Советский писатель Константин Михайлович Симонов всегда был верен одной, главной теме своего творчества. Тема эта — мужество и героическое служение Родине. Образ войны постоянно присутствует в произведениях писателя как нечто реальное, чудовищное, что необходимо изучать, с чем нужно бороться, чтобы победить.
Понятие войны в форме метафоры встречается у Симонова, но не очень часто. Это бывает, когда нужно сказать о неотвратимой неизбежности войны, когда она еще не наступила. Об этом думает в романе "Товарищи по оружию" Климович: "Для него, военного человека, война была экзаменом, который неизвестно когда состоится, но к которому надо готовиться всю жизнь". Или когда автору необходимо дать собирательный образ войны: "Война — не новгородское вече"; или: "Война все равно никогда не сахар, особенно если не выпускать из памяти, что люди умирают каждый день и час". Все свое внимание Симонов концентрирует на тяготах войны: "Выходит, так на так, везде война людей по хребту бьет", — пишет он в романе "Солдатами не рождаются".
Перу писателя принадлежит знаменитый роман-эпопея "Живые и мертвые". В нем все время ощущается противоборство двух сил: "Война вообще палка о двух концах — и ты за нее схватился, и противник из рук не выпускает". Это противоборство подчеркивается удачной метафорой: "Все висело на волоске и у нас, и у немцев. Но наш волосок оказался крепче. Немцы — противник такой, его и при последнем издыхании шапками не закидаешь".
Константин Симонов представляет войну в виде механизма, бездушного, перемалывающего все живое. Так, в романе "Последнее лето", посвященном 1944 году, часто употребляются метафоры "машина войны", "машина наступления". Война идет уже давно, и в ней что-то автоматизировалось. Искусство ведения войны заключалось в овладении этой "машиной войны". Серпилин постоянно думает, что нужно "раскручивать машину наступления". У него возникает ощущение, что "машина войны" на участке его армии "отлажена, заправлена, смазана, теперь остается пустить ее в ход".
Движение войны выражается в виде длительного действия какого-то существа, с которым нужно бороться, что и делали наши солдаты, такие, как Синцов, Артемьев и другие. Они "сначала, как могли, останавливали войну, когда она катилась и хотела перекатиться через них и через миллионы других людей. А теперь, остановив, катили ее обратно, туда, откуда она началась" ("Последнее лето"). Война здесь олицетворяется при развернутой и повторяющейся метафоры — "война катилась", "ее катили", и это одушевление не случайно у Симонова.
Советский писатель Константин Михайлович Симонов всегда был верен одной, главной теме своего творчества. Тема эта — мужество и героическое служение Родине. Образ войны постоянно присутствует в произведениях писателя как нечто реальное, чудовищное, что необходимо изучать, с чем нужно бороться, чтобы победить.
Понятие войны в форме метафоры встречается у Симонова, но не очень часто. Это бывает, когда нужно сказать о неотвратимой неизбежности войны, когда она еще не наступила. Об этом думает в романе "Товарищи по оружию" Климович: "Для него, военного человека, война была экзаменом, который неизвестно когда состоится, но к которому надо готовиться всю жизнь". Или когда автору необходимо дать собирательный образ войны: "Война — не новгородское вече"; или: "Война все равно никогда не сахар, особенно если не выпускать из памяти, что люди умирают каждый день и час". Все свое внимание Симонов концентрирует на тяготах войны: "Выходит, так на так, везде война людей по хребту бьет", — пишет он в романе "Солдатами не рождаются".
Перу писателя принадлежит знаменитый роман-эпопея "Живые и мертвые". В нем все время ощущается противоборство двух сил: "Война вообще палка о двух концах — и ты за нее схватился, и противник из рук не выпускает". Это противоборство подчеркивается удачной метафорой: "Все висело на волоске и у нас, и у немцев. Но наш волосок оказался крепче. Немцы — противник такой, его и при последнем издыхании шапками не закидаешь".
Константин Симонов представляет войну в виде механизма, бездушного, перемалывающего все живое. Так, в романе "Последнее лето", посвященном 1944 году, часто употребляются метафоры "машина войны", "машина наступления". Война идет уже давно, и в ней что-то автоматизировалось. Искусство ведения войны заключалось в овладении этой "машиной войны". Серпилин постоянно думает, что нужно "раскручивать машину наступления". У него возникает ощущение, что "машина войны" на участке его армии "отлажена, заправлена, смазана, теперь остается пустить ее в ход".
Движение войны выражается в виде длительного действия какого-то существа, с которым нужно бороться, что и делали наши солдаты, такие, как Синцов, Артемьев и другие. Они "сначала, как могли, останавливали войну, когда она катилась и хотела перекатиться через них и через миллионы других людей. А теперь, остановив, катили ее обратно, туда, откуда она началась" ("Последнее лето"). Война здесь олицетворяется при развернутой и повторяющейся метафоры — "война катилась", "ее катили", и это одушевление не случайно у Симонова.