В стихотворении "До свидания, мальчики!" Булат Окуджава раскрывает проблему влияния войны на жизнь человека.
Не мог поэт остаться в стороне и от события, которое объединяло разные народы, – войны. Этому периоду истории посвящено его стихотворение “До свидания, мальчики…” (1950-е гг.). Отправляя на войну юношей и девушек, поэт словно призывает и заклинает их вернуться назад, говоря им не “прощай”, а “до свидания.
“Ах, война, что ж ты сделала, подлая, Стали тихими наши дворы…”
– так начинается это стихотворение. И здесь проявляется еще один элемент, характерный для творчества Окуджавы. Его “мы” говорит о его сопричастности
и общему горю, и общей надежде.
Мальчики повзрослели раньше времени и подняли головы, чтобы встать на защиту своей Родины. Они лишь помаячили на пороге и ушли “за солдатом солдат”. Герой прощается с ними и просит обязательно вернуться назад. Но это совершенно не значит, что надо прятаться от пули, чтобы выжить.
Он советует не жалеть им ни пуль, ни гранат. Следует стать прямо, в полный рост, и себя не щадить в бою, но все равно постараться вернуться назад.
Но не только мальчики, но и девочки ушли на поля сражений. Вместо свадеб им суждено было увидеть лишь разлуки и дым. Свои белые платья они сменили
на сапоги и крылья погон.
Лирический герой им советует не обращать внимания на сплетников, так как с таких людей спрос будет потом. А сейчас они должны постараться обязательно вернуться назад. Надежда, звучащая на протяжении всего стихотворения, вообще характерна для всего творчества поэта. Он не хочет верить в гибель мальчиков и девочек, да и нам не дает такого права.
Только надежда и наша всеобщая глубокая вера в них дают им силы снова и снова вставать в подный рост и защищать любимую Родину.
В стихотворении "До свидания, мальчики!" Булат Окуджава раскрывает проблему влияния войны на жизнь человека.
Не мог поэт остаться в стороне и от события, которое объединяло разные народы, – войны. Этому периоду истории посвящено его стихотворение “До свидания, мальчики…” (1950-е гг.). Отправляя на войну юношей и девушек, поэт словно призывает и заклинает их вернуться назад, говоря им не “прощай”, а “до свидания.
“Ах, война, что ж ты сделала, подлая, Стали тихими наши дворы…”
– так начинается это стихотворение. И здесь проявляется еще один элемент, характерный для творчества Окуджавы. Его “мы” говорит о его сопричастности
и общему горю, и общей надежде.
Мальчики повзрослели раньше времени и подняли головы, чтобы встать на защиту своей Родины. Они лишь помаячили на пороге и ушли “за солдатом солдат”. Герой прощается с ними и просит обязательно вернуться назад. Но это совершенно не значит, что надо прятаться от пули, чтобы выжить.
Он советует не жалеть им ни пуль, ни гранат. Следует стать прямо, в полный рост, и себя не щадить в бою, но все равно постараться вернуться назад.
Но не только мальчики, но и девочки ушли на поля сражений. Вместо свадеб им суждено было увидеть лишь разлуки и дым. Свои белые платья они сменили
на сапоги и крылья погон.
Лирический герой им советует не обращать внимания на сплетников, так как с таких людей спрос будет потом. А сейчас они должны постараться обязательно вернуться назад. Надежда, звучащая на протяжении всего стихотворения, вообще характерна для всего творчества поэта. Он не хочет верить в гибель мальчиков и девочек, да и нам не дает такого права.
Только надежда и наша всеобщая глубокая вера в них дают им силы снова и снова вставать в подный рост и защищать любимую Родину.
По-настоящему неполадки у Лероя Кливи начались, когда он вел почтолет-243 по неосвоенному
звездно-му скоплению Пророкоугольника. Лероя и прежде-то удручали обычные трудности
межзвездного почтальона: старый корабль, изъязвленные трубы, невыветренные
астронавигационные приборы. Но теперь, считывая показа-ния курса, он заметил, что в
корабле становится невыносимо жарко.
Он подавленно вздохнул, включил систему охлаждения и связался с Почтмейстером Базы.
Разговор велся на критической дальности радиосвязи, и голос Почтмейстера еле доносился
сквозь океан статических разрядов.
— Опять неполадки, Кливи? — спросил Почтмейстер зловещим голосом человека, который сам
составляет графики и свято в них верует.
— Да как вам сказать, — иронически ответил Кливи. — Если не считать труб, приборов и
проводки, все прекрасно, вот разве изоляция и охлаждение подкачали.
— Действительно, позор, — сказал Почтмейстер, внезапно преисполняясь сочувствием. —
Представляю, каково тебе там.
Кливи до отказа крутанул регулятор охлаждения, стер пот, заливающий глаза, и подумал, что
Почтмейстеру только кажется, будто он знает, каково сейчас его подчиненному.
— Я ли снова и снова не ходатайствую перед правительством о новых кораблях? —
Почтмейстер невесело рассмеялся. — Похо-же, они считают, будто доставлять почту можно на
любой корзине.
В данную минуту Кливи не интересовали заботы Почтмейстера. Охлаждающая установка
работала на полную мощность, и корабль продолжал перегреваться.
— Не отходите от приемника, — сказал Кливи. Он направился в хвостовую часть корабля,
откуда как будто истекал жар, и обнаружил, что три резервуара заполнены не горючим, а
пузырящимся раскаленным добела шлаком. Четвертый на глазах претерпевал такую же
метаморфозу.
Мгновение Кливи тупо смотрел на резервуары, затем бросился к рации.
— Горючего не осталось, — сообщил он. — По-моему, произошла каталитическая реакция.
Говорил я вам, что нужны новые резервуары. Сяду на первой же кислородной планете, какая
подвернется.
Он схватил Аварийный Справочник и пролистал раздел о скоплении Пророкоугольника. В этой
группе звезд отсутствовали колонии, а дальнейшие подробности предлагалось искать по карте,
на которую были нанесены кислородные миры. Чем они богаты, помимо кислорода, никому не
ведомо. Кливи надеялся, выяснить это, если только корабль в ближайшее время не
рассыплется.
— Попробую З-М-22, — проревел он сквозь нарастающие разряды.
— Хорошенько присматривай за почтой, — протяжно прокри-чал в ответ Почтмейстер. — Я
тотчас же высылаю корабль.
Кливи ответил, что он сделает с почтой — со всеми двадцатью фунтами почты. Однако к этому
времени Почтмейстер уже прекратил прием.
Кливи удачно приземлился на З-М-22, исключительно удачно, если принять во внимание, что к
раскаленным приборам невозможно было прикоснуться, размякшие от перегрева трубы
скрутились узлом, а почтовая сумка на спине стесняла движения! Почтолет-243 вплыл в
атмосферу, словно лебедь, но на высоте двадцати футов от поверхности отказался от борьбы
и камнем рухнул вниз.
Кливи отчаянно силился не потерять остатки сознания. Борта корабля приобрели уже
темно-красный оттенок, когда он выва-лился из запасного люка почтовая сумка по-прежнему
была прочно пристегнута к его спине. Пошатываясь, с закрытыми глазами он пробежал сотню
ярдов. Когда корабль взорвался, взрывная волна опрокинула Кливи. Он встал, сделал еще два
шага и окончательно провалился в небытие.
Когда Кливи пришел в себя, он лежал на склоне маленького холмика, уткнувшись лицом в
высокую траву. Он пребывал в непередаваемом состоянии шока. Ему казалось, что разум его
отделился от тела и, освобожденный, витает в воздухе. Все заботы, чувства, страхи остались с
телом: разум был свободен.
Он огляделся и увидел, что мимо пробегает маленький зверек величиной с белку, но с
темно-зеленым мехом.
Когда зверек приблизился, Кливи заметил, что у него нет ни глаз, ни ушей.
Это его не удивило — напротив, показалось вполне уместным. На кой черт сдались белке глаза
да уши , лучше, что белка не видит несовершенства мира, не слышит криков боли...
Появился другой зверь, величиной и формой тела напоминаю-щий крупного волка, но тоже
зеленого цвета. Параллельная эволюция? Она не меняет общего положения вещей, заключил
Кливи. У этого зверя тоже не было ни глаз, ни ушей. Но в пасти сверкали два ряда мощных
клыков.
Кливи наблюдал за животными с вялым интересом. Какое дело свободному разуму до волков и
белок, пусть даже безглазых? Он заметил, что в пяти футах от волка белка замерла на месте.
Волк медленно приближался. На расстоянии трех футов он, по-видимому, потерял след —
вернее, запах. Он затряс головой и медленно описал возле белки круг. Потом снова двинулся по
прямой, но уже в неверном направлении.