К числу наиболее известных творений Эсхила относится трагедия «Прикованный Прометей». Прометей, обладающий характерными чертами культурного героя, достигал своей цели хитростью, дважды обманывая самого Зевса . За второй проступок - похищение с неба огня - Прометей и был по приказу Зевса прикован к скале, а прилетавший орел расклевывал у него печень, которая каждый раз вырастала снова. После многих столетий таких мучений Геракл убил из лука орла и освободил Прометея. Начало этих событий представлено в трагедии Эсхила. Власть и Сила, слуги Зевса, приводят Прометея в глухую пустыню на краю земли, где бог-кузнец Гефест приковывает его к скале. По ходу действия выясняется, однако, что Прометей не только передал людям божественный огонь. Прикованный титан выступает в трагедии Эсхила как первооткрыватель всех достижений человеческой культуры: прежде люди, подобно немощным призракам, бродили по земле и жили в мрачных, лишенных солнца пещерах; не зная лекарств, они умирали от болезней. Прометей научил людей обрабатывать дерево и строить дома, показал им целебные травы и снадобья, первым запряг быков, облегчив людям самую тяжелую работу; он приучил лошадей ходить в упряжке, изобрел корабли, научил людей определять светила, научил счету и письму, показал скрытые в земле клады меди, железа, серебра и золота. Образ Прометея был глубоко актуален для афинских зрителей середины V в. еще и потому, что в нем нашла отражение этическая проблематика, волновавшая Эсхила на протяжении его творческого пути: собственная ответственность индивида за однажды принятое решение. Как бог, обладающий предвидения, Прометей заранее знал о предстоящих ему страданиях и тем не менее не стал уклоняться от них. Больше того, уже прикованный, он владеет средством, которое могло бы избавить его от мучений: Прометей знает, что некогда у Зевса родится сын, более могущественный, чем его отец, и свергнет Зевса с престола, как тот некогда сверг своего отца Крона. Чтобы получить свободу, Прометею достаточно назвать имя женщины, от которой следует ожидать столь опасного потомства. Однако Прометей отказывается выдать тайну, и скала вместе с прикованным титаном среди грозного разгула всех космических сил, под ударами молний и грома проваливается в бездонные недра мрачного подземного царства Тартара. В «Прометее» современный читатель сталкивается, казалось бы, с необычной характеристикой верховного бога Зевса ; в других известных нам трагедиях Эсхила Зевс выступает стражем нравственности и олицетворением справедливости, а в «Прометее» он наделен явными чертами необузданного в своей жестокости и своеволии тирана. Такое впечатление еще более усиливает дополняющая характеристику Зевса сюжетная линия Ио - девушки, которую Зевс в угоду своему сладострастию обрек на бедствия и страдания. Объяснение этому противоречию между обычной для Эсхила трактовкой Зевса и его изображением в «Прометее» следует искать в общей направленности мировоззрения Эсхила. При несомненном стремлении «отца трагедии» к замене антро Зевса эпических сказаний отвлеченным высшим божественным авторитетом ему нигде не удается довести это до конца. Даже в наиболее глубоких по мысли философских размышлениях хора в «Орестее» владыка богов сохраняет некоторые вполне конкретные, чувственные признаки. В «Прометее» Эсхил доводит «человекоподобие» богов до последнего логического предела, показывая несовместимость образа подверженного всем человеческим слабостям Зевса, каким его знали многочисленные мифы, с понятием об истинном, непогрешимом всеобщем божестве - мировом начале, обеспечивающем разумность существующего мира. Сохранившаяся трагедия составляла часть более обширного комплекса (трилогии или дилогии) , от которого дошли только фрагменты трагедии «Прометей Освобождаемый» , где находил разрешение конфликт между Зевсом и Прометеем.
Навозный жук пчелу увидел, В беседу тотчас же вступил, Он к ней в собрался, А силы уж давно копил. Но так случилось в этом мире – Что мёд готовит лишь пчела, И вот увидела – навозник Мёд не приносит – и она Тотчас ужалила беднягу. А жук навозный вслух сказал: «Берись за то, к чему ты сроден», — Мораль жук сразу распознал.
И точно будешь ты любезен, Когда по-честному полезен, И надо браться за то дело, В котором ты смекаешь смело.
Басня показывает, что удачно будет сделано лишь то дело, к которому ты сроден. Если от природы ты не в состоянии выполнить какое-то дело, то не стоит к нему и обращаться. Надо выбрать такое дело, где ты силен от природы.
Начало этих событий представлено в трагедии Эсхила. Власть и Сила, слуги Зевса, приводят Прометея в глухую пустыню на краю земли, где бог-кузнец Гефест приковывает его к скале. По ходу действия выясняется, однако, что Прометей не только передал людям божественный огонь. Прикованный титан выступает в трагедии Эсхила как первооткрыватель всех достижений человеческой культуры: прежде люди, подобно немощным призракам, бродили по земле и жили в мрачных, лишенных солнца пещерах; не зная лекарств, они умирали от болезней. Прометей научил людей обрабатывать дерево и строить дома, показал им целебные травы и снадобья, первым запряг быков, облегчив людям самую тяжелую работу; он приучил лошадей ходить в упряжке, изобрел корабли, научил людей определять светила, научил счету и письму, показал скрытые в земле клады меди, железа, серебра и золота.
Образ Прометея был глубоко актуален для афинских зрителей середины V в. еще и потому, что в нем нашла отражение этическая проблематика, волновавшая Эсхила на протяжении его творческого пути: собственная ответственность индивида за однажды принятое решение. Как бог, обладающий предвидения, Прометей заранее знал о предстоящих ему страданиях и тем не менее не стал уклоняться от них. Больше того, уже прикованный, он владеет средством, которое могло бы избавить его от мучений: Прометей знает, что некогда у Зевса родится сын, более могущественный, чем его отец, и свергнет Зевса с престола, как тот некогда сверг своего отца Крона. Чтобы получить свободу, Прометею достаточно назвать имя женщины, от которой следует ожидать столь опасного потомства. Однако Прометей отказывается выдать тайну, и скала вместе с прикованным титаном среди грозного разгула всех космических сил, под ударами молний и грома проваливается в бездонные недра мрачного подземного царства Тартара.
В «Прометее» современный читатель сталкивается, казалось бы, с необычной характеристикой верховного бога Зевса ; в других известных нам трагедиях Эсхила Зевс выступает стражем нравственности и олицетворением справедливости, а в «Прометее» он наделен явными чертами необузданного в своей жестокости и своеволии тирана. Такое впечатление еще более усиливает дополняющая характеристику Зевса сюжетная линия Ио - девушки, которую Зевс в угоду своему сладострастию обрек на бедствия и страдания. Объяснение этому противоречию между обычной для Эсхила трактовкой Зевса и его изображением в «Прометее» следует искать в общей направленности мировоззрения Эсхила.
При несомненном стремлении «отца трагедии» к замене антро Зевса эпических сказаний отвлеченным высшим божественным авторитетом ему нигде не удается довести это до конца. Даже в наиболее глубоких по мысли философских размышлениях хора в «Орестее» владыка богов сохраняет некоторые вполне конкретные, чувственные признаки. В «Прометее» Эсхил доводит «человекоподобие» богов до последнего логического предела, показывая несовместимость образа подверженного всем человеческим слабостям Зевса, каким его знали многочисленные мифы, с понятием об истинном, непогрешимом всеобщем божестве - мировом начале, обеспечивающем разумность существующего мира. Сохранившаяся трагедия составляла часть более обширного комплекса (трилогии или дилогии) , от которого дошли только фрагменты трагедии «Прометей Освобождаемый» , где находил разрешение конфликт между Зевсом и Прометеем.
Автор: Ирис Ревю
Навозный жук пчелу увидел,
В беседу тотчас же вступил,
Он к ней в собрался,
А силы уж давно копил.
Но так случилось в этом мире –
Что мёд готовит лишь пчела,
И вот увидела – навозник
Мёд не приносит – и она
Тотчас ужалила беднягу.
А жук навозный вслух сказал:
«Берись за то, к чему ты сроден», —
Мораль жук сразу распознал.
И точно будешь ты любезен,
Когда по-честному полезен,
И надо браться за то дело,
В котором ты смекаешь смело.
Басня показывает, что удачно будет сделано лишь то дело, к которому ты сроден. Если от природы ты не в состоянии выполнить какое-то дело, то не стоит к нему и обращаться. Надо выбрать такое дело, где ты силен от природы.