КТО ПОСЛУЖИЛ ПРОТОТИПАМИ ГЕРОЕВ СТИХОТВОРЕНИЯ “БОРОДИНО”? Удивительно, но ученые почти наверняка «вычислили» прототип «дяди» – старого солдата, от лица которого ведется повествование о Бородинской битве. Это унтер-офицер лейб-гвардии Литовского (затем Московского) пехотного полка Андреев. Лермонтов хорошо знал этого человека. В 1836 году, когда художник П. Заболотский писал портрет ветерана, исполняя заказ к грядущему 25-летию Отечественной войны 1812 года, Михаил Юрьевич брал уроки живописи у этого художника и часто посещал его мастерскую. Худ. П. Заболотский Портрет унтер-офицера Андреева Здесь-то и состоялось знакомство поэта со старым солдатом. Андрееву нравился любознательный лейб-гусарский корнет, уважительно называвший его дядей, и он с явным удовольствием делится с поэтом своими воспоминаниями о «дне Бородина» . А вспомнить ветерану, конечно же, было что. Например, как насмерть стояли «литовцы» в каре (построение пехоты в форме квадрата для круговой обороны) на высоте у Семеновского ручья, отражая атаки «улан с пестрыми значками и драгун с конскими хвостами» Как подполковник Тимофеев растянул фронт своего батальона, расставив взводы не в три, как было принято, а в две шеренги, и, создав тем самым у неприятеля иллюзию размещения у Семеновского крупной воинской части, приостановил наступление французов. И как, несомый солдатами на ружьях, вел их в атаку на захваченную было врагами высоту смертельно раненый подполковник Шварц, не пожелавший покинуть поле боя. Эти рассказы старого унтера и вдохновили Лермонтова на создание одного из лучших его произведений, ставшего гимном мужеству русского солдата. Но какие бы подвиги ни совершали «литовцы» в Бородинском бою, Лермонтов считал, что судьба сражения решалась не у села Семеновского, а на Курганной высоте, в центре русской позиции. Именно туда «отправил» он «дядю» Андреева отражать атаки французов, превратив его из пехотинца в артиллериста. И именно там, как свидетельствовали участники боя, прогремел ставший известным всей России яростный призыв, выраженный Лермонтовым просто и ясно: «Ребята, не Москва ль за нами? Умремте ж под Москвой... » Подобные слова произнес полковник Федор Федорович Монахтин, в день битвы исполнявший обязанности начальника штаба 6 пехотного корпуса русской армии, которого многие исследователи считают наиболее вероятным прототипом лермонтовского «слуги царю, отца солдатам» . Худ. А. Аверьянов. Весёлый драгун С первых минут сражения корпусной командир Дохтуров отправлял своего начальника штаба в самые горячие точки сражения, чтобы тот опытным взглядом мог оценить обстановку и принять надлежащие меры. И он, вместе с героем суворовских войн Вуичем, уже в первый час битвы организовал атаку егерей на захваченный неприятелем мост через реку Колочь, отбив и уничтожив переправу. Интересно отметить, что здесь Монахтин пришел на выручку матросам Гвардейского Морского экипажа, которыми командовал мичман Михаил Николаевич Лермантов (именно так до 1836 года писалась эта фамилия) – дальний родственник поэта, славившийся, несмотря на 20-летний возраст, завидным хладнокровием и находчивостью. Небольшая передышка – и Монахтин снова в огне. На сей раз он со своими егерями участвует в знаменитой атаке генерала Ермолова на захваченную французами ключевую точку Бородинской позиции – Курганскую высоту, более известную под наименованием «батарея Раевского". К этому времени французы уже разворачивали пушки в стороны русских флангов. Еще немного– и разразилась бы катастрофа. Неприятель уже предвкушал победу. Удар Ермолова сорвал его планы. Он был настолько внезапен и яростен, что враги не устояли и в панике покинули курган.
КТО ПОСЛУЖИЛ ПРОТОТИПАМИ ГЕРОЕВ СТИХОТВОРЕНИЯ “БОРОДИНО”? Удивительно, но ученые почти наверняка «вычислили» прототип «дяди» – старого солдата, от лица которого ведется повествование о Бородинской битве. Это унтер-офицер лейб-гвардии Литовского (затем Московского) пехотного полка Андреев. Лермонтов хорошо знал этого человека. В 1836 году, когда художник П. Заболотский писал портрет ветерана, исполняя заказ к грядущему 25-летию Отечественной войны 1812 года, Михаил Юрьевич брал уроки живописи у этого художника и часто посещал его мастерскую. Худ. П. Заболотский Портрет унтер-офицера Андреева Здесь-то и состоялось знакомство поэта со старым солдатом. Андрееву нравился любознательный лейб-гусарский корнет, уважительно называвший его дядей, и он с явным удовольствием делится с поэтом своими воспоминаниями о «дне Бородина» . А вспомнить ветерану, конечно же, было что. Например, как насмерть стояли «литовцы» в каре (построение пехоты в форме квадрата для круговой обороны) на высоте у Семеновского ручья, отражая атаки «улан с пестрыми значками и драгун с конскими хвостами» Как подполковник Тимофеев растянул фронт своего батальона, расставив взводы не в три, как было принято, а в две шеренги, и, создав тем самым у неприятеля иллюзию размещения у Семеновского крупной воинской части, приостановил наступление французов. И как, несомый солдатами на ружьях, вел их в атаку на захваченную было врагами высоту смертельно раненый подполковник Шварц, не пожелавший покинуть поле боя. Эти рассказы старого унтера и вдохновили Лермонтова на создание одного из лучших его произведений, ставшего гимном мужеству русского солдата. Но какие бы подвиги ни совершали «литовцы» в Бородинском бою, Лермонтов считал, что судьба сражения решалась не у села Семеновского, а на Курганной высоте, в центре русской позиции. Именно туда «отправил» он «дядю» Андреева отражать атаки французов, превратив его из пехотинца в артиллериста. И именно там, как свидетельствовали участники боя, прогремел ставший известным всей России яростный призыв, выраженный Лермонтовым просто и ясно: «Ребята, не Москва ль за нами? Умремте ж под Москвой... » Подобные слова произнес полковник Федор Федорович Монахтин, в день битвы исполнявший обязанности начальника штаба 6 пехотного корпуса русской армии, которого многие исследователи считают наиболее вероятным прототипом лермонтовского «слуги царю, отца солдатам» . Худ. А. Аверьянов. Весёлый драгун С первых минут сражения корпусной командир Дохтуров отправлял своего начальника штаба в самые горячие точки сражения, чтобы тот опытным взглядом мог оценить обстановку и принять надлежащие меры. И он, вместе с героем суворовских войн Вуичем, уже в первый час битвы организовал атаку егерей на захваченный неприятелем мост через реку Колочь, отбив и уничтожив переправу. Интересно отметить, что здесь Монахтин пришел на выручку матросам Гвардейского Морского экипажа, которыми командовал мичман Михаил Николаевич Лермантов (именно так до 1836 года писалась эта фамилия) – дальний родственник поэта, славившийся, несмотря на 20-летний возраст, завидным хладнокровием и находчивостью. Небольшая передышка – и Монахтин снова в огне. На сей раз он со своими егерями участвует в знаменитой атаке генерала Ермолова на захваченную французами ключевую точку Бородинской позиции – Курганскую высоту, более известную под наименованием «батарея Раевского". К этому времени французы уже разворачивали пушки в стороны русских флангов. Еще немного– и разразилась бы катастрофа. Неприятель уже предвкушал победу. Удар Ермолова сорвал его планы. Он был настолько внезапен и яростен, что враги не устояли и в панике покинули курган.