Через несколько дней после бала у губернатора, рано поутру одна из светских дам губернского города N спешно приехала с визитом к другой. Чтобы различать их, Гоголь называет в своём рассказе первую приятной дамой, а вторую – дамой, приятной во всех отношениях. Приятная дама так спешила привезти своей знакомой оглушительную новость, что по пути дважды подгоняла кучера, а всякое строение, мимо которого приходилось проезжать, казалось ей длиннее обычного.
Усевшись на диван в доме у подруги и уделив совсем немного времени обычным женским пересудам о переменах в моде, приятная дама начала излагать своё главное известие. Речь шла о Чичикове, которого городские представительницы прекрасного пола уже именовали «нашим прелестником».
Приятная дама поведала, что к жене местного протопопа, отца Кирилы, приезжала из соседней деревни помещица Коробочка и рассказала «совершенный роман». В одну глухую полночь к её воротам подъехал Чичиков, стал ужасным образом стучать в них и грозился выломать, если ему не откроют. Дама, приятная во всех отношениях, подивилась, что Чичиков в своих любовных увлечениях польстился на старуху Коробочку. Но приятная дама объяснила: дело тут совсем не в этом. Вооружённый с ног до головы Чичиков, запугивая Коробочку, домогался не её женских прелестей, а требовал, чтобы она продала ему мертвых крестьян. Шум был такой, что среди ночи сбежалась вся деревня. Бес вдове Коробочка пришлось подписать фальшивую купчую, за которую Чичиков бросил всего 15 рублей ассигнациями – и уехал . Обе дамы стали гадать, что же могли означать загадочные мертвые души, о которых на недавнем балу поминал и Ноздрёв. Приятной даме не приходило в голову никакой гипотезы (поэтому она и приехала к подруге). Дама же, приятная во всех отношениях, после долгого раздумья пришла к выводу: мертвые души выдуманы только для прикрытья, а на самом деле Чичиков хочет увезти губернаторскую дочку!
Трудно сказать, какая здесь была связь и как мертвые души могли прикрыть план увоза дочери губернатора. Однако эта версия как-то сама собой возобладала среди всех дам города N. Они приняли её как нечто само собой разумеющееся, ибо необычайное внимание Чичикова на балу к дочери губернатора не ускользнуло ни от одной из них. Так как о мертвых душах знал и Ноздрёв, то все дамы легко заключили: этот известный кутила был в сговоре с Чичиковым и намеревался ему в похищении.
Распространившиеся по всему городу толки вызвали истинное брожение умов. Дамы умели напустить всем такого тумана в глаза, что мужчины (особенно чиновники) несколько времени оставались ошеломленными. Женская версия справедливо показалась большинству из них вздором, но и ничего своего, лучшего они о мертвых душах измыслить не могли. Дамы, тем временем, продолжали развивать свои догадки. Вскоре они уже говорили, что Чичиков давно был влюблен в дочь губернатора, и они встречались в саду при лунном свете, что губернатор даже бы отдал дочку за этого богатого, как жид, человека, если бы не брошенная им жена (откуда решили, что Чичиков женат, никому не было ведомо). Эта жена, страдая от безнадежной любви, написала трогательное письмо губернатору. Он отказал Чичикову, и тот решился на похищение. В других домах рассказывалось: у Чичикова нет никакой жены, и он вначале соблазнил супругу губернатора, а потом сделал ей декларацию насчёт дочери. Мать, испугавшись, чтобы не совершилось преступление, противное религии, отказала наотрез, и потому Чичиков стал думать об увозе.
В мужской партии тоже замечалось немалое беспокойство. Инспектор врачебной управы предполагал, что под словом «мертвые души» могли разуметься больные, умершие в значительном количестве от недавней горячки, и что Чичиков тайно послан произвести следствие о ней. Председатель канцелярии, который, как описано в главе 7-й, лично оформить купчую на мертвые души, тоже опасался тяжкого служебного взыскания. Другие чиновники боялись следствия по недавно замятому делу об избиении насмерть сольвычегодскими купцами устьсысольских – ведь эти убитые в пьяном кулачном бою тоже были мертвыми душами!
Как нарочно, в это самое время к губернатору пришли сверху разом две бумаги. Одна из них сообщала о возможном пребывании в губернии известного изготовителя фальшивых ассигнаций, а другая – о беглом разбойнике. Отцы города задумались, не подделывает ли Чичиков деньги? О нём стали опрашивать Коробочку, Манилова и Собакевича. Но первая сообщила только, что Чичиков сулил закупить у неё для казны сало и перья. Манилов клятвенно ручался за высокие качества Павла Ивановича и даже зажмуривал при этих клятвах глаза. А Собакевич так и не признал проданных им Чичикову душ мертвыми. Он лишь не ручался, что они не перемрут при переселении на херсонские земли.
В сильном недоумении все главные городские чиновники решили собраться на совещание у полицмейстера и рассудить там: такой ли Чичиков человек, которого нужно задержать и схватить, как неблагонамеренного, или же он такой человек, который может сам схватить и задержать их всех, как неблагонамеренных.
Через несколько дней после бала у губернатора, рано поутру одна из светских дам губернского города N спешно приехала с визитом к другой. Чтобы различать их, Гоголь называет в своём рассказе первую приятной дамой, а вторую – дамой, приятной во всех отношениях. Приятная дама так спешила привезти своей знакомой оглушительную новость, что по пути дважды подгоняла кучера, а всякое строение, мимо которого приходилось проезжать, казалось ей длиннее обычного.
Усевшись на диван в доме у подруги и уделив совсем немного времени обычным женским пересудам о переменах в моде, приятная дама начала излагать своё главное известие. Речь шла о Чичикове, которого городские представительницы прекрасного пола уже именовали «нашим прелестником».
Приятная дама поведала, что к жене местного протопопа, отца Кирилы, приезжала из соседней деревни помещица Коробочка и рассказала «совершенный роман». В одну глухую полночь к её воротам подъехал Чичиков, стал ужасным образом стучать в них и грозился выломать, если ему не откроют. Дама, приятная во всех отношениях, подивилась, что Чичиков в своих любовных увлечениях польстился на старуху Коробочку. Но приятная дама объяснила: дело тут совсем не в этом. Вооружённый с ног до головы Чичиков, запугивая Коробочку, домогался не её женских прелестей, а требовал, чтобы она продала ему мертвых крестьян. Шум был такой, что среди ночи сбежалась вся деревня. Бес вдове Коробочка пришлось подписать фальшивую купчую, за которую Чичиков бросил всего 15 рублей ассигнациями – и уехал . Обе дамы стали гадать, что же могли означать загадочные мертвые души, о которых на недавнем балу поминал и Ноздрёв. Приятной даме не приходило в голову никакой гипотезы (поэтому она и приехала к подруге). Дама же, приятная во всех отношениях, после долгого раздумья пришла к выводу: мертвые души выдуманы только для прикрытья, а на самом деле Чичиков хочет увезти губернаторскую дочку!
Трудно сказать, какая здесь была связь и как мертвые души могли прикрыть план увоза дочери губернатора. Однако эта версия как-то сама собой возобладала среди всех дам города N. Они приняли её как нечто само собой разумеющееся, ибо необычайное внимание Чичикова на балу к дочери губернатора не ускользнуло ни от одной из них. Так как о мертвых душах знал и Ноздрёв, то все дамы легко заключили: этот известный кутила был в сговоре с Чичиковым и намеревался ему в похищении.
Распространившиеся по всему городу толки вызвали истинное брожение умов. Дамы умели напустить всем такого тумана в глаза, что мужчины (особенно чиновники) несколько времени оставались ошеломленными. Женская версия справедливо показалась большинству из них вздором, но и ничего своего, лучшего они о мертвых душах измыслить не могли. Дамы, тем временем, продолжали развивать свои догадки. Вскоре они уже говорили, что Чичиков давно был влюблен в дочь губернатора, и они встречались в саду при лунном свете, что губернатор даже бы отдал дочку за этого богатого, как жид, человека, если бы не брошенная им жена (откуда решили, что Чичиков женат, никому не было ведомо). Эта жена, страдая от безнадежной любви, написала трогательное письмо губернатору. Он отказал Чичикову, и тот решился на похищение. В других домах рассказывалось: у Чичикова нет никакой жены, и он вначале соблазнил супругу губернатора, а потом сделал ей декларацию насчёт дочери. Мать, испугавшись, чтобы не совершилось преступление, противное религии, отказала наотрез, и потому Чичиков стал думать об увозе.
В мужской партии тоже замечалось немалое беспокойство. Инспектор врачебной управы предполагал, что под словом «мертвые души» могли разуметься больные, умершие в значительном количестве от недавней горячки, и что Чичиков тайно послан произвести следствие о ней. Председатель канцелярии, который, как описано в главе 7-й, лично оформить купчую на мертвые души, тоже опасался тяжкого служебного взыскания. Другие чиновники боялись следствия по недавно замятому делу об избиении насмерть сольвычегодскими купцами устьсысольских – ведь эти убитые в пьяном кулачном бою тоже были мертвыми душами!
Как нарочно, в это самое время к губернатору пришли сверху разом две бумаги. Одна из них сообщала о возможном пребывании в губернии известного изготовителя фальшивых ассигнаций, а другая – о беглом разбойнике. Отцы города задумались, не подделывает ли Чичиков деньги? О нём стали опрашивать Коробочку, Манилова и Собакевича. Но первая сообщила только, что Чичиков сулил закупить у неё для казны сало и перья. Манилов клятвенно ручался за высокие качества Павла Ивановича и даже зажмуривал при этих клятвах глаза. А Собакевич так и не признал проданных им Чичикову душ мертвыми. Он лишь не ручался, что они не перемрут при переселении на херсонские земли.
В сильном недоумении все главные городские чиновники решили собраться на совещание у полицмейстера и рассудить там: такой ли Чичиков человек, которого нужно задержать и схватить, как неблагонамеренного, или же он такой человек, который может сам схватить и задержать их всех, как неблагонамеренных.