Вечереет. Птицы в роще Прекращают колготню. Бродят сумерки на ощупь, Растопырив пятерню. Меж деревьев, мглой обьятых, Бродят тихо без теней, Как старик подслеповатый, Что колдун и чародей. Что, водя неторопливо Дланью темною своей, Изменяет прихотливо Лик предметов и вещей. Будь ты конный или пеший, Покрестись — и Бог с тобой! Что ни дерево — то леший, Что ни пень — то лесовой. Ведьмой всхлипнула осина. Корень выгнулся змеей... Что ни шаг — то чертовщина, Что ни звук — то чумовой. Тянет сырости отдушкой. Страхи липнут, как репей. На знакомую опушку Выбирайся поскорей! Месяц филином косится, День летит в тартарары... Черно-бурою лисицей Ночь вылазит из норы.
Птицы в роще
Прекращают колготню.
Бродят сумерки на ощупь,
Растопырив пятерню.
Меж деревьев, мглой обьятых,
Бродят тихо без теней,
Как старик подслеповатый,
Что колдун и чародей.
Что, водя неторопливо
Дланью темною своей,
Изменяет прихотливо
Лик предметов и вещей.
Будь ты конный или пеший,
Покрестись — и Бог с тобой!
Что ни дерево — то леший,
Что ни пень — то лесовой.
Ведьмой всхлипнула осина.
Корень выгнулся змеей...
Что ни шаг — то чертовщина,
Что ни звук — то чумовой.
Тянет сырости отдушкой.
Страхи липнут, как репей.
На знакомую опушку
Выбирайся поскорей!
Месяц филином косится,
День летит в тартарары...
Черно-бурою лисицей
Ночь вылазит из норы.