1. "...вновь попадал в своё далёкое детство". 2. "...лошади эти вызывали у меня чувство жалости". 3. "...нелегко жилось этим беднягам". 4. "...Рыжуха выгодно отличалась среди своих сородичей". 5. "Стояла возле кола неподвижно, окаменело". 6. "И что же я увидел? Слёзы". 7. "...были такие времена, когда нас, лошадей, жалели и берегли". 8. "...всё правильно говорила старая кобыла". 9. "...не мог спокойно пройти мимо своего Карька". 10. "Ну, ну, хватит киснуть!". 11. "...никогда уже у меня с Рыжухой не будет той искренности".
Повесть А. П. Платонова “Котлован” – философская драматическая картина слома времени и слома народной жизни в период выполнения планов первых пятилеток и колхозного строительства.
Революционный вихрь 1917 года поднял на дыбы всю Россию, указал ей новый путь, по которому устремились “в солнечный край непочатый” миллионы людей. Но не все спешат идти по общей дороге в светлое будущее.
Главный герой повести “Котлован” Вощев уволен “в день тридцатилетия личной жизни… с небольшого механического завода, где он добывал
средства для своего существования”. Куда он идет? Он находит работу на рытье котлована для общепролетарского дома.
Но из здесь героя не покидает “задумчивость среди общего темпа труда”, из-за которой ему дали расчет на заводе.
О чем же думает герой? Что ищет? Он думает над такими философскими во как “план общей жизни”, истина, без которой “стыдно жить”.
Вощев не может “трудиться и ступать по дороге, не зная точного устройства мира и того, куда надо стремиться”.
Именно поиск истины и смысла жизни не позволяет Вощеву оставаться на месте. Его маршрут лишен конкретности в котором движется герой, это не столько Советского Союза, сколько условное смысла.
Его координаты – город-котлован, колхоз имени Генеральной Линии – имеют символическое значение. Здесь, в этих точках бесконечного мира, Вощев пытается обрести истину. И на строительстве котлована, и в колхозе он встречает людей, которые, как кажется на первый взгляд, эту истину нашли.
У рабочих, строителей-философов котлована, есть вполне определенная цель: они строят “то единое здание, куда войдет на поселение весь местный класс пролетариата”. Являвшийся лишь лишь в мечтах и грезах, он скоро станет реальностью, ведь строительство уже начато, а значит, скоро сбудется мечта о всеобщем счастье. Разве это не есть та истина, ради которой стоит жить? Но чем больше всматривается Вощев в лица строителей, тем сильнее испытывает разочарование от такой истины: “Хотя они и владели смыслом жизни, что равносильно вечному счастью, однако их лица были угрюмы и худы, а вместо покоя жизни они имели измождение.
Вощев со скупостью надежды, со страхом утраты наблюдал этих…людей без торжества хранить в себе истину”.
Не находит истины Вощев и в деревне. Здесь задача тоже и конкретна: ликвидировать кулаков, свезти все имущество на оргдвор, объявить о создании колхоза, и тогда все крестьяне объединятся в единую счастливую семью. И вот когда “кулацкий сектор”, погруженный на плот, наконец-то скрылся за поворотом реки, в колхозе начинается праздник.
Странная, почти нереальная пляска, сопровождающаяся “возгласами довольства” и ржанием обобществленных лошадей, так не похожа на искреннюю человеческую радость. И даже после того как музыка прекратилась, механическое топтание “счастливых” колхозников продолжается. Радость, подобная смерти, – вот результат того перелопачивания жизни, которое осуществляют платоновские герои. Не случайно мирное строительство в повести “Котлован” изображено как жертвоприношение будущему.
Но Вощеву нужно прикоснуться к этому “будущему счастью и действу”, чтобы уверовать в святость и необходимость жертв.
Надежда на обретение истины с новой силой загорается в душе Вощева с появлением на котловане Насти. Она становится для него воплощением истины, цели. Ее жизнь – оправдание смерти Козлова, Софронова и многих других жертв.
Но занятые “всеобщим счастьем” строители не уберегли девочку: “Никто не пришел проведать заболевшую Настю, потому что каждый нагнул голову и непрерывно думал о сплошной коллективизации”.
Общепролетарский дом, котлован, под который с таким усердием рыли герои повести, так и остался мечтой. Реальностью стала могила для Насти. Эту могилу Чиклин выдолбил в вечном камне на дальнем краю котлована.
Рытье фундамента и создание колхоза являются в повести Платонова философским воплощением, символом строительства той новой жизни, которая должна была даровать людям царство истины. Но у тела умершей Насти Вощев не только с горечью понял, что в этой великой стройке не найти ему истины и смысла жизни, но впервые усомнился в их существовании: “Вощев стоял в недоумении над этим утихшим ребенком, он уже не знал, где же теперь будет коммунизм на свете, если его нет сначала в детском чувстве и в убежденном впечатлении? Зачем ему теперь нужен смысл жизни и истина всемирного происхождения, если нет маленького, верного человечка, в котором бы истина стала радостью и движением?”
А это значит, что незачем ему больше оставаться здесь, вблизи котлована. Придется снова отправляться в путь и снова подбирать по дороге ненужные вещи, чтобы когда-нибудь они получили какой-либо смысл, потому что все в этом мире должно иметь смысл.
1. "...вновь попадал в своё далёкое детство". 2. "...лошади эти вызывали у меня чувство жалости". 3. "...нелегко жилось этим беднягам". 4. "...Рыжуха выгодно отличалась среди своих сородичей". 5. "Стояла возле кола неподвижно, окаменело". 6. "И что же я увидел? Слёзы". 7. "...были такие времена, когда нас, лошадей, жалели и берегли". 8. "...всё правильно говорила старая кобыла". 9. "...не мог спокойно пройти мимо своего Карька". 10. "Ну, ну, хватит киснуть!". 11. "...никогда уже у меня с Рыжухой не будет той искренности".
Объяснение:
Повесть А. П. Платонова “Котлован” – философская драматическая картина слома времени и слома народной жизни в период выполнения планов первых пятилеток и колхозного строительства.
Революционный вихрь 1917 года поднял на дыбы всю Россию, указал ей новый путь, по которому устремились “в солнечный край непочатый” миллионы людей. Но не все спешат идти по общей дороге в светлое будущее.
Главный герой повести “Котлован” Вощев уволен “в день тридцатилетия личной жизни… с небольшого механического завода, где он добывал
средства для своего существования”. Куда он идет? Он находит работу на рытье котлована для общепролетарского дома.
Но из здесь героя не покидает “задумчивость среди общего темпа труда”, из-за которой ему дали расчет на заводе.
О чем же думает герой? Что ищет? Он думает над такими философскими во как “план общей жизни”, истина, без которой “стыдно жить”.
Вощев не может “трудиться и ступать по дороге, не зная точного устройства мира и того, куда надо стремиться”.
Именно поиск истины и смысла жизни не позволяет Вощеву оставаться на месте. Его маршрут лишен конкретности в котором движется герой, это не столько Советского Союза, сколько условное смысла.
Его координаты – город-котлован, колхоз имени Генеральной Линии – имеют символическое значение. Здесь, в этих точках бесконечного мира, Вощев пытается обрести истину. И на строительстве котлована, и в колхозе он встречает людей, которые, как кажется на первый взгляд, эту истину нашли.
У рабочих, строителей-философов котлована, есть вполне определенная цель: они строят “то единое здание, куда войдет на поселение весь местный класс пролетариата”. Являвшийся лишь лишь в мечтах и грезах, он скоро станет реальностью, ведь строительство уже начато, а значит, скоро сбудется мечта о всеобщем счастье. Разве это не есть та истина, ради которой стоит жить? Но чем больше всматривается Вощев в лица строителей, тем сильнее испытывает разочарование от такой истины: “Хотя они и владели смыслом жизни, что равносильно вечному счастью, однако их лица были угрюмы и худы, а вместо покоя жизни они имели измождение.
Вощев со скупостью надежды, со страхом утраты наблюдал этих…людей без торжества хранить в себе истину”.
Не находит истины Вощев и в деревне. Здесь задача тоже и конкретна: ликвидировать кулаков, свезти все имущество на оргдвор, объявить о создании колхоза, и тогда все крестьяне объединятся в единую счастливую семью. И вот когда “кулацкий сектор”, погруженный на плот, наконец-то скрылся за поворотом реки, в колхозе начинается праздник.
Странная, почти нереальная пляска, сопровождающаяся “возгласами довольства” и ржанием обобществленных лошадей, так не похожа на искреннюю человеческую радость. И даже после того как музыка прекратилась, механическое топтание “счастливых” колхозников продолжается. Радость, подобная смерти, – вот результат того перелопачивания жизни, которое осуществляют платоновские герои. Не случайно мирное строительство в повести “Котлован” изображено как жертвоприношение будущему.
Но Вощеву нужно прикоснуться к этому “будущему счастью и действу”, чтобы уверовать в святость и необходимость жертв.
Надежда на обретение истины с новой силой загорается в душе Вощева с появлением на котловане Насти. Она становится для него воплощением истины, цели. Ее жизнь – оправдание смерти Козлова, Софронова и многих других жертв.
Но занятые “всеобщим счастьем” строители не уберегли девочку: “Никто не пришел проведать заболевшую Настю, потому что каждый нагнул голову и непрерывно думал о сплошной коллективизации”.
Общепролетарский дом, котлован, под который с таким усердием рыли герои повести, так и остался мечтой. Реальностью стала могила для Насти. Эту могилу Чиклин выдолбил в вечном камне на дальнем краю котлована.
Рытье фундамента и создание колхоза являются в повести Платонова философским воплощением, символом строительства той новой жизни, которая должна была даровать людям царство истины. Но у тела умершей Насти Вощев не только с горечью понял, что в этой великой стройке не найти ему истины и смысла жизни, но впервые усомнился в их существовании: “Вощев стоял в недоумении над этим утихшим ребенком, он уже не знал, где же теперь будет коммунизм на свете, если его нет сначала в детском чувстве и в убежденном впечатлении? Зачем ему теперь нужен смысл жизни и истина всемирного происхождения, если нет маленького, верного человечка, в котором бы истина стала радостью и движением?”
А это значит, что незачем ему больше оставаться здесь, вблизи котлована. Придется снова отправляться в путь и снова подбирать по дороге ненужные вещи, чтобы когда-нибудь они получили какой-либо смысл, потому что все в этом мире должно иметь смысл.