Стихотворение начинается с посвящения — <Б. Пастернаку>. Зная историю их взаимоотношений, легче понять смысл этого произведения Цветаевой. Когда поэтесса оказалась в эмиграции, ей было сложно, как растению, пересаженному в чужеродную почву. Те, кто тоже убежал из Советского Союза, оказались не близки Марине Ивановне ни по духу, ни по творчеству. А вернуться на родину было нельзя. И переписка с Борисом Пастернаком была тем живительным ручейком, который питал её желание жить и писать.
Первое слово стихотворения — «рас-стояние» — будто одним рывком выражает весь его смысл. Раздёргивающее на две части тире в середине, продолжение «вёрсты, мили» с самых первых мгновений чтения даёт уверенность в том, что всё произведение — о разлуке, и счастливого воссоединения не будет. И действительно, дальнейшие слова всё увеличивают и увеличивают эту убеждённость: «расставили, рассадили», «по двум разным концам земли». Глаголов, обозначающих разрыв, в этом стихотворении целых четырнадцать — на пять неполных строф! Такое повторение в конечном итоге рождает в читателе ощущение безнадёжности, невозвратности, утраты.
Содружество двух великих поэтов могло бы принести удивительные плоды. Неизвестно, сопутствовали ли их творческому взаимопониманию иные личные чувства, да это и неважно. Более чем десятилетняя переписка и несколько коротких встреч доказывают, что родство душ Пастернака и Цветаевой было истинным. И тем более болезненно было находиться на таком расстоянии, в разных странах, в разных жизнях.
«Расселили нас, как орлов-заговорщиков» — эта аллегория ясно показывает, как ценила Цветаева их духовную близость. Могучие птицы, живущие сами по себе, не признающие власти, приближающиеся к кому-то только по искреннему зову... Два великих творца безошибочно нашли друг друга на расстоянии, и иная власть вполне могла бояться такого содружества. Даже символ — орлы, которые украшали герб царской России, намекают на это.
«В две руки развели, распяв, и не знали, что это — сплав». Распятие — слово, само в себе несущее символический смысл, единственный и несомненный. Им подчёркивается жертвенность того, кто разделён со своей Родиной, близкими, с единственным истинно близким по духу человеком.
Всё стихотворение имеет неровный, сбивчивый ритм — такой, какой чаще всего встречается в творчестве Цветаевой после 1917 года. Размер — четырёхударный дольник, стопы с разным количеством слогов. Этот ритмический рисунок более всего подходит для стихотворения-жалобы, исповеди. А сокращённая пятая строфа звучит как выкрик благодаря тому, что обе строчки в ней заканчиваются восклицательным знаком.
«Разбили нас — как колоду карт!» — завершает произведение снова многозначное слово. Разбили — разделили (колоду), разбили (что-то цельное и хрупкое), разбили (белые войска). Трагическое окончание, не оставляющее место никакой надежде, венчает стихотворение, словно эпитафия. Пойдет ?
Когда поэтесса оказалась в эмиграции, ей было сложно, как растению, пересаженному в чужеродную почву. Те, кто тоже убежал из Советского Союза, оказались не близки Марине Ивановне ни по духу, ни по творчеству. А вернуться на родину было нельзя. И переписка с Борисом Пастернаком была тем живительным ручейком, который питал её желание жить и писать.
Первое слово стихотворения — «рас-стояние» — будто одним рывком выражает весь его смысл. Раздёргивающее на две части тире в середине, продолжение «вёрсты, мили» с самых первых мгновений чтения даёт уверенность в том, что всё произведение — о разлуке, и счастливого воссоединения не будет. И действительно, дальнейшие слова всё увеличивают и увеличивают эту убеждённость: «расставили, рассадили», «по двум разным концам земли». Глаголов, обозначающих разрыв, в этом стихотворении целых четырнадцать — на пять неполных строф! Такое повторение в конечном итоге рождает в читателе ощущение безнадёжности, невозвратности, утраты.
Содружество двух великих поэтов могло бы принести удивительные плоды. Неизвестно, сопутствовали ли их творческому взаимопониманию иные личные чувства, да это и неважно. Более чем десятилетняя переписка и несколько коротких встреч доказывают, что родство душ Пастернака и Цветаевой было истинным. И тем более болезненно было находиться на таком расстоянии, в разных странах, в разных жизнях.
«Расселили нас, как орлов-заговорщиков» — эта аллегория ясно показывает, как ценила Цветаева их духовную близость. Могучие птицы, живущие сами по себе, не признающие власти, приближающиеся к кому-то только по искреннему зову... Два великих творца безошибочно нашли друг друга на расстоянии, и иная власть вполне могла бояться такого содружества. Даже символ — орлы, которые украшали герб царской России, намекают на это.
«В две руки развели, распяв, и не знали, что это — сплав». Распятие — слово, само в себе несущее символический смысл, единственный и несомненный. Им подчёркивается жертвенность того, кто разделён со своей Родиной, близкими, с единственным истинно близким по духу человеком.
Всё стихотворение имеет неровный, сбивчивый ритм — такой, какой чаще всего встречается в творчестве Цветаевой после 1917 года. Размер — четырёхударный дольник, стопы с разным количеством слогов. Этот ритмический рисунок более всего подходит для стихотворения-жалобы, исповеди. А сокращённая пятая строфа звучит как выкрик благодаря тому, что обе строчки в ней заканчиваются восклицательным знаком.
«Разбили нас — как колоду карт!» — завершает произведение снова многозначное слово. Разбили — разделили (колоду), разбили (что-то цельное и хрупкое), разбили (белые войска). Трагическое окончание, не оставляющее место никакой надежде, венчает стихотворение, словно эпитафия. Пойдет ?