Сравнительная таблица Славянский миф Элементы сравнения о Пьеса-сказка А.Н. Островского Кем является? Атрибут героя Внешность Черты характера Как зарож- дению любви в людях? снегурачка
Глубоко драматический характер выбранной поэтом эпохи, естественно, подсказывал драматическую же форму для ее адекватного художественного воплощения. И это тоже отвечало давним творческим потребностям и исканиям Пушкина. Интерес к драматургии и театру проявляется у него с самых ранних лет. Одним из несомненных признаков нарастания в творчестве Пушкина реалистических тенденций было все усиливающееся стремление поэта к драматическому воспроизведению действительности, что сказалось уже в «Бахчисарайском фонтане» и в особенности в «Цыганах». То же стремление к изображению жизни во всем ее многообразии, разносторонности, полноте, не только в статике настоящего, но и в движении, историческом развитии проявилось и в нарастании у Пушкина его историзма. Оба эти направления пушкинских исканий, подсказывавшихся единым стремлением к широте, многообразию и правде художественного постижения и изображения жизни - создание драматического произведения нового типа и создание большого художественно-исторического произведения,- слились воедино в замысле «Бориса Годунова». Таким задачам никак не могли отвечать традиционные формы драматургии классицизма. Появление Самозванца имеет в трагедии Пушкина значение всего лишь последнего толчка, давшего возможность вырваться, выступить наружу враждебным царю Борису социально-историческим силам. Сам Пушкин в одной из черновых заметок по поводу «Бориса Годунова» записал о Самозванце: «Всякий был годен, чтобы разыграть эту роль». Центр тяжести трагедии Бориса, по Пушкину, лежит в социальных отношениях это поединок между Борисом и Самозванцем, а борьба социальных сил составляет истинный предмет и сущность основного конфликта. Сцена на Красной площади начинается огорченным рассказом человека из народа об отказе Бориса «принять венец». ответные слова другого исполнены растерянности и даже отчаянии. Затем народ почтительно выслушивает оглашаемое верховным дьяком решение Думы и послушно расходится. Однако первоначальное впечатление быстро рассеивается. За сцепом на Красной площади следует народная сцена перед Новодевичьим монастырем, как бы являющаяся весьма выразительным к ней комментарием. Эта сцена одна из самых значительных во всей трагедии. Особенно знаменателен эпизод, в котором один из толпы народа мажет глаза слюной, чтобы казалось, что и он плачет. Эпизод этот не придуман Пушкиным, о нем упоминается и у Карамзина: «В одном хронографе сказано, что некоторые люди, боясь тогда не плакать, но не умея плакать притворно, мазали себе глаза слюною!» Но Карамзин спрятал это в «примечания» к соответствующему месту своей «Истории», в тексте же самой «Истории» мольба народа к Борису о принятии царства излагается в тонах «официальной народности»: «Бесчисленное множество людей, в келиях, в ограде, вне монастыря, упало на колена с воплем неслыханным: все требовали царя, отца, Бориса». Пушкин, наоборот, именно этот эпизод выдвинул в своей сцене на первый план, разоблачая посредством него реакционно-дворянскую легенду об исконных монархических чувствах народа, о народе как опоре царского престола. Неудивительно, что эта сцена обратила на себя особое внимание Булгарина, который правильно уловил ее внутренний смысл, таящийся за торжественно-парадной картиной всенародного избрания. «Здесь представлено, что народ с воплем и слезами просит Бориса принять царский венец (как сказано у Карамзина),- пишет он,- а между тем изображено, что люди плачут, сами не знают о чем, а другие вовсе не могут проливать слез и хотят луком натирать глаза!.. Затрудняюсь в изложении моего мнения на счет сей сцены. И в дальнейшем слово «народ» не сходит с уст почти всех ее персонажей, является едва ли не самым частым в ее словаре (повторяется больше пятидесяти раз)». В немом, но исключительно красноречивом и многозначительном финале «Бориса Годунова» заключен очень глубокий смысл. Народная трагедия «Борис Годунов» является вместе с тем и трагедией народа. Только благодаря «мнению народному», могучей народной поддержке противникам Бориса удалось его одолеть, но самому народу от этого не стало легче. В безмолвии народа не только судьба Самозванца, в нем затаен грозный гул грядущих крестьянских восстаний под предводительством Ивана Болотникова, Степана Разина, Емельяна Пугачева. Итак, «истинный романтизм» в понимании Пушкина - это «верность» изображения лиц и времени, это развитие характеров и событий в соответствии с историей, другими словами, это осмысленное и правдивое художественное воссоздание соответствующей исторической эпохи.
Мцхет — древняя столица Грузии, основанная там, «где, сливаяся, шумят, / Обнявшись, будто две сестры, / Струи Арагвы и Куры». Тут же, в Мцхете, и собор Светицховели с усыпальницами последних царей независимой Грузии, «вручивших» «свой народ» единоверной России. С тех пор (конец XVII в.) и осеняет благодать Божья многострадальную страну — цветёт она и благоденствует, «не опасаяся врагов, / За гранью дружеских штыков». «Однажды русский генерал / Из гор к Тифлису проезжал; Ребёнка пленного он вез. / Тот занемог...» Понимая, что в таком состоянии живым он ребёнка до Тифлиса не довезёт, генерал оставляет пленника в Мцхете, в тамошнем мужском монастыре. Мцхетские монахи, праведные мужи, подвижники, просветители, вылечив и окрестив подкидыша, воспитывают его в истинно христианском духе. И кажется, что упорный и бескорыстный труд достигает цели. Позабыв родной язык и привыкнув к плену, Мцыри свободно изъясняется по- грузински. Вчерашний дикарь «готов во цвете лет изречь монашеский обет».
Таким задачам никак не могли отвечать традиционные формы драматургии классицизма.
Появление Самозванца имеет в трагедии Пушкина значение всего лишь последнего толчка, давшего возможность вырваться, выступить наружу враждебным царю Борису социально-историческим силам. Сам Пушкин в одной из черновых заметок по поводу «Бориса Годунова» записал о Самозванце: «Всякий был годен, чтобы разыграть эту роль». Центр тяжести трагедии Бориса, по Пушкину, лежит в социальных отношениях это поединок между Борисом и Самозванцем, а борьба социальных сил составляет истинный предмет и сущность основного конфликта.
Сцена на Красной площади начинается огорченным рассказом человека из народа об отказе Бориса «принять венец». ответные слова другого исполнены растерянности и даже отчаянии. Затем народ почтительно выслушивает оглашаемое верховным дьяком решение Думы и послушно расходится. Однако первоначальное впечатление быстро рассеивается. За сцепом на Красной площади следует народная сцена перед Новодевичьим монастырем, как бы являющаяся весьма выразительным к ней комментарием. Эта сцена одна из самых значительных во всей трагедии. Особенно знаменателен эпизод, в котором один из толпы народа мажет глаза слюной, чтобы казалось, что и он плачет. Эпизод этот не придуман Пушкиным, о нем упоминается и у Карамзина: «В одном хронографе сказано, что некоторые люди, боясь тогда не плакать, но не умея плакать притворно, мазали себе глаза слюною!»
Но Карамзин спрятал это в «примечания» к соответствующему месту своей «Истории», в тексте же самой «Истории» мольба народа к Борису о принятии царства излагается в тонах «официальной народности»: «Бесчисленное множество людей, в келиях, в ограде, вне монастыря, упало на колена с воплем неслыханным: все требовали царя, отца, Бориса». Пушкин, наоборот, именно этот эпизод выдвинул в своей сцене на первый план, разоблачая посредством него реакционно-дворянскую легенду об исконных монархических чувствах народа, о народе как опоре царского престола. Неудивительно, что эта сцена обратила на себя особое внимание Булгарина, который правильно уловил ее внутренний смысл, таящийся за торжественно-парадной картиной всенародного избрания. «Здесь представлено, что народ с воплем и слезами просит Бориса принять царский венец (как сказано у Карамзина),- пишет он,- а между тем изображено, что люди плачут, сами не знают о чем, а другие вовсе не могут проливать слез и хотят луком натирать глаза!.. Затрудняюсь в изложении моего мнения на счет сей сцены. И в дальнейшем слово «народ» не сходит с уст почти всех ее персонажей, является едва ли не самым частым в ее словаре (повторяется больше пятидесяти раз)».
В немом, но исключительно красноречивом и многозначительном финале «Бориса Годунова» заключен очень глубокий смысл. Народная трагедия «Борис Годунов» является вместе с тем и трагедией народа. Только благодаря «мнению народному», могучей народной поддержке противникам Бориса удалось его одолеть, но самому народу от этого не стало легче. В безмолвии народа не только судьба Самозванца, в нем затаен грозный гул грядущих крестьянских восстаний под предводительством Ивана Болотникова, Степана Разина, Емельяна Пугачева.
Итак, «истинный романтизм» в понимании Пушкина - это «верность» изображения лиц и времени, это развитие характеров и событий в соответствии с историей, другими словами, это осмысленное и правдивое художественное воссоздание соответствующей исторической эпохи.
основанная там, «где, сливаяся,
шумят, / Обнявшись, будто две
сестры, / Струи Арагвы и Куры».
Тут же, в Мцхете, и собор
Светицховели с усыпальницами
последних царей независимой
Грузии, «вручивших» «свой народ»
единоверной России. С тех пор
(конец XVII в.) и осеняет благодать
Божья многострадальную страну —
цветёт она и благоденствует,
«не опасаяся врагов, / За гранью
дружеских штыков».
«Однажды русский генерал / Из гор
к Тифлису проезжал; Ребёнка
пленного он вез. / Тот занемог...»
Понимая, что в таком состоянии
живым он ребёнка до Тифлиса
не довезёт, генерал оставляет
пленника в Мцхете, в тамошнем
мужском монастыре. Мцхетские
монахи, праведные мужи,
подвижники, просветители,
вылечив и окрестив подкидыша,
воспитывают его в истинно
христианском духе. И кажется, что
упорный и бескорыстный труд
достигает цели. Позабыв родной
язык и привыкнув к плену, Мцыри
свободно изъясняется по-
грузински. Вчерашний дикарь
«готов во цвете лет изречь
монашеский обет».