Это было давно, когда на Высоковольтном поле ещё стояла пасека.
Пошли как-то дети в лес за грибами. Но вскоре вернулись в деревню перепуганные и рассказали, что встретили в лесу страшного зверя.
– Ноги кривые, а голова квадратная и блестит. Чистая мамона!
Мужики переполошились, похватали палки-топоры и двинули в лес. С ними пошёл пасечник Зуев, который на всякий случай захватил крепкие верёвки.
Вышли на опушку у родника. Глядят, и вправду стоит у берёзы странный зверь с квадратной, сверкающей на солнце головой, и бьётся башкой в дерево – бум! бум!
Мужики уже хотели броситься на «мамону», но тут Зуев удивлённо воскликнул:
– Ёлки-палки, это ж мой бидон!
Тут все присмотрелись получше и сообразили, что перед ними молодой медведь с бидоном из-под мёда на голове.
Зуев предложил привязать верёвки к ручкам бидона и сдёрнуть его с безопасного расстояния.
– Только ты осторожней, – сказал председатель сельсовета, у которого был самый большой и красный топор с пожарного сельсоветского щита.
– Ничего, – ответил Зуев, – пока медведь в бидоне, он безопасный.
Пасечник привязал верёвки к ручкам, а потом вместе с председателем сдёрнул бидон с «мамоны». Все увидели измазанную в меду морду. Ошарашенный светом медведь сел на задние лапы. Но тут же от громкого смеха да ещё оттого, что вдруг увидел перед собой столько людей, ухнул и бросился наутёк.
Зуев свой бидон отмыл и поставил дома на полку. Многие пытались у него эту тару купить, да он не продаёт. Потому что нет на свете другого бидона, в котором бы медведь застревал!
Насколько сочетаемы женственность и жестокость? ответ на этот вопрос дала война. Нежность, трепетность и чуткость против ужаса, страданий и смерти. Возможно ли сохранить душевный свет и теплоту, пройдя через все круги военного ада? Можно. Это и доказала своей поэзией Юлия Друнина.
В самом имени поэтессы что-то струящееся, нежное, по-детски наивное. Наверное, такой она и была тогда, уходящая на фронт прямо со школьной скамьи. В сырых окопах, под БМП, в придорожной канаве рождались проникновенные строки. Только юное девичье сердце могло так правдиво рассказать о войне. И когда пройдут годы, затянуться старые раны, в ее стихах по-прежнему будут слышны взрывы, свист пуль, а сердце все так же будет сжиматься от боли. Таким по настроению является написанное после войны стихотворение «Ты вернешься». Оно дало название всему сборнику, вышедшему в 1968 г.
Во многих своих стихах Юлия Друнина касается моментов своей биографии, вспоминает людей, воевавших рядом с ней. Чаще всего это реквием, песня над могилой утерянного товарища. Стихотворение «Ты вернешься» посвящено связистке Машеньке. Упоминание не только рода занятий, но и имени делает читателя сопричастным военным событиям. Это не абстрактный боец, а знакомая нам девушка, которая еще пару часов назад заливисто смеялась над чьей-то шуткой. Особый стилистический эффект создает употребление уменьшительно-ласкательной формы слов «девочка», «Машенька». Автор подчеркивает весь ужас, нелепость и ненормальность смерти в столь юном возрасте.
Вместе со смертью девушки меняется и все окружающее: «А в окопе пахло снегом талым, И налет артиллерийский стих». От горя тает суровый снег, пуская грязные слезы, артиллерийский огонь замер в минуте молчания.
Не раз Юлия Друнина в своих стихах и воспоминаниях говорила, что на войне страшнее крови и боли было чувство безысходности и невозможности раненым. Если бы госпиталь находился поближе, если бы необходимые инструменты были рядом, если бы санитарная подвода прибывала вовремя… Из таких «если бы» складывались судьбы многих людей. Говоря о смерти девушки, автор называет руки «бес Руки медсестры, что сотни солдат. Ощущение безвыходности ситуации усиливается упоминанием поведения фельдшера, которому остается только ругаться.
Измятые полоски погон на плечах девушки– это аллегория ее жизни. Ведь ее линия жизни вот так же измята гусеницами войны. Лирическое произведение всегда требует наиболее точных эпитетов. Эпитет «восковое» при описании лица девушки наиболее полно передает эмоциональное состояние. В ней еще теплится жизнь, но уже застывает, как воск свечи. Разве не эта юная связистка должна быть увековечена в фигурах знаменитой галереи мадам Тюссо?
Это было давно, когда на Высоковольтном поле ещё стояла пасека.
Пошли как-то дети в лес за грибами. Но вскоре вернулись в деревню перепуганные и рассказали, что встретили в лесу страшного зверя.
– Ноги кривые, а голова квадратная и блестит. Чистая мамона!
Мужики переполошились, похватали палки-топоры и двинули в лес. С ними пошёл пасечник Зуев, который на всякий случай захватил крепкие верёвки.
Вышли на опушку у родника. Глядят, и вправду стоит у берёзы странный зверь с квадратной, сверкающей на солнце головой, и бьётся башкой в дерево – бум! бум!
Мужики уже хотели броситься на «мамону», но тут Зуев удивлённо воскликнул:
– Ёлки-палки, это ж мой бидон!
Тут все присмотрелись получше и сообразили, что перед ними молодой медведь с бидоном из-под мёда на голове.
Зуев предложил привязать верёвки к ручкам бидона и сдёрнуть его с безопасного расстояния.
– Только ты осторожней, – сказал председатель сельсовета, у которого был самый большой и красный топор с пожарного сельсоветского щита.
– Ничего, – ответил Зуев, – пока медведь в бидоне, он безопасный.
Пасечник привязал верёвки к ручкам, а потом вместе с председателем сдёрнул бидон с «мамоны». Все увидели измазанную в меду морду. Ошарашенный светом медведь сел на задние лапы. Но тут же от громкого смеха да ещё оттого, что вдруг увидел перед собой столько людей, ухнул и бросился наутёк.
Зуев свой бидон отмыл и поставил дома на полку. Многие пытались у него эту тару купить, да он не продаёт. Потому что нет на свете другого бидона, в котором бы медведь застревал!
В самом имени поэтессы что-то струящееся, нежное, по-детски наивное. Наверное, такой она и была тогда, уходящая на фронт прямо со школьной скамьи. В сырых окопах, под БМП, в придорожной канаве рождались проникновенные строки. Только юное девичье сердце могло так правдиво рассказать о войне. И когда пройдут годы, затянуться старые раны, в ее стихах по-прежнему будут слышны взрывы, свист пуль, а сердце все так же будет сжиматься от боли. Таким по настроению является написанное после войны стихотворение «Ты вернешься». Оно дало название всему сборнику, вышедшему в 1968 г.
Во многих своих стихах Юлия Друнина касается моментов своей биографии, вспоминает людей, воевавших рядом с ней. Чаще всего это реквием, песня над могилой утерянного товарища. Стихотворение «Ты вернешься» посвящено связистке Машеньке. Упоминание не только рода занятий, но и имени делает читателя сопричастным военным событиям. Это не абстрактный боец, а знакомая нам девушка, которая еще пару часов назад заливисто смеялась над чьей-то шуткой. Особый стилистический эффект создает употребление уменьшительно-ласкательной формы слов «девочка», «Машенька». Автор подчеркивает весь ужас, нелепость и ненормальность смерти в столь юном возрасте.
Вместе со смертью девушки меняется и все окружающее: «А в окопе пахло снегом талым, И налет артиллерийский стих». От горя тает суровый снег, пуская грязные слезы, артиллерийский огонь замер в минуте молчания.
Не раз Юлия Друнина в своих стихах и воспоминаниях говорила, что на войне страшнее крови и боли было чувство безысходности и невозможности раненым. Если бы госпиталь находился поближе, если бы необходимые инструменты были рядом, если бы санитарная подвода прибывала вовремя… Из таких «если бы» складывались судьбы многих людей. Говоря о смерти девушки, автор называет руки «бес Руки медсестры, что сотни солдат. Ощущение безвыходности ситуации усиливается упоминанием поведения фельдшера, которому остается только ругаться.
Измятые полоски погон на плечах девушки– это аллегория ее жизни. Ведь ее линия жизни вот так же измята гусеницами войны. Лирическое произведение всегда требует наиболее точных эпитетов. Эпитет «восковое» при описании лица девушки наиболее полно передает эмоциональное состояние. В ней еще теплится жизнь, но уже застывает, как воск свечи. Разве не эта юная связистка должна быть увековечена в фигурах знаменитой галереи мадам Тюссо?
снаряд над головою,