидал, мне открыл У нас уже бывали с ним кое-какие стычки, но мы никогда не видали друг друга в лицо. Да и на этот раз я в лицо ему не посмотрел. Я хотел видеть его колени. Вы могли бы и сами заметить, как они у него были грязны, помяты, протерты. Они свидетельствовали о многих часах, проведенных за рытьем подкопа. Оставалось только выяснить, куда он вел свой подкоп. Я свернул за угол, увидел вывеску Городского и Пригородного банка и понял, что задача решена. Когда после концерта вы отправились домой, я поехал в Скотленд-Ярд, а оттуда к председателю правления банка.
— А как вы узнали, что они попытаются совершить ограбление именно этой ночью? — спросил я.
— Закрыв контору Союза рыжих, они тем самым давали понять, что больше не нуждаются в отсутствии мистера Джабеза Уилсона, — другими словами, их подкоп готов. Было ясно, что они постараются воспользоваться им поскорее, так как, во-первых, подкоп может быть обнаружен, а во-вторых, золото может быть перевезено в другое место. Суббота им особенно удобна, потому что она предоставляет им для бегства лишние сутки. На основании всех этих соображений я пришел к выводу, что попытка ограбления будет совершена, ближайшей ночью.
Когда мои сыновья вернулись домой после учёбы, я сразу подумал: нечего им сидеть около юбки матери, их дом и семья — Запорожская Сечь, пусть понюхают пороха. В первом же бою Остап показал себя как мудрый воин, и я уже тогда подумал: быть ему полковником! Так как войны давно не было, я хитро придумал, как сместить старого упрямого кошевого, и добился своего. Не знал я тогда, чем всё это закончится. Андрий стал предателем, променяв Родину и товарищей на польскую бабу, но это даже к лучшему, что я узнал, каков он на самом деле. Хоть он мне и сын, а не жалею, что убил его. Но сердце моё разрывается, когда вспоминаю об Остапе: какой мучительной смертью погиб он в расцвете лет, а я опоздал, не смог его. Только пытки сына смог увидеть, но как это было мучительно! Ничего, много врагов я убил, много поселений сжёг, чтобы отомстить за него. Но, видно, пришёл и мой черёд: теперь прикован к этому дерево, а пламя уже всё ближе и ближе. Я не жалею: такова судьба казака, много нас полегло в этом бою, а тех, кто уцелел, преследуют враги. Но я не дал свершиться их погибели: крикнул я что было сил и указал им на тропинку, благодаря чему они . Но пламя уже близко: "Прощайте, казаки!".
Долго и на русском, но сократить не могу, выберите главное.
— Видите ли, Уотсон, — объяснил мне рано утром Шерлок Холмс, когда мы сидели с ним на Бейкер-стрит за стаканом виски с содовой, — мне с самого начала было ясно, что единственной целью этого фантастического объявления о Союзе рыжих и переписывания «Британской энциклопедии» может быть только удаление из дома не слишком умного владельца ссудной кассы на несколько часов ежедневно который они выбрали, конечно, курьезен, однако благодаря этому они вполне добились своего. Весь этот план, без сомнения, был подсказан вдохновенному уму Клея цветом волос его сообщника. Четыре фунта в неделю служили для Уилсона приманкой, а что значит четыре фунта для них, если они рассчитывали получить тысячи! Они поместили в газете объявление; один мошенник снял временно контору, другой мошенник уговорил своего хозяина сходить туда, и оба вместе получили возможность каждое утро пользоваться его отсутствием. Чуть только я услышал, что довольствуется половинным жалованьем, я понял, что для этого у него есть основательные причины.
— Но как вы отгадали их замысел?
— Предприятие нашего рыжего клиента — ничтожное, во всей его квартире нет ничего такого, ради чего стоило бы затевать столь сложную игру. Следовательно, они имели в виду нечто находящееся вне его квартиры. Что это может быть? Я вспомнил о страсти к фотографии, о том, что он пользуется этой страстью, чтобы лазить зачем-то в погреб. Погреб! Вот другой конец запутанной нити. Я подробно расспросил Уилсона об этом таинственном и понял, что имею дело с одним из самых хладнокровных и дерзких преступников Лондона. Он что-то делает в погребе, что-то сложное, так как ему приходится работать там по нескольку часов каждый день в течение двух месяцев. Что же он может там делать? Только одно: рыть подкоп, ведущий в какое-нибудь другое здание. Пойдя к такому выводу, я захватил вас и отправился познакомиться с тем местом, где все это происходит. Вы были очень удивлены, когда я стукнул тростью по мостовой. А между тем я хотел узнать, куда прокладывается подкоп — перед фасадом или на задворках. Оказалось, что перед фасадом его не было. Я позвонил. Как я и ожидал, мне открыл У нас уже бывали с ним кое-какие стычки, но мы никогда не видали друг друга в лицо. Да и на этот раз я в лицо ему не посмотрел. Я хотел видеть его колени. Вы могли бы и сами заметить, как они у него были грязны, помяты, протерты. Они свидетельствовали о многих часах, проведенных за рытьем подкопа. Оставалось только выяснить, куда он вел свой подкоп. Я свернул за угол, увидел вывеску Городского и Пригородного банка и понял, что задача решена. Когда после концерта вы отправились домой, я поехал в Скотленд-Ярд, а оттуда к председателю правления банка.
— А как вы узнали, что они попытаются совершить ограбление именно этой ночью? — спросил я.
— Закрыв контору Союза рыжих, они тем самым давали понять, что больше не нуждаются в отсутствии мистера Джабеза Уилсона, — другими словами, их подкоп готов. Было ясно, что они постараются воспользоваться им поскорее, так как, во-первых, подкоп может быть обнаружен, а во-вторых, золото может быть перевезено в другое место. Суббота им особенно удобна, потому что она предоставляет им для бегства лишние сутки. На основании всех этих соображений я пришел к выводу, что попытка ограбления будет совершена, ближайшей ночью.
Рассказ от лица Тараса Бульбы.
Когда мои сыновья вернулись домой после учёбы, я сразу подумал: нечего им сидеть около юбки матери, их дом и семья — Запорожская Сечь, пусть понюхают пороха. В первом же бою Остап показал себя как мудрый воин, и я уже тогда подумал: быть ему полковником! Так как войны давно не было, я хитро придумал, как сместить старого упрямого кошевого, и добился своего. Не знал я тогда, чем всё это закончится. Андрий стал предателем, променяв Родину и товарищей на польскую бабу, но это даже к лучшему, что я узнал, каков он на самом деле. Хоть он мне и сын, а не жалею, что убил его. Но сердце моё разрывается, когда вспоминаю об Остапе: какой мучительной смертью погиб он в расцвете лет, а я опоздал, не смог его. Только пытки сына смог увидеть, но как это было мучительно! Ничего, много врагов я убил, много поселений сжёг, чтобы отомстить за него. Но, видно, пришёл и мой черёд: теперь прикован к этому дерево, а пламя уже всё ближе и ближе. Я не жалею: такова судьба казака, много нас полегло в этом бою, а тех, кто уцелел, преследуют враги. Но я не дал свершиться их погибели: крикнул я что было сил и указал им на тропинку, благодаря чему они . Но пламя уже близко: "Прощайте, казаки!".