Судьба гусляра, "выродка тьмы сермяжной", бесконечно трагична - князь не только лишает его жизни, но и посмертной памяти, повелев "старца и гусли" закопать "живцом в землю". Большой поэт всегда пророк в своем отечестве, и двадцать лет спустя подобная участь едва не постигла самого автора. В конце 1930 года и власти БССР, и ОГПУ пришли к убеждению в "контрреволюционной" деятельности Купалы, поэту в духе нравов своего времени пришлось каяться, он совершил даже неудачную, к счастью, попытку самоубийства. Расправа могла быть короче и круче, если бы не тот самый текст Луначарского в центральной газете несколькими месяцами раньше. Там предельно ясно и в привычном для того времени марксистском духе было написано вот что: "Историческое белорусского народа не блещет красками и славой. Но оно дорого Купале и за проблески счастья и самостоятельности, и за свою многострадальность. В будущем, предвидя расцвет своего народа, он претендует только на равноправие его с другими. Ни малейшей тени империализма, ни малейшего отзвука господского национализма, жадного национализма мещанства вы в любви Купалы к своей родине не отыщете".
"эх, тройка! птица тройка, кто тебя выдумал? знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета, да и ступай считать версты, пока не зарябит тебе в очи. и не хитрый, кажись, дорожный снаряд, не железным схвачен винтом, а наскоро живьем с одним топором да молотом снарядил и собрал тебя ярославский расторопный мужик. не в ботфортах ямщик: борода да рукавицы, и сидит черт знает на чем; а привстал, да замахнулся, да затянул песню - кони вихрем, спицы в колесах смешались в один гладкий круг, только дрогнула дорога, да вскрикнул в испуге остановившийся пешеход - и вон она понеслась, понеслась, понеслась! . и вон уже видно вдали, как что-то пылит и сверлит воздух.
не так ли и ты, русь, что бойкая необгонимая тройка несешься? дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, все отстает и остается позади. остановился пораженный божьим чудом созерцатель: не молния ли это, сброшенная с неба? что значит это наводящее ужас движение? и что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях? эх, кони, кони, что за кони! вихри ли сидят в ваших гривах? чуткое ли ухо горит во всякой вашей жилке? заслышали с вышины знакомую песню, дружно и разом напрягли медные груди и, почти не тронув копытами земли, превратились в одни вытянутые линии, летящие по воздуху, и мчится вся вдохновенная богом! . русь, куда ж несешься ты? дай ответ. не дает ответа. чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земли, и, косясь, постораниваются и ей дорогу другие народы и государства. "
Судьба гусляра, "выродка тьмы сермяжной", бесконечно трагична - князь не только лишает его жизни, но и посмертной памяти, повелев "старца и гусли" закопать "живцом в землю". Большой поэт всегда пророк в своем отечестве, и двадцать лет спустя подобная участь едва не постигла самого автора. В конце 1930 года и власти БССР, и ОГПУ пришли к убеждению в "контрреволюционной" деятельности Купалы, поэту в духе нравов своего времени пришлось каяться, он совершил даже неудачную, к счастью, попытку самоубийства. Расправа могла быть короче и круче, если бы не тот самый текст Луначарского в центральной газете несколькими месяцами раньше. Там предельно ясно и в привычном для того времени марксистском духе было написано вот что: "Историческое белорусского народа не блещет красками и славой. Но оно дорого Купале и за проблески счастья и самостоятельности, и за свою многострадальность. В будущем, предвидя расцвет своего народа, он претендует только на равноправие его с другими. Ни малейшей тени империализма, ни малейшего отзвука господского национализма, жадного национализма мещанства вы в любви Купалы к своей родине не отыщете".
"эх, тройка! птица тройка, кто тебя выдумал? знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета, да и ступай считать версты, пока не зарябит тебе в очи. и не хитрый, кажись, дорожный снаряд, не железным схвачен винтом, а наскоро живьем с одним топором да молотом снарядил и собрал тебя ярославский расторопный мужик. не в ботфортах ямщик: борода да рукавицы, и сидит черт знает на чем; а привстал, да замахнулся, да затянул песню - кони вихрем, спицы в колесах смешались в один гладкий круг, только дрогнула дорога, да вскрикнул в испуге остановившийся пешеход - и вон она понеслась, понеслась, понеслась! . и вон уже видно вдали, как что-то пылит и сверлит воздух.
не так ли и ты, русь, что бойкая необгонимая тройка несешься? дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, все отстает и остается позади. остановился пораженный божьим чудом созерцатель: не молния ли это, сброшенная с неба? что значит это наводящее ужас движение? и что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях? эх, кони, кони, что за кони! вихри ли сидят в ваших гривах? чуткое ли ухо горит во всякой вашей жилке? заслышали с вышины знакомую песню, дружно и разом напрягли медные груди и, почти не тронув копытами земли, превратились в одни вытянутые линии, летящие по воздуху, и мчится вся вдохновенная богом! . русь, куда ж несешься ты? дай ответ. не дает ответа. чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земли, и, косясь, постораниваются и ей дорогу другие народы и государства. "