- Что стряслось? — спросил его брат, вбегая в комнату.- Эврика! — продолжал кричать Димка, крутясь на стуле и размахивая руками.- Да что с тобой? — переспросил Сергей, останавливая крутящийся вместе с братом стул.- Я нашел реальный наши выходные от скуки!- Не понял…- Смотри сюда! — Дмитрий ткнул пальцем в экран компьютера.- И что?- Что, что? Ты видишь сколько объявлений с темой «Отдам пианино за самовывоз»?- Вижу, но все равно не понимаю, к чему ты это?- Ох, ну ты и тумкалка, хоть и старший…- Погоди… Ты хочешь сказать… — Серега замолчал и с удивлением посмотрел на брата.- Именно братишка, именно! Вот сам подумай. Раньше все сплошь и рядом осваивали музыкальные инструменты, модно так было отдавать детей учиться музыке. Помнишь и наша мама меня чуть в класс сольфеджио не упекла, еле отмахался… — Ну? Это я помню. Только вот не понял пока, как эти объявления наши пропащие зимние выходные.- Ну ты что, до сих пор не допетрил? — Нет…- Помнишь фильм недавно смотрели старый, «Осенний марафон» называется. Там главный герой в пианино спрятал от жены подаренную любовницей куртку… Так вот, внутри любого из отдаваемых даром музыкальных инструментов, теоретически может быть запрятано и забыто что либо ценное!- Гениально! Но куда мы их будем вывозить?- Да это впринципе не важно, хошь в детдом, хошь в школу какую нибудь…- Да не… У них есть наверняка свои.- Хошь на свалку…- Да мы запаримся эти свалки искать, и не гуманно это вовсе, хорошую вещь выкидывать.- Тогда в деревню, на дрова..- Во, вот это уже теплее.- Заметано! Переписывай телефоны, послезавтра опробуем новый метод кладоискательства. Тем более, что «Газель» у нас своя и никого больше привлекать не надо, разве что пару грузчиков из числа местного «бомонда». Прикинув, что в кузов машины влезет четыре стандартных пианино, они отобрали несколько объявлений в своем и прилегающих к нему районах. Обзвонив хозяев и убедившись в актуальности предложения, Дима и Серега, в субботу отправились по адресам. Первые два забрали с нижних этажей сами не прибегая к местных вокантно болтающихся около продмагазина граждан. Со второй парочкой, которые находились на восьмом и шестнадцатом этажах, пришлось повозиться. За бутылку водки подключили к процессу двух алкогольных чревоугодников. В грузовые лифты, как они не бились, ценные инструменты отказались влезать. Когда тащили с шестнадцатого, и вовсе чуть не бросили свою затею, так как тяжелое пианино, на седьмом этаже, выскользнуло из рук пахнущих перегаром ребят и отдавило Диме ногу, а Сереге прищемило локоть. Загрузив, наконец, все в кузов, двинули в деревню к тете Вале.- Ты знаешь братишка, я сейчас себя ощущаю Остапом Бендером, — сказал Димка.- А я себя ощущаю ишаком, — съязвил Сергей, потирая ушибленный локоть.- Ладно тебе, не гунди, представь только, что в одном из этих гробов, давным давно, какой-нибудь старикашка запрятал шкатулочку с драгоценностями…- Ага, мечтай больше… И как я лошара, повелся на эту авантюру? Короче, если вопреки твоему убеждению, мы ничего в них не найдем, то один инструмент ты обратно домой потащишь.- Зачем это?- Мамину мечту воплощать… Учиться играть на пианино будешь.- Серег, остынь, я и не обещал, что именно в этих спрятан клад. В остальных по-любому что-то должно быть.- В каких остальных?- Ну в тех, на сайте, там их сотни!- Э нет! Если в этих пусто — то я потом пасс и больше не участвую.- Ну и зря. Оставшуюся дорогу до дома тети Вали братья ехали в тишине.Выгрузив музыкальные инструменты в огороде, «джентльмены удачи» принялись курочить лакированные детали.- Пустой, — охнул Сергей.- А у меня кое-что есть, — воскликнул брат, доставая детскую металлическую с синим цветочком на конце заколку для волос, — Вот видишь, уже теплее, что-то да есть!- Дурик, — сказал Серый и приступил к очередному пианино. Доски сложили аккуратненько у сарая, а вот черно-белые клавиши разлетелись, казалось по всему участку. Димон задумчиво крутил в руках найденную заколку, а Сергей ворчал:- Да а… Классно провели выходной, можно даже сказать культурно! На водку потратились, бензин спалили.- Зато время убили. Братух, может на следующей неделе повторим? — с надеждой в голосе спросил Димон.- Ни за что! — чеканя каждое слово, отрезал Сергей. Пушистый снег плавно опускался на землю, скрывая под собой бело-черные клавиши.- Еще и от тетки влетит за огород, — добавил старший брат.— По весне… — тихо сказал Димка.
Владимир Дубровский представлен благородным защитником прав личности, независимым человеком глубоко чувствовать. Тон, которым Пушкин пишет о Владимире Дубровском, всегда полон сочувствия, но никогда не бывает ироничным. Пушкин одобряет все его поступки и утверждает, что всем обиженным надо грабить, воровать, а то и выходить на большую дорогу. Итак, моя версия: это роман о благородстве. О благородстве в значении, которое указал В.И.Даль. «Благородство – качество, состояние это, дворянское происхождение; поступки, поведение, понятия и чувства, приличные сему званию, согласные с истинною честью и с нравственностью.» Даль напрямую связывает благородство с дворянством, конечно же, и Пушкин их не разделял, поэтому тема более широкая : судьба и назначение дворянства или честь дворянина. Наверняка Пушкина очень волновала эта тема. « Береги честь смолоду»- эпиграф следующего его произведения «Капитанская дочка», в котором написано снова о этой теме. Итак , роман о благородстве, герой романа дворянин,» ставший жертвой несправедливости». В благородстве героя нет сомнений, но всё же иногда он изменяет благородству. Когда же это происходит впервые? В главе 4-ой читаем: «- Скажи Кириллу Петровичу, чтоб он поскорее убирался, пока я не велел его выгнать со двора… Пошёл! – Слуга радостно побежал.» Автор ни словом не осудил горячность молодого Дубровского. И мы вполне можем понять его чувства – он поражён состоянием отца: «Больной указал на двор с видом ужаса и гнева.» Но поспешный приказ Дубровского прогнать Троекурова со двора, несёт за собой дурные последствия, и главное из них не обида Троекурова, а то, что слугам было позволено было дерзко вести себя. «Слуга радостно побежал. В этом»радостно» какой-то разгул холопской дерзости. Понять и оправдать Дубровского можно, но посудите сами, прав ли Дубровский? Дубровский сделался разбойником, благородным разбойником: «нападает не на всякого, а на известных богачей, но и тут делиться с ними, а не грабит дочиста, а в убийствах его никто не обвиняет..» Но Дубровский сам хорошо понимает, на какой он путь встал. « Никогда злодейство не будет совершено во имя ваше. Вы должны быть чисты даже и в моих преступлениях». Пушкин нигде не даёт никаких оценок поступкам Дубровского (в отличие, кстати, от поступков Троекурова; чего стоит одно только замечание «Таковы были благородные увеселения русского барина!»). Читатель и сам догадается, что злодейства и преступления несовместны с высокою честью. При первом объяснении с Машей Дубровский сказал: «Я понял, что дом, где обитаете вы, священ, что ни единое существо, связанное с вами узами крови, не подлежит моему проклятию. Я отказался от мщения, как от безумства». Но он не отказался от мщения вовсе, продолжая помнить других обидчиков. «Ночуя в одной комнате с человеком, коего мог он почесть личным своим врагом и одним из главных виновников его бедствия, Дубровский не мог удержаться от искушения. Он знал о существовании сумки и решился ею завладеть». И наше нравственное чувство возмущается тем, что Дубровский поддался искушению, вновь изменив благородству. И опять мы можем и понять и оправдать Дубровского, и автор снова не даёт никаких оценок, но мы не можем согласиться с тем, что этот поступок не соответствует понятию истинной чести. Обратимся теперь к героине романа. Марья Кирилловна тоже жертва несправедливости. Принуждённая выйти замуж за «ненавистного человека», она тоже ищет выхода. «Брак пугал её как плаха, как могила». «Нет, нет, - повторяла она в отчаянии, - лучше умереть, лучше в монастырь, лучше пойду за Дубровского». Но она не переступает черту, за которой кончается чистая нравственность. Священник произнёс «невозвратимые слова». Современный Пушкину читатель знал эти слова: "Господи Боже наш, славою и честию венчай их". Интересно, что этот роман Пушкин обрывает почти на той же ноте: «Но я другому отдана». Это высшая точка благородства. Любой другой поступок повлечёт за собой множество несчастий. «Я не хочу быть виною какого-нибудь ужаса», - говорит Маша Дубровскому. Для такого поступка сил нужно гораздо больше, чем для протеста и мести. Ни Онегину, ни Дубровскому не подняться до такой высоты. Отсюда у меня возникает предположение, что Пушкин именно поэтому и расстаётся со своим героем «в минуту злую для него». Ему с ним как бы больше нечего делать. И поэтому он берётся за другой роман, и даёт ему название, удивляющее многих, «Капитанская дочка», и в этом романе героиню зовут опять почему-то Маша, и главный вопрос - о чести, благородстве и верности. И Пётр Гринёв блестяще разрешает его. Итак, это моё понимание романа А.С. Пушкина «Дубровский» и его главного героя Дубровского.
а… Классно провели выходной, можно даже сказать культурно! На водку потратились, бензин спалили.- Зато время убили. Братух, может на следующей неделе повторим? — с надеждой в голосе спросил Димон.- Ни за что! — чеканя каждое слово, отрезал Сергей. Пушистый снег плавно опускался на землю, скрывая под собой бело-черные клавиши.- Еще и от тетки влетит за огород, — добавил старший брат.— По весне… — тихо сказал Димка.
Итак , роман о благородстве, герой романа дворянин,» ставший жертвой несправедливости». В благородстве героя нет сомнений, но всё же иногда он изменяет благородству. Когда же это происходит впервые? В главе 4-ой читаем: «- Скажи Кириллу Петровичу, чтоб он поскорее убирался, пока я не велел его выгнать со двора… Пошёл! – Слуга радостно побежал.» Автор ни словом не осудил горячность молодого Дубровского. И мы вполне можем понять его чувства – он поражён состоянием отца: «Больной указал на двор с видом ужаса и гнева.» Но поспешный приказ Дубровского прогнать Троекурова со двора, несёт за собой дурные последствия, и главное из них не обида Троекурова, а то, что слугам было позволено было дерзко вести себя. «Слуга радостно побежал. В этом»радостно» какой-то разгул холопской дерзости. Понять и оправдать Дубровского можно, но посудите сами, прав ли Дубровский?
Дубровский сделался разбойником, благородным разбойником: «нападает не на всякого, а на известных богачей, но и тут делиться с ними, а не грабит дочиста, а в убийствах его никто не обвиняет..»
Но Дубровский сам хорошо понимает, на какой он путь встал. « Никогда злодейство не будет совершено во имя ваше. Вы должны быть чисты даже и в моих преступлениях». Пушкин нигде не даёт никаких оценок поступкам Дубровского (в отличие, кстати, от поступков Троекурова; чего стоит одно только замечание «Таковы были благородные увеселения русского барина!»). Читатель и сам догадается, что злодейства и преступления несовместны с высокою честью. При первом объяснении с Машей Дубровский сказал: «Я понял, что дом, где обитаете вы, священ, что ни единое существо, связанное с вами узами крови, не подлежит моему проклятию. Я отказался от мщения, как от безумства». Но он не отказался от мщения вовсе, продолжая помнить других обидчиков.
«Ночуя в одной комнате с человеком, коего мог он почесть личным своим врагом и одним из главных виновников его бедствия, Дубровский не мог удержаться от искушения. Он знал о существовании сумки и решился ею завладеть». И наше нравственное чувство возмущается тем, что Дубровский поддался искушению, вновь изменив благородству. И опять мы можем и понять и оправдать Дубровского, и автор снова не даёт никаких оценок, но мы не можем согласиться с тем, что этот поступок не соответствует понятию истинной чести.
Обратимся теперь к героине романа. Марья Кирилловна тоже жертва несправедливости. Принуждённая выйти замуж за «ненавистного человека», она тоже ищет выхода. «Брак пугал её как плаха, как могила». «Нет, нет, - повторяла она в отчаянии, - лучше умереть, лучше в монастырь, лучше пойду за Дубровского». Но она не переступает черту, за которой кончается чистая нравственность. Священник произнёс «невозвратимые слова». Современный Пушкину читатель знал эти слова: "Господи Боже наш, славою и честию венчай их".
Интересно, что этот роман Пушкин обрывает почти на той же ноте: «Но я другому отдана». Это высшая точка благородства. Любой другой поступок повлечёт за собой множество несчастий. «Я не хочу быть виною какого-нибудь ужаса», - говорит Маша Дубровскому. Для такого поступка сил нужно гораздо больше, чем для протеста и мести. Ни Онегину, ни Дубровскому не подняться до такой высоты.
Отсюда у меня возникает предположение, что Пушкин именно поэтому и расстаётся со своим героем «в минуту злую для него». Ему с ним как бы больше нечего делать. И поэтому он берётся за другой роман, и даёт ему название, удивляющее многих, «Капитанская дочка», и в этом романе героиню зовут опять почему-то Маша, и главный вопрос - о чести, благородстве и верности. И Пётр Гринёв блестяще разрешает его.
Итак, это моё понимание романа А.С. Пушкина «Дубровский» и его главного героя Дубровского.