Если мне не изменяет мой склероз, то прототипом Робинзона был Александр Селькирк. А вот и подробности: Первыми на остров Хуан-Фернандес ступили пираты, скрывавшиеся от преследований военных кораблей. В течение шестнадцатого и семнадцатого столетий морские грабители много раз появлялись на острове и отсиживались там иногда довольно длительное время. Когда у них иссякали припасы или когда, по их мнению, им не угрожала опасность, они уходили в море и почти никогда больше не возвращались обратно. Но через некоторое время на острове снова начинали дымить очаги — очередная банда пиратов занимала место своих предшественников. И после них оставались размытые дождями временные пристанища.
Таким и увидел остров шотландский матрос Александр Селкирк, когда его в 1704 году высадили на Хуан-Фернандес за неподчинение капитану корабля.
В ясную погоду Селкирк видел с берега другой остров, но не мог или не решался на него перебраться вплавь.
Селкирку не дали никаких запасов продовольствия, если не считать нескольких кусков хлеба и небольшого бочонка пресной воды. Но все же над ним смилостивились — оставили ему ружье с порохом и пулями, топор и нож. С этими орудиями провинившийся матрос и начал свою одинокую жизнь на острове.
Конечно, пороху ему хватило ненадолго. Ружье стало бесполезным. Пришлось Селкирку повторять опыт предков — добывать огонь трением, охотиться на коз и кроликов с камнями и палками, ловить руками рыбу. Одежда его скоро превратилась в тряпье, и он вынужден был мастерить себе штаны и рубашки из козьих шкур.
За 4 года и 4 месяца, проведенных на острове, Селкирк стал похож на первобытного человека. Но все это время он не терял надежды вернуться на родину и ради этого боролся за жизнь. И наконец судьба смилостивилась над ним. Случайно проходивший мимо острова корабль подобрал одичавшего матроса и привез его в Англию.
Некоторое время остров оставался безлюдным. Но в 1715 году его заселили испанцы, которых привлекло ценное сандаловое дерево. В короткий срок на берегу вырос поселок. Однако этому поселку не повезло: он был уничтожен землетрясением.
В Англии долго говорили об удивительной истории Селкирка. Заинтересовался ею и писатель Даниэль Дефо. В своей книге он изменил не только фамилию моряка, но и местонахождение острова. Да и жизненные условия на острове он сделал чуть ли не идеальными. По сравнению с Робинзоном Крузо Селкирк находился прямо-таки в плачевном состоянии. Но тем не менее обоих робинзонон отличало общее главное качество — трудолюбие. Оно-то и их.
Как ни худо пришлось Селкирку, ему бы мог позавидовать его предшественник — испанский моряк Педро Серрано. Корабль, на котором плыл Серрано, потерпел крушение недалеко от берегов Перу. Экипаж погиб, а Серрано оказался на голой песчаной косе длиною около, восьми километров. Ни оружия, ни куска хлеба, ни капли воды у него не было. Единственное, чем располагал матрос, это нож, случайно оказавшийся привязанным к поясу.
Чем дальше шел Серрано по клочку земли, ставшему его владением, тем все меньше надеялся на Преодолевая голод и усталость, он обошел весь остров из конца в конец, но не увидел даже кустика, даже камешка. Всюду сплошной песок. Его мучила жажда, но напрасно искал Серрано хотя бы маленькую лужицу воды.
Матрос в изнеможении бросился на песок и несколько часов пролежал неподвижно. Голод и жажда заставили его подняться. Он покопался в водорослях, нашел несколько креветок и съел их. Не утолив голода, Серрано продолжал бродить по песку. Ноги его наткнулись на какие-то ракушки. Они оказались такими солеными, что после них жажда стала невыносимой.
Положение казалось безвыходным. Но тут Серрано увидел огромных черепах, медленно поднимающихся на сухую поляну. Он перевернул несколько черепах на спину, разрезал их и куски мяса разложил на песке. Под палящим солнцем мясо высыхало быстро. Оно было приятным на вкус и довольно питательным.
АНАЛИЗ ЭПИЗОДА «ЧИЧИКОВ У СОБАКЕВИЧА» Кулак! Кулак! Да еще и бестия в придачи Н. В. Гоголь Поэма «Мертвые души» явила миру настоящую галерею незабываемых русских характеров. Николай Васильевич Гоголь постарался дать объективную оценку крепостнической Руси, ее бедам и печалям.
Автор одним из первых русских писателей понял разящую силу смеха. Поднявшись до сатиры, он обличал пороки помещичье-крепостнического строя Руси, видя в нем основное зло, стенами,— дом вроде тех, как у нас строят для военных ftJlM1 тт ^ селений и немецких колонистов… Двор окружен был крепкою непомерно толстою деревянною решеткой… На конюшни, саи кухни были употреблены полновесные и толстые бревна, пределенные на вековое стояние. Деревенские избы мужиков ож срублены были на диво…
все было пригнано плотно и как следует. Даже колодец был обделан в такой крепкий дуб, какой идет только на мельницы да на корабли». Собакевич не заботится о красоте, от нее мало пользы, но все в доме устойчиво и тяжеловесно. Каждая вещь неуклюжа, громоздка и как бы сообщает: «И я тоже Собакевич!» Хозяин вряд ли читает книги и занимается каким-либо творчеством, нигде не видно и следа чернил.
Стены комнат украшают картины, от которых присутствующих кидает в дрожь. В доме все обстоятельно и размеренно. Вовремя подают обильный обед, за которым Михаил Семенович (даже имя его медвежье) поглощает огромное количество еды. Он «патриот желудка». Для него трапеза — священный ритуал, один из видов приятного времяпрепровождения.
Собакевич в разговоре с Чичиковым выказывает необыкновенную озлобленность к окружающим. Все, по его мнению, плохи, жулики, мошенники: «За копейку убьют». Губернатор и вице-губернатор — «Это Гога и Магога!
» Чичиков и тут старается при к поведению и разговору хозяина, нащупывает точки соприкосновения с ним. Не Успев завести разговор о покупке мертвых душ, Чичиков обескуражен напором Собакевича, готового продать «по сту рублей». Его жадность непомерна, он забывает, что речь идет об Умерших крестьянах, и расхваливает их, как барышник, что-Ъ1 набавить цену. Но из его уст звучит гимн работникам: -вот, например, каретник Михеев!
ведь больше никаких эки-аей и не делал, как только рессорные. И не то, как бывает °сковская работа, что на один час, прочность такая, сам и °оьет, и лаком покроет!.. А Пробка Степан, плотник?.. Слу231 он в гвардии, ему бы бог знает что дали, трех аршин с РШком ростом!..
Милушкин, кирпичник! мог поставить печь Каком угодно доме. Максим Телятников, сапожник: что шилом кольнет, то и сапоги, что сапоги, то и и хоть к в рот хмельного! А Еремей Сорокоплехин! да этот мужик од станет за всех, в Москве торговал, одного оброку приносил пятисот рублей».
И опять «вылезла» натура Собакевича, главное —деньги v него нет почтения ни к умершим крестьянам, ни признательно сти за их добросовестный труд, а лишь желание продать подо роже «товар», не продешевить. Какие могут быть разговоры, со мнения, угрызения совести, если нашелся покупатель и на этот «товар». Только бы не упустить своей выгоды. Писатель не ослабляет сатирического накала, описывая сце-ну передачи денег и расписки Чичиковым Собакевичу.
Оба мошенника прекрасно понимают друг друга, боятся быть обману, тыми, поэтому протягивают одновременно: один — деньги другой — расписку, выхватывая, облегченно вздыхают, что миновали «трудности». Чичиков, посещая помещиков, впервые в Собакевиче встречает «кулака» под стать себе, поэтому Павлу Ивановичу так тяжело вести дело с Михаилом Семеновичем. Здесь «сшиблись» два капиталистических начала. Каждый хочет надуть другого и боится «остаться в дураках». Автору отвратительны оба эти характера.
Гоголь хотел видеть Россию свободною и просвящен-ною. Отсюда и появление в конце первого тома поэмыобраза «птицы-тройки», летящей в прекрасное будущее, где ей, верит писатель, уготована лучшая доля. «…Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земле, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства».
А вот и подробности:
Первыми на остров Хуан-Фернандес ступили пираты, скрывавшиеся от преследований военных кораблей. В течение шестнадцатого и семнадцатого столетий морские грабители много раз появлялись на острове и отсиживались там иногда довольно длительное время. Когда у них иссякали припасы или когда, по их мнению, им не угрожала опасность, они уходили в море и почти никогда больше не возвращались обратно. Но через некоторое время на острове снова начинали дымить очаги — очередная банда пиратов занимала место своих предшественников. И после них оставались размытые дождями временные пристанища.
Таким и увидел остров шотландский матрос Александр Селкирк, когда его в 1704 году высадили на Хуан-Фернандес за неподчинение капитану корабля.
В ясную погоду Селкирк видел с берега другой остров, но не мог или не решался на него перебраться вплавь.
Селкирку не дали никаких запасов продовольствия, если не считать нескольких кусков хлеба и небольшого бочонка пресной воды. Но все же над ним смилостивились — оставили ему ружье с порохом и пулями, топор и нож. С этими орудиями провинившийся матрос и начал свою одинокую жизнь на острове.
Конечно, пороху ему хватило ненадолго. Ружье стало бесполезным. Пришлось Селкирку повторять опыт предков — добывать огонь трением, охотиться на коз и кроликов с камнями и палками, ловить руками рыбу. Одежда его скоро превратилась в тряпье, и он вынужден был мастерить себе штаны и рубашки из козьих шкур.
За 4 года и 4 месяца, проведенных на острове, Селкирк стал похож на первобытного человека. Но все это время он не терял надежды вернуться на родину и ради этого боролся за жизнь. И наконец судьба смилостивилась над ним. Случайно проходивший мимо острова корабль подобрал одичавшего матроса и привез его в Англию.
Некоторое время остров оставался безлюдным. Но в 1715 году его заселили испанцы, которых привлекло ценное сандаловое дерево. В короткий срок на берегу вырос поселок. Однако этому поселку не повезло: он был уничтожен землетрясением.
В Англии долго говорили об удивительной истории Селкирка. Заинтересовался ею и писатель Даниэль Дефо. В своей книге он изменил не только фамилию моряка, но и местонахождение острова. Да и жизненные условия на острове он сделал чуть ли не идеальными. По сравнению с Робинзоном Крузо Селкирк находился прямо-таки в плачевном состоянии. Но тем не менее обоих робинзонон отличало общее главное качество — трудолюбие. Оно-то и их.
Как ни худо пришлось Селкирку, ему бы мог позавидовать его предшественник — испанский моряк Педро Серрано. Корабль, на котором плыл Серрано, потерпел крушение недалеко от берегов Перу. Экипаж погиб, а Серрано оказался на голой песчаной косе длиною около, восьми километров. Ни оружия, ни куска хлеба, ни капли воды у него не было. Единственное, чем располагал матрос, это нож, случайно оказавшийся привязанным к поясу.
Чем дальше шел Серрано по клочку земли, ставшему его владением, тем все меньше надеялся на Преодолевая голод и усталость, он обошел весь остров из конца в конец, но не увидел даже кустика, даже камешка. Всюду сплошной песок. Его мучила жажда, но напрасно искал Серрано хотя бы маленькую лужицу воды.
Матрос в изнеможении бросился на песок и несколько часов пролежал неподвижно. Голод и жажда заставили его подняться. Он покопался в водорослях, нашел несколько креветок и съел их. Не утолив голода, Серрано продолжал бродить по песку. Ноги его наткнулись на какие-то ракушки. Они оказались такими солеными, что после них жажда стала невыносимой.
Положение казалось безвыходным. Но тут Серрано увидел огромных черепах, медленно поднимающихся на сухую поляну. Он перевернул несколько черепах на спину, разрезал их и куски мяса разложил на песке. Под палящим солнцем мясо высыхало быстро. Оно было приятным на вкус и довольно питательным.
АНАЛИЗ ЭПИЗОДА «ЧИЧИКОВ У СОБАКЕВИЧА» Кулак! Кулак! Да еще и бестия в придачи Н. В. Гоголь Поэма «Мертвые души» явила миру настоящую галерею незабываемых русских характеров. Николай Васильевич Гоголь постарался дать объективную оценку крепостнической Руси, ее бедам и печалям.
Автор одним из первых русских писателей понял разящую силу смеха. Поднявшись до сатиры, он обличал пороки помещичье-крепостнического строя Руси, видя в нем основное зло, стенами,— дом вроде тех, как у нас строят для военных ftJlM1 тт ^ селений и немецких колонистов… Двор окружен был крепкою непомерно толстою деревянною решеткой… На конюшни, саи кухни были употреблены полновесные и толстые бревна, пределенные на вековое стояние. Деревенские избы мужиков ож срублены были на диво…
все было пригнано плотно и как следует. Даже колодец был обделан в такой крепкий дуб, какой идет только на мельницы да на корабли». Собакевич не заботится о красоте, от нее мало пользы, но все в доме устойчиво и тяжеловесно. Каждая вещь неуклюжа, громоздка и как бы сообщает: «И я тоже Собакевич!» Хозяин вряд ли читает книги и занимается каким-либо творчеством, нигде не видно и следа чернил.
Стены комнат украшают картины, от которых присутствующих кидает в дрожь. В доме все обстоятельно и размеренно. Вовремя подают обильный обед, за которым Михаил Семенович (даже имя его медвежье) поглощает огромное количество еды. Он «патриот желудка». Для него трапеза — священный ритуал, один из видов приятного времяпрепровождения.
Собакевич в разговоре с Чичиковым выказывает необыкновенную озлобленность к окружающим. Все, по его мнению, плохи, жулики, мошенники: «За копейку убьют». Губернатор и вице-губернатор — «Это Гога и Магога!
» Чичиков и тут старается при к поведению и разговору хозяина, нащупывает точки соприкосновения с ним. Не Успев завести разговор о покупке мертвых душ, Чичиков обескуражен напором Собакевича, готового продать «по сту рублей». Его жадность непомерна, он забывает, что речь идет об Умерших крестьянах, и расхваливает их, как барышник, что-Ъ1 набавить цену. Но из его уст звучит гимн работникам: -вот, например, каретник Михеев!
ведь больше никаких эки-аей и не делал, как только рессорные. И не то, как бывает °сковская работа, что на один час, прочность такая, сам и °оьет, и лаком покроет!.. А Пробка Степан, плотник?.. Слу231 он в гвардии, ему бы бог знает что дали, трех аршин с РШком ростом!..
Милушкин, кирпичник! мог поставить печь Каком угодно доме. Максим Телятников, сапожник: что шилом кольнет, то и сапоги, что сапоги, то и и хоть к в рот хмельного! А Еремей Сорокоплехин! да этот мужик од станет за всех, в Москве торговал, одного оброку приносил пятисот рублей».
И опять «вылезла» натура Собакевича, главное —деньги v него нет почтения ни к умершим крестьянам, ни признательно сти за их добросовестный труд, а лишь желание продать подо роже «товар», не продешевить. Какие могут быть разговоры, со мнения, угрызения совести, если нашелся покупатель и на этот «товар». Только бы не упустить своей выгоды. Писатель не ослабляет сатирического накала, описывая сце-ну передачи денег и расписки Чичиковым Собакевичу.
Оба мошенника прекрасно понимают друг друга, боятся быть обману, тыми, поэтому протягивают одновременно: один — деньги другой — расписку, выхватывая, облегченно вздыхают, что миновали «трудности». Чичиков, посещая помещиков, впервые в Собакевиче встречает «кулака» под стать себе, поэтому Павлу Ивановичу так тяжело вести дело с Михаилом Семеновичем. Здесь «сшиблись» два капиталистических начала. Каждый хочет надуть другого и боится «остаться в дураках». Автору отвратительны оба эти характера.
Гоголь хотел видеть Россию свободною и просвящен-ною. Отсюда и появление в конце первого тома поэмыобраза «птицы-тройки», летящей в прекрасное будущее, где ей, верит писатель, уготована лучшая доля. «…Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земле, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства».