На картине мы видим семью, которая встречает мальчика, пришедшего из школы с двойкой. Мальчик-двоечник выглядит типичным оболтусом, его одежда - расстегнутое, мятое пальто, брюки, чёрные ботинки - выглядят небрежно. В правой руке он держит перевязанный портфель, который служил мячом и санками своему хозяину, торчат старые коньки. Светлые помятые волосы, оттопыренные красные уши, румяные от свежего воздуха и игры щёки не вяжутся с подчёркнуто огорчённым лицом. Он вздыхает, всем своим видом изображая "неподдельное" переживание из-за оценки. Мальчика радостно встречает собака, она очень любит своего хозяина. Она будто просит: "Поиграй со мной". В стороне присела, оставив работу, мать. Увидев его с грустным и раскрасневшимся от мороза лицом, она поняла, что ребёнок вдоволь наигрался на улице и на самом деле не переживает о том, что получил двойку. Мать расстроенная, уставшая, она догадывается, что он ленивый и слабохарактерный. Женщина не знает, как повлиять на сына-двоечника, у нее опускаются руки. Рядом с мамой младший брат на велосипеде, который смеётся над старшим, прекрасно понимая смысл происходящего и, похоже, подшучивает над ним. За обеденным столом готовит уроки старшая сестра. Она встала, с укором глядя на брата-разгильдяя. Поза, поворот головы, взгляд - все свидетельствует о том, что она не одобряет поведение двоечника. Ее фигура четко выделена темном силуэтом в светлом дверном проёме. Окно позади неё создает двойное освещение фигуры и символизирует светлое будущее девочки. Разительный контраст представляет собой вымученная, преувеличивающая значение условной школьной оценки, реакция людей и искренняя радость животного.
«Успокойся, дорогая, успокойся, успокойся. Ты обо мне помнишь? Помнишь? Ты ведь моя единая и последняя любовь. Успокойся, я с тобой. Подумай обо мне, и я буду с тобой, потому что мы с тобой любили друг друга только одно мгновение, но навеки. Ты обо мне помнишь? Помнишь? Помнишь? Вот я чувствую твои слезы. Успокойся. Мне спать так сладко, сладко, сладко». Женни Рейтер вышла из комнаты, уже кончив играть, и увидала княгиню Веру, сидящую на скамейке всю в слезах. — Что с тобой? — спросила пианистка. Вера, с глазами, блестящими от слез, беспокойно, взволнованно стала целовать ей лицо, губы, глаза и говорила: — Нет, нет, — он меня простил теперь. Все хорошо.
«Успокойся, дорогая, успокойся, успокойся. Ты обо мне помнишь? Помнишь? Ты ведь моя единая и последняя любовь. Успокойся, я с тобой. Подумай обо мне, и я буду с тобой, потому что мы с тобой любили друг друга только одно мгновение, но навеки. Ты обо мне помнишь? Помнишь? Помнишь? Вот я чувствую твои слезы. Успокойся. Мне спать так сладко, сладко, сладко».
Женни Рейтер вышла из комнаты, уже кончив играть, и увидала княгиню Веру, сидящую на скамейке всю в слезах.
— Что с тобой? — спросила пианистка.
Вера, с глазами, блестящими от слез, беспокойно, взволнованно стала целовать ей лицо, губы, глаза и говорила:
— Нет, нет, — он меня простил теперь. Все хорошо.