ПРИРОДА В ТВОРЧЕСТВЕ А. А. ФЕТА И Ф. И. ТЮТЧЕВА Творчество Тютчева и Фета, этих двух замечательных русских поэтов второй половины XIX века, взаимосвязано. Нельзя не вспомнить, что Тютчев и Фет глубоко уважали и ценили друг друга. Тютчев' высоко отзывался о поэтическом даре своего младшего современника: Великой Матерью любимый, Стократ завидней твой удел: Не раз под оболочкой зримой Ты самое ее узрел. В свою очередь, Фет глубоко почитал Тютчева, видел в нем для себя образец творческого духа. В одном из посланий Тютчеву Фет обращается к нему: «Мой обожаемый поэт» . В стихотворении «На книжке стихотворений Тютчева» автор пишет: Здесь духа мощного господство, Здесь утонченный жизни цвет. Такая взаимная симпатия поэтов имеет под. собой много при' чин. Фет и Тютчев исповедовали доктрину «чистого искусства» , с которой спорили в тот период демократически настроенные поэты некрасовской школы. В творчестве обоих поэтов большое место занимает природа. Обоих поэтов отличает внутренняя близость к природе, гармония с ней, тонкое понимание природной жизни. Традиционным для русской литературы является отождествление картин природы с определенным настроением и состоянием человеческой души. Этот прием образного параллелизма широко использовали Жуковский, Пушкин и Лермонтов. Эту же традицию продолжают в своих стихах Фет и Тютчев. Так, Тютчев в стихотворении «Осенний вечер» сравнивает увядающую природу с измученной человеческой душой. Поэту удалось с изумительной точностью передать болезненную красоту осени, вызывающую одновременно и восхищение, и грусть. Особенно характерны для Тютчева смелые, но всегда верные эпитеты: «зловещий блеск и пестрота дерев» , «грустно сиротеющая земля» . И в человеческих чувствах поэт находит соответствие настроению, царящему в природе: Ущерб, изнеможены — и на всем Та кроткая улыбка увяданья, Что в существе разумном мы зовем Божественной стыдливостью страданья. Это стихотворение явно перекликается с пушкинской «Осенью» , где «унылая пора» сравнивается с «чахоточной девой» , кроткой и прекрасной в своей болезни. Прием образного параллелизма мы встречаем и у Фета. Причем чаще всего этот прием Фет использует как бы в скрытой форме, опираясь прежде всего на ассоциативные связи, а не на открытое сопоставление природы и человеческой души. В качестве примера можно привести стихотворение «Ярким солнцем в лесу пламенеет костер!..» . Прежде всего это, конечно, шедевр «импрессионистской» лирики Фета. Ельник в стихотворении шатается, напоминая поэту «пьяных гигантов столпившийся хор» . Конечно, на самом деле ели стоят неподвижно, но поэту удается точно передать то, какими они кажутся в неверных отблесках костра. В стихотворении использована «кольцевая» композиция: оно начинается и заканчивается изображением горящего костра. Многие детали стихотворения символичны, и это позволяет увидеть в описании костра, угасающего днем и разгорающегося ночью, некий скрытый смысл. В самом деле, что это за костер, в свете которого оживают даже деревья, тепло которого проникает «до костей и до сердца» , отгоняя все житейские тревоги? Не символ ли это огня творчества, который даже под гнетом будничной жизни «будет теплиться скупо, лениво» в душе поэта? Весьма интересно используется прием образного параллелизма в другом стихотворении Фета «Шепот, робкое дыханье...» . Здесь поэт изображает любовное свидание, которое как бы переплетается с картинами ночного сада, соловьиными трелями и разгорающейся зарей. Природа в стихотворении предстает участницей жизни влюбленных, она понять их чувства и придает им особую поэтичность и таинственность. Наряду с образным параллелизмом в изображении природы Фета и Тютчева роднят и общие мотивы природных стихий. Это прежде всего описание звезд, моря и огня. В образе звездного неба для Тютчева
Отзыв о стихотворении Ф. И. Тютчева «Как неожиданно и ярко... »
Стихотворение Ф. Тютчева «Как неожиданно и ярко... » является одним из самых любимых моих стихотворений. Написанное 5 августа 1865 года, оно окрашено в яркие, светлые тона. И эта яркость, мажорность подчёркнута преобладанием в нём звонких сонорных согласных «н» , «л» и «м» , которые придают произведению необыкновенную плавность и величавость:
Один конец в леса вонзила, Другим за облака ушла – Она полнеба обхватила И в высоте изнемогла.
Эпитеты «влажная» (синева) , «воздушная» (арка) , «радужное» (виденье) усиливают яркость и красочность нарисованной картины. Для усиления эффекта Тютчев использует глаголы высокого стиля: «воздвиглась» , «вонзила» , «изнемогла» , что придаёт звучанию стихотворения особую тожественность и возвышенность и благодаря чему я как читатель ярко представляю себе охватившую полнеба радугу-арку. Усиливается эта тожественность наличием восклицательных предложений в начале второй строфы:
О, в этом радужном виденье Какая нега для очей! Оно дано нам на мгновенье, Лови его – лови скорей!
Удивительно, что Л. Н. Толстой, читая стихотворение «Как неожиданно и ярко...» , подчеркнул строку «И в высоте изнемогла» , а И. С. Аксаков, отмечая эту же строку, восклицает: «Изнемогла! Выражение не только глубоко верное, но и смелое. Едва ли не впервые употреблено оно в нашей литературе в таком именно смысле. А между тем нельзя лучше выразить этот внешний процесс постепенного таяния, ослабления, исчезновения радуги» .
Вот это изображение «внешнего процесса постепенного таяния, ослабления, исчезновения радуги» , на мой взгляд, и является причиной того, что в конце второй строфы тональность стихотворения иная: на смену звонким сонорным приходят шипящие, заключённые в глаголах «ушло» , «дышишь» , «живешь» . Всё мимолётно: былой яркости уже нет, глагол «побледнело» характеризует новое настроение. Теперь оно уже не возвышенно-радостное, а, скорее, трагическое. Думаю, что автор хотел показать мимолётность, эфемерность бытия, подчеркнуть, что нет ничего вечного в природе и что в то же время она бессмертна. И этот мой вывод подчёркивает русский славист Р. Ф. Брандт, отметивший, что это стихотворение, «очевидно, изображает мимолетность наших восторгов и увлечений» .
Стихотворение «Как неожиданно и ярко... » относится к знаменитому Денисьевскому циклу и является ярким свидетельством того, что глубокая любовь поэта привнесла в его творчество новое мироощущение, необычайную глубину, "какую-то исступленную стыдливость чувства и какую-то новая суеверную страсть, похожую на страдание и предчувствие смерти". Этой любви мы обязаны рождением великолепного лирического цикла стихов, обогативших русскую лирику бессмертными шедеврами.
Творчество Тютчева и Фета, этих двух замечательных русских поэтов второй половины XIX века, взаимосвязано. Нельзя не вспомнить, что Тютчев и Фет глубоко уважали и ценили друг
друга. Тютчев' высоко отзывался о поэтическом даре своего младшего современника:
Великой Матерью любимый,
Стократ завидней твой удел:
Не раз под оболочкой зримой
Ты самое ее узрел.
В свою очередь, Фет глубоко почитал Тютчева, видел в нем для себя образец творческого духа. В одном из посланий Тютчеву Фет обращается к нему: «Мой обожаемый поэт» . В стихотворении «На книжке стихотворений Тютчева» автор пишет:
Здесь духа мощного господство,
Здесь утонченный жизни цвет.
Такая взаимная симпатия поэтов имеет под. собой много при' чин. Фет и Тютчев исповедовали доктрину «чистого искусства» , с которой спорили в тот период демократически настроенные поэты некрасовской школы. В творчестве обоих поэтов большое место занимает природа. Обоих поэтов отличает внутренняя близость к природе, гармония с ней, тонкое понимание природной жизни.
Традиционным для русской литературы является отождествление картин природы с определенным настроением и состоянием человеческой души. Этот прием образного параллелизма широко использовали Жуковский, Пушкин и Лермонтов. Эту же традицию продолжают в своих стихах Фет и Тютчев. Так, Тютчев в стихотворении «Осенний вечер» сравнивает увядающую природу с измученной человеческой душой. Поэту удалось с изумительной точностью передать болезненную красоту осени, вызывающую одновременно и восхищение, и грусть. Особенно характерны для Тютчева смелые, но всегда верные эпитеты: «зловещий блеск и пестрота дерев» , «грустно сиротеющая земля» . И в человеческих чувствах поэт находит соответствие настроению, царящему в природе:
Ущерб, изнеможены — и на всем
Та кроткая улыбка увяданья,
Что в существе разумном мы зовем
Божественной стыдливостью страданья.
Это стихотворение явно перекликается с пушкинской «Осенью» , где «унылая пора» сравнивается с «чахоточной девой» , кроткой и прекрасной в своей болезни.
Прием образного параллелизма мы встречаем и у Фета. Причем чаще всего этот прием Фет использует как бы в скрытой форме, опираясь прежде всего на ассоциативные связи, а не на открытое сопоставление природы и человеческой души. В качестве примера можно привести стихотворение «Ярким солнцем в лесу пламенеет костер!..» . Прежде всего это, конечно, шедевр «импрессионистской» лирики Фета. Ельник в стихотворении шатается, напоминая поэту «пьяных гигантов столпившийся хор» . Конечно, на самом деле ели стоят неподвижно, но поэту удается точно передать то, какими они кажутся в неверных отблесках костра. В стихотворении использована «кольцевая» композиция: оно начинается и заканчивается изображением горящего костра. Многие детали стихотворения символичны, и это позволяет увидеть в описании костра, угасающего днем и разгорающегося ночью, некий скрытый смысл. В самом деле, что это за костер, в свете которого оживают даже деревья, тепло которого проникает «до костей и до сердца» , отгоняя все житейские тревоги? Не символ ли это огня творчества, который даже под гнетом будничной жизни «будет теплиться скупо, лениво» в душе поэта?
Весьма интересно используется прием образного параллелизма в другом стихотворении Фета «Шепот, робкое дыханье...» . Здесь поэт изображает любовное свидание, которое как бы переплетается с картинами ночного сада, соловьиными трелями и разгорающейся зарей. Природа в стихотворении предстает участницей жизни влюбленных, она понять их чувства и придает им особую поэтичность и таинственность.
Наряду с образным параллелизмом в изображении природы Фета и Тютчева роднят и общие мотивы природных стихий. Это прежде всего описание звезд, моря и огня. В образе звездного неба для Тютчева
Стихотворение Ф. Тютчева «Как неожиданно и ярко... » является одним из самых любимых моих стихотворений. Написанное 5 августа 1865 года, оно окрашено в яркие, светлые тона. И эта яркость, мажорность подчёркнута преобладанием в нём звонких сонорных согласных «н» , «л» и «м» , которые придают произведению необыкновенную плавность и величавость:
Один конец в леса вонзила,
Другим за облака ушла –
Она полнеба обхватила
И в высоте изнемогла.
Эпитеты «влажная» (синева) , «воздушная» (арка) , «радужное» (виденье) усиливают яркость и красочность нарисованной картины. Для усиления эффекта Тютчев использует глаголы высокого стиля: «воздвиглась» , «вонзила» , «изнемогла» , что придаёт звучанию стихотворения особую тожественность и возвышенность и благодаря чему я как читатель ярко представляю себе охватившую полнеба радугу-арку. Усиливается эта тожественность наличием восклицательных предложений в начале второй строфы:
О, в этом радужном виденье
Какая нега для очей!
Оно дано нам на мгновенье,
Лови его – лови скорей!
Удивительно, что Л. Н. Толстой, читая стихотворение «Как неожиданно и ярко...» , подчеркнул строку «И в высоте изнемогла» , а И. С. Аксаков, отмечая эту же строку, восклицает: «Изнемогла! Выражение не только глубоко верное, но и смелое. Едва ли не впервые употреблено оно в нашей литературе в таком именно смысле. А между тем нельзя лучше выразить этот внешний процесс постепенного таяния, ослабления, исчезновения радуги» .
Вот это изображение «внешнего процесса постепенного таяния, ослабления, исчезновения радуги» , на мой взгляд, и является причиной того, что в конце второй строфы тональность стихотворения иная: на смену звонким сонорным приходят шипящие, заключённые в глаголах «ушло» , «дышишь» , «живешь» . Всё мимолётно: былой яркости уже нет, глагол «побледнело» характеризует новое настроение. Теперь оно уже не возвышенно-радостное, а, скорее, трагическое. Думаю, что автор хотел показать мимолётность, эфемерность бытия, подчеркнуть, что нет ничего вечного в природе и что в то же время она бессмертна. И этот мой вывод подчёркивает русский славист Р. Ф. Брандт, отметивший, что это стихотворение, «очевидно, изображает мимолетность наших восторгов и увлечений» .
Стихотворение «Как неожиданно и ярко... » относится к знаменитому Денисьевскому циклу и является ярким свидетельством того, что глубокая любовь поэта привнесла в его творчество новое мироощущение, необычайную глубину, "какую-то исступленную стыдливость чувства и какую-то новая суеверную страсть, похожую на страдание и предчувствие смерти". Этой любви мы обязаны рождением великолепного лирического цикла стихов, обогативших русскую лирику бессмертными шедеврами.