это большое, наверное, счастье – иметь на земле свое, всегда тебе светящее окно.
Похоже, это любовь. Любовь с первого взгляда, точнее с первой строчки. Хотя строчка эта жуткая, о смерти. Ночью умер Гошка Воробьев.
Но после такого начала уже невозможно было оторваться от книги, и читалась она каждую свободную минуту. Вроде бы, сюжет совсем простой. Далекий Север, 30-е годы, молодой советский городок Краесветск, связь с Большой Землей только в короткие летние месяцы, и весной люди ждут первого парохода так, как нигде и ничего больше не ждут. Городок совсем недавно начал строиться, но там уже есть и лагерь, и тюрьма, и дом инвалидов, и детский дом. А в детдоме – директор, повариха тетя Уля, две воспитательницы и дети. И набралось этих детей уже 100 человек. Так вот эти дети как-то, когда кассирша отошла по своим делам, взламывают кассу бани и умыкают оттуда 800 рублей. Хотя все и понимают, что это кто-то из детдомовцев, улик против них никаких, и поэтому под арест берут кассиршу. А у нее двое маленьких детей, лет 5 – 7, и их, естественно, отправляют в это детский дом.
Что было дальше, нужно читать (чтобы понять, в т.ч. при чем тут Гошка Воробьев, который умер ночью). А дальше было многое: и похороны, и кровавые драки, и будни и праздники детдома (который многие называют просто домом), и истории взросления, смелости, благородства, и подлости, и низости. Но главное – это судьбы. Судьбы, которые привели детей в детдом: у кого-то вполне обыкновенные, но у кого-то жуткие, с кем, как говорит автор, случилось такое, что и взрослому человеку не всякому было бы по силам вынести.
Главное в этой повести – дети (и – немного – взрослые, с которыми сводит их жизнь). Дети эти, с именами-кличками: Паралитик, Попик, Мишка Бельмастый, Глобус, с разными бедами, разными характерами, склонностями, увлечениями, печалями и радостями. Все они выбирают разные дороги, но при этом остаются детьми. И надо сказать, что им очень повезло с директором, Валерианом Ивановичем Репниным, бывшим белым офицером, ссыльным, конечно. И к своему неожиданному назначению на эту должность он отнесся не просто со всей ответственностью, он воспринял его как новое испытание в жизни, как саму жизнь, которую нужно пройти достойно, с офицерской честью. Оказалось, что он очень хорошо готов к нему, он понимает, как свою, душу маленького человека, пережившего когда-то страшное потрясение, сделавшее его сиротой. Это потрясение осело в глубину, но не умерло и никогда не умрет. На самом дне души сироты, как затонувший корабль, всю жизнь лежит оно.
Одного этого было бы достаточно, чтобы книга захватила и не отпускала. Но, ко всему, какой же мастер Астафьев писать природу! Образно, ярко, свежо, так, что скудный северный пейзаж становится самостоятельным героем, и «картинка оживает». Весна. Искрится снег, и тайга худосочная отодвигается, сизеет, небо выше, видно дальше. На вырубках снег в серых пятнах, выступает наледь на озерах, потеют торфяники на марях, и расплющенные кустарники, спутавшись меж собой, как проволока, выпрастываются из-под снега один по одному: отбедовали зиму вместе — и хватит.
Вообще, у Астафьева язык яркий, сочный, слова хлесткие, не замусоленные. …лицо ее плоское и круглое, вроде тарелки, и на эту тарелку, на самую ее середину, высыпаны мелкие предметы: сморщенный, как у мопса, носик, бровки с воробьиное перышко, глазки величиной с горошины, и ниже всего этого решительные усы, ротик гузкой, но тоже решительный.
это большое, наверное, счастье – иметь на земле свое, всегда тебе светящее окно.
Похоже, это любовь. Любовь с первого взгляда, точнее с первой строчки. Хотя строчка эта жуткая, о смерти.
Ночью умер Гошка Воробьев.
Но после такого начала уже невозможно было оторваться от книги, и читалась она каждую свободную минуту. Вроде бы, сюжет совсем простой. Далекий Север, 30-е годы, молодой советский городок Краесветск, связь с Большой Землей только в короткие летние месяцы, и весной люди ждут первого парохода так, как нигде и ничего больше не ждут. Городок совсем недавно начал строиться, но там уже есть и лагерь, и тюрьма, и дом инвалидов, и детский дом. А в детдоме – директор, повариха тетя Уля, две воспитательницы и дети. И набралось этих детей уже 100 человек. Так вот эти дети как-то, когда кассирша отошла по своим делам, взламывают кассу бани и умыкают оттуда 800 рублей. Хотя все и понимают, что это кто-то из детдомовцев, улик против них никаких, и поэтому под арест берут кассиршу. А у нее двое маленьких детей, лет 5 – 7, и их, естественно, отправляют в это детский дом.
Что было дальше, нужно читать (чтобы понять, в т.ч. при чем тут Гошка Воробьев, который умер ночью). А дальше было многое: и похороны, и кровавые драки, и будни и праздники детдома (который многие называют просто домом), и истории взросления, смелости, благородства, и подлости, и низости. Но главное – это судьбы. Судьбы, которые привели детей в детдом: у кого-то вполне обыкновенные, но у кого-то жуткие, с кем, как говорит автор,
случилось такое, что и взрослому человеку не всякому было бы по силам вынести.
Главное в этой повести – дети (и – немного – взрослые, с которыми сводит их жизнь). Дети эти, с именами-кличками: Паралитик, Попик, Мишка Бельмастый, Глобус, с разными бедами, разными характерами, склонностями, увлечениями, печалями и радостями. Все они выбирают разные дороги, но при этом остаются детьми. И надо сказать, что им очень повезло с директором, Валерианом Ивановичем Репниным, бывшим белым офицером, ссыльным, конечно. И к своему неожиданному назначению на эту должность он отнесся не просто со всей ответственностью, он воспринял его как новое испытание в жизни, как саму жизнь, которую нужно пройти достойно, с офицерской честью. Оказалось, что он очень хорошо готов к нему, он понимает, как свою, душу
маленького человека, пережившего когда-то страшное потрясение, сделавшее его сиротой. Это потрясение осело в глубину, но не умерло и никогда не умрет. На самом дне души сироты, как затонувший корабль, всю жизнь лежит оно.
Одного этого было бы достаточно, чтобы книга захватила и не отпускала. Но, ко всему, какой же мастер Астафьев писать природу! Образно, ярко, свежо, так, что скудный северный пейзаж становится самостоятельным героем, и «картинка оживает».
Весна.
Искрится снег, и тайга худосочная отодвигается, сизеет, небо выше, видно дальше. На вырубках снег в серых пятнах, выступает наледь на озерах, потеют торфяники на марях, и расплющенные кустарники, спутавшись меж собой, как проволока, выпрастываются из-под снега один по одному: отбедовали зиму вместе — и хватит.
Вообще, у Астафьева язык яркий, сочный, слова хлесткие, не замусоленные.
…лицо ее плоское и круглое, вроде тарелки, и на эту тарелку, на самую ее середину, высыпаны мелкие предметы: сморщенный, как у мопса, носик, бровки с воробьиное перышко, глазки величиной с горошины, и ниже всего этого решительные усы, ротик гузкой, но тоже решительный.