каждый писатель тревожится о том, как его будут читать? поймут ли? увидят ли то, что он хотел доказать? почувствуют ли то, что любило его сердце? и кто будет его читатель? от этого зависит так много… и прежде всего – состоится ли у него желанная, духовная встреча с теми далекими, но близкими, для которых он втайне писал свою книгу?
дело в том, что далеко не все читающие владеют искусством чтения: глаза бегают по буквам, «из букв вечно выходит какое-нибудь слово» (гоголь) и всякое слово что-нибудь да «значит»; слова и их значения связываются друг с другом, и читатель представляет себе что-то – «подержанное», расплывчатое, иногда непонятное, иногда приятно-мимолетное, что быстро уносится в позабытое прошлое… и это называется «чтением». механизм без духа. безответственная забава. «невинное» развлечение. а на самом деле – культура верхоглядства и поток пошлости.
такого «чтения» ни один писатель себе не желает. таких «читателей» мы все опасаемся. ибо настоящее чтение происходит совсем иначе и имеет совсем иной смысл…
как возникло, как созрело написанное?
кто-то жил, любил, страдал и наслаждался; наблюдал, думал, желал – надеялся и отчаивался. и захотелось ему поведать нам о чем-то таком, что для всех нас важно, что нам необходимо духовно увидеть, прочувствовать, продумать и усвоить. значит – что-то значительное о чем-то важном и драгоценном. и вот он начинал отыскивать верные образы, ясно-глубокие мысли и точные слова. это было не легко, удавалось не всегда и не сразу. ответственный писатель вынашивает свою книгу долго: , иногда – всю жизнь; не расстается с нею ни днем, ни ночью; отдает ей свои лучшие силы, свои вдохновенные часы; «болеет» ее темою и «исцеляется» писанием. ищет сразу и правды, и красоты, и «точности» (по слову пушкина), и верного стиля, и верного ритма, и все для того, чтобы рассказать, не искажая, видение своего сердца… и, наконец, произведение готово. последний просмотр строгим, зорким глазом; последние исправления – и книга отрывается, и уходит к читателю, неизвестному, далекому, может быть – легковесно-капризному, может быть – враждебно-придирчивому… уходит – без него, без автора. он выключает себя и оставляет читателя со своею книгою «наедине».
и вот мы, читатели, беремся за эту книгу. перед нами накопление чувств, постижений, идей, образов, волевых разрядов, указаний, призывов, доказательств, целое здание духа, которое дается нам прикровенно, как бы при шифра. оно скрыто за этими черными мертвыми крючками, за этими общеизвестными, поблекшими словами, за этими общедоступными образами, за этими отвлеченными понятиями. жизнь, яркость, силу, смысл, дух – должен из-за них добыть сам читатель. он должен воссоздать в себе созданное автором; и если он не умеет, не хочет и не сделает этого, то за него не сделает этого никто: всуе будет его «чтение» и книга пройдет мимо него. обычно думают, что чтение доступно всякому грамотному… но, к сожалению, это совсем не так. почему?
потому, что настоящий читатель отдает книге свое свободное внимание, все свои душевные способности и свое умение вызывать в себе ту верную духовную установку, которая необходима для понимания этойкниги. настоящее чтение не сводится к бегству напечатанных слов через сознание; оно требует внимания и твердого желания верно услышать голос автора. одного рассудка и пустого воображения для чтения недостаточно. надо чувствовать сердцем и созерцать из сердца.надо пережить страсть – страстным чувством; надо пережить драму и трагедию живою волею; в нежном лирическом стихотворении надо внять всем вздохам, вострепетать всею нежностью, взглянуть во все глуби и дали; а великая идея может потребовать не более и не менее как всего человека.
это означает, что читатель призван верно воспроизвести в себе душевный и духовный акт писателя, зажить этим актом и доверчиво отдаться ему. только при этом условии состоится желанная встреча между обоими и читателю откроется то важное и значительное, чем болел и над чем трудился писатель. истинное чтение есть своего рода художественное ясновидение,которое призвано и способно верно и полно воспроизвести духовные видения другого человека, жить в них, наслаждаться ими и обогащаться ими. искусство чтения побеждает одиночество, разлуку, даль и эпоху. это есть сила духа – оживлять буквы, раскрывать перспективу образов и смысла за словами, заполнять внутренние «пространства» души, созерцать нематериальное, отождествляться с незнаемыми или даже умершими людьми и вместе с автором художественно и мыслительно постигать сущность бо-гозданного мира.
читать – значит искать и находить: ибо читатель как бы отыскивает скрытый писателем духовный клад, желая найти его во всей его полноте и присвоить
Итак, литературно-художественная и общественно-культурная жизнь России на протяжении XX столетия была чрезвычайно насыщенной и сложной.
В современном литературном процессе одновременно существуют разнообразные стилевые течения таких художественных систем, как реализм, модернизм и постмодернизм.
Интерес публики к постмодернизму вызван прежде всего отсутствием в литературно-художественном произведении пафоса назидательности.
Модернистские идейно-эстетические принципы, используемые в литературе конца XX—начала XXI века, являются средством преодоления пределов рационалистического мышления, поскольку в человеке и человеческой жизни всегда существует нечто непостижимое разумом.
К концу XX века в реализме выделяют следующие стилевые течения:
Таким образом, велика вероятность того, что в XXI веке обновленный реализм с его обращенностью к миру и человеку будет занимать лидирующее положение в художественной культуре. Психологическая драма нашла свое развитие в творчестве постмодерниста Н. Коляды, с театром абсурда связана драматургия Н.Садур и А.Дьяченко, Мировоззрение последнего ориентировано на философию дзэн-буддизма
Говоря об особенностях русской литературы рубежного периода, нельзя обойти вниманием такое явление, как «массовая литература».
Развитие массовой литературы объясняется существованием в едином культурном пространстве, объединенном устойчивыми константами нашего менталитета, субкультур, отличающихся друг от друга не только политическими, но и половозрастными интересами. С другой стороны, в отсутствие государственного финансирования писатели теперь вынуждены учитывать и социальный «заказ», т.е. запросы читающей публики.
Строго говоря, русская литература и в советскую эпоху не была единообразной. Массовая литература ориентирована на современность, и обладает рядом характерных свойств: четкое деление по жанрово-тематическому принципу; устойчивые типы героев, зачастую серийных, что позволяет писателям создавать бесконечные продолжения; сочетание принципов жизнеподобия со сказочными сюжетами и исключительными возможностями героя, похожего на обычного среднестатистического современника; оптимистический пафос.
Благодаря этим свойствам массовая литература осуществляет определенные общественные и психотерапевтические функции.
объяснение:
каждый писатель тревожится о том, как его будут читать? поймут ли? увидят ли то, что он хотел доказать? почувствуют ли то, что любило его сердце? и кто будет его читатель? от этого зависит так много… и прежде всего – состоится ли у него желанная, духовная встреча с теми далекими, но близкими, для которых он втайне писал свою книгу?
дело в том, что далеко не все читающие владеют искусством чтения: глаза бегают по буквам, «из букв вечно выходит какое-нибудь слово» (гоголь) и всякое слово что-нибудь да «значит»; слова и их значения связываются друг с другом, и читатель представляет себе что-то – «подержанное», расплывчатое, иногда непонятное, иногда приятно-мимолетное, что быстро уносится в позабытое прошлое… и это называется «чтением». механизм без духа. безответственная забава. «невинное» развлечение. а на самом деле – культура верхоглядства и поток пошлости.
такого «чтения» ни один писатель себе не желает. таких «читателей» мы все опасаемся. ибо настоящее чтение происходит совсем иначе и имеет совсем иной смысл…
как возникло, как созрело написанное?
кто-то жил, любил, страдал и наслаждался; наблюдал, думал, желал – надеялся и отчаивался. и захотелось ему поведать нам о чем-то таком, что для всех нас важно, что нам необходимо духовно увидеть, прочувствовать, продумать и усвоить. значит – что-то значительное о чем-то важном и драгоценном. и вот он начинал отыскивать верные образы, ясно-глубокие мысли и точные слова. это было не легко, удавалось не всегда и не сразу. ответственный писатель вынашивает свою книгу долго: , иногда – всю жизнь; не расстается с нею ни днем, ни ночью; отдает ей свои лучшие силы, свои вдохновенные часы; «болеет» ее темою и «исцеляется» писанием. ищет сразу и правды, и красоты, и «точности» (по слову пушкина), и верного стиля, и верного ритма, и все для того, чтобы рассказать, не искажая, видение своего сердца… и, наконец, произведение готово. последний просмотр строгим, зорким глазом; последние исправления – и книга отрывается, и уходит к читателю, неизвестному, далекому, может быть – легковесно-капризному, может быть – враждебно-придирчивому… уходит – без него, без автора. он выключает себя и оставляет читателя со своею книгою «наедине».
и вот мы, читатели, беремся за эту книгу. перед нами накопление чувств, постижений, идей, образов, волевых разрядов, указаний, призывов, доказательств, целое здание духа, которое дается нам прикровенно, как бы при шифра. оно скрыто за этими черными мертвыми крючками, за этими общеизвестными, поблекшими словами, за этими общедоступными образами, за этими отвлеченными понятиями. жизнь, яркость, силу, смысл, дух – должен из-за них добыть сам читатель. он должен воссоздать в себе созданное автором; и если он не умеет, не хочет и не сделает этого, то за него не сделает этого никто: всуе будет его «чтение» и книга пройдет мимо него. обычно думают, что чтение доступно всякому грамотному… но, к сожалению, это совсем не так. почему?
потому, что настоящий читатель отдает книге свое свободное внимание, все свои душевные способности и свое умение вызывать в себе ту верную духовную установку, которая необходима для понимания этойкниги. настоящее чтение не сводится к бегству напечатанных слов через сознание; оно требует внимания и твердого желания верно услышать голос автора. одного рассудка и пустого воображения для чтения недостаточно. надо чувствовать сердцем и созерцать из сердца.надо пережить страсть – страстным чувством; надо пережить драму и трагедию живою волею; в нежном лирическом стихотворении надо внять всем вздохам, вострепетать всею нежностью, взглянуть во все глуби и дали; а великая идея может потребовать не более и не менее как всего человека.
это означает, что читатель призван верно воспроизвести в себе душевный и духовный акт писателя, зажить этим актом и доверчиво отдаться ему. только при этом условии состоится желанная встреча между обоими и читателю откроется то важное и значительное, чем болел и над чем трудился писатель. истинное чтение есть своего рода художественное ясновидение,которое призвано и способно верно и полно воспроизвести духовные видения другого человека, жить в них, наслаждаться ими и обогащаться ими. искусство чтения побеждает одиночество, разлуку, даль и эпоху. это есть сила духа – оживлять буквы, раскрывать перспективу образов и смысла за словами, заполнять внутренние «пространства» души, созерцать нематериальное, отождествляться с незнаемыми или даже умершими людьми и вместе с автором художественно и мыслительно постигать сущность бо-гозданного мира.
читать – значит искать и находить: ибо читатель как бы отыскивает скрытый писателем духовный клад, желая найти его во всей его полноте и присвоить
Объяснение:
ДЕРЖИ:
Итак, литературно-художественная и общественно-культурная жизнь России на протяжении XX столетия была чрезвычайно насыщенной и сложной.
В современном литературном процессе одновременно существуют разнообразные стилевые течения таких художественных систем, как реализм, модернизм и постмодернизм.
Интерес публики к постмодернизму вызван прежде всего отсутствием в литературно-художественном произведении пафоса назидательности.
Модернистские идейно-эстетические принципы, используемые в литературе конца XX—начала XXI века, являются средством преодоления пределов рационалистического мышления, поскольку в человеке и человеческой жизни всегда существует нечто непостижимое разумом.
К концу XX века в реализме выделяют следующие стилевые течения:
Таким образом, велика вероятность того, что в XXI веке обновленный реализм с его обращенностью к миру и человеку будет занимать лидирующее положение в художественной культуре. Психологическая драма нашла свое развитие в творчестве постмодерниста Н. Коляды, с театром абсурда связана драматургия Н.Садур и А.Дьяченко, Мировоззрение последнего ориентировано на философию дзэн-буддизма
Говоря об особенностях русской литературы рубежного периода, нельзя обойти вниманием такое явление, как «массовая литература».
Развитие массовой литературы объясняется существованием в едином культурном пространстве, объединенном устойчивыми константами нашего менталитета, субкультур, отличающихся друг от друга не только политическими, но и половозрастными интересами. С другой стороны, в отсутствие государственного финансирования писатели теперь вынуждены учитывать и социальный «заказ», т.е. запросы читающей публики.
Строго говоря, русская литература и в советскую эпоху не была единообразной. Массовая литература ориентирована на современность, и обладает рядом характерных свойств: четкое деление по жанрово-тематическому принципу; устойчивые типы героев, зачастую серийных, что позволяет писателям создавать бесконечные продолжения; сочетание принципов жизнеподобия со сказочными сюжетами и исключительными возможностями героя, похожего на обычного среднестатистического современника; оптимистический пафос.
Благодаря этим свойствам массовая литература осуществляет определенные общественные и психотерапевтические функции.