В одном государстве под названием фонетика жили два народа: гласные и согласные. Гласные жили в своем городе, согласные – в своем. Гласные по характеру делились на ударные и безударные, а согласные на твердые, мягкие, глухие и звонкие. Жили они разрозненно, друг с другом не общались, даже ссорились. Между двумя городами гласных и согласных был еще один город, я не помню, как он назывался. Там иногда звуки встречались. И вот однажды решили звуки собрать совет. Пришли правители гласных [a], [э], [и] и правители согласных [ф], [н], [т], [к]. И вот они стали спорить, кто лучше, спорили, спорили. И решили встать друг за другом. И так у них получилось слово «фонетика». Обрадовались они и придумали фонетический разбор. В нем всем есть место: и гласным, и согласным.
Почти всю свою юность Мцыри провел в монастыре. Им безраздельно овладела огромная тоска по родному дому, где он провел недолгое, но счастливое детство. Единственной его мыслью была мысль о побеге. Часто он
Бродил безмолвен, одинок,
Смотрел, вздыхая, на восток,
Томим неясною тоской
По стороне своей родной. Он видел, как монахи добровольно отреклись от всех радостей жизни. И поэтому Мцыри стремится также “узнать, прекрасна ли земля”.
Про звон монастырского колокола, по которому он узнал, что вернулся обратно, Мцыри говорит:
Казалось, звон тот выходил
Из сердца — будто кто-нибудь
Железом ударял мне в грудь. (В книге же есть это!)
Жили они разрозненно, друг с другом не общались, даже ссорились.
Между двумя городами гласных и согласных был еще один город, я не помню, как он назывался. Там иногда звуки встречались.
И вот однажды решили звуки собрать совет. Пришли правители гласных [a], [э], [и] и правители согласных [ф], [н], [т], [к].
И вот они стали спорить, кто лучше, спорили, спорили. И решили встать друг за другом. И так у них получилось слово «фонетика». Обрадовались они и придумали фонетический разбор. В нем всем есть место: и гласным, и согласным.
Почти всю свою юность Мцыри провел в монастыре. Им безраздельно овладела огромная тоска по родному дому, где он провел недолгое, но счастливое детство. Единственной его мыслью была мысль о побеге. Часто он
Бродил безмолвен, одинок,
Смотрел, вздыхая, на восток,
Томим неясною тоской
По стороне своей родной. Он видел, как монахи добровольно отреклись от всех радостей жизни. И поэтому Мцыри стремится также “узнать, прекрасна ли земля”.
Про звон монастырского колокола, по которому он узнал, что вернулся обратно, Мцыри говорит:
Казалось, звон тот выходил
Из сердца — будто кто-нибудь
Железом ударял мне в грудь. (В книге же есть это!)