Тихий Дон. Из хутора в майские лагеря уходило человек тридцать казаков. Место сбора – плац. Часам к семи к плацу потянулись повозки с брезентовыми будками, пешие и конные казаки в майских парусиновых рубахах, в снаряжении. Петро на крыльце наспех сшивал треснувший чумбур. Пантелей Прокофьевич похаживал возле Петрова коня, – подсыпая в корыто овес, изредка покрикивал: – Дуняшка, сухари зашила? А сало пересыпала солью? Вся в румяном цвету, Дуняшка ласточкой чертила баз от стряпки к куреню, на окрики отца, смеясь, отмахивалась: – Вы, батя, своё дело управляйте, а я братушке так уложу, что до Черкасского не ворохнётся. – Не поел? – осведомлялся Петро, слюнявя дратву и кивая на коня. – Жуёт, – степенно отвечал отец, шершавой ладонью проверяя потники. – Малое дело – крошка или былка прилипнет к потнику, а за один переход в кровь потрёт спину коню. – Доисть Гнедой – попоите его, батя. – Гришка к Дону сводит. Эй, Григорий, веди коня! Высокий поджарый донец с белой на лбу вызвездью пошел играючись. Григорий вывел его за калитку, чуть тронув левой рукой холку, вскочил на него и с места – машистой рысью. У спуска хотел придержать, но конь сбился с ноги, зачастил, пошел под гору намётом. Откинувшись назад, почти лежа на спине коня, Григорий увидел спускавшуюся под гору женщину с вёдрами. Свернул со стежки и, обгоняя взбаламученную пыль, врезался в воду. С горы, покачиваясь, сходила Аксинья, ещё издали голосисто крикнула: – Чертяка бешеный! Чудок конём не стоптал! Вот погоди, я скажу отцу, как ты ездишь. – Но-но, соседка, не ругайся. Проводишь мужа в лагеря, может, и я в хозяйстве сгожусь. – Как-то ни черт, нужен ты мне! – Зачнётся покос – ишо попросишь, – смеялся Григорий. Аксинья с подмостей ловко зачерпнула на коромысле ведро воды и, зажимая промеж колен надутую ветром юбку, глянула на Григория. – Что ж, Степан твой собрался? – спросил Григорий. – А тебе чего? – Какая ты... Спросить, что ль, нельзя? – Собрался. Ну? – Остаёшься, стал быть, жалмеркой? – Стал быть, так. Конь оторвал от воды губы, со скрипом пожевал стекавшую воду и, глядя на ту сторону Дона, ударил по воде передней ногой. Аксинья зачерпнула другое ведро; перекинув через плечо коромысло, легкой раскачкой пошла на гору. Григорий тронул коня следом. Ветер трепал на Аксинье юбку, перебирал на смуглой шее мелкие пушистые завитки. На тяжелом узле волос пламенела расшитая цветным шёлком шлычка, розовая рубаха, заправленная в юбку, не морщинясь, охватывала крутую спину и налитые плечи. Поднимаясь в гору, Аксинья клонилась вперед, ясно вылегала под рубахой продольная ложбинка на спине. Григорий видел бурые круги слинявшей подмышками от пота рубахи, провожал глазами каждое движение. Ему хотелось снова заговорить с ней. С1. Как события, представленные в приведенном отрывке повлияли на дальнейшую судьбу героев?
«Современнике» — появилась его повесть «Детство», в которой он изобразил сложный процесс формирования духовного мира ребенка.
Николенька Иртеньев — мальчик из дворянской семьи, он живет и воспитывается по установленным правилам, дружит с детьми из таких же семей. Он любит своих родителей и гордится ими. Но детские годы Николеньки были беспокойными. Он испытал немало разочарований в окружающих его людях, в том числе и в самых близких для него.
В детстве Николенька особенно стремился к добру, истине, любви и красоте. И источником всего самого прекрасного в эти годы для него была мать. С какой любовью он вспоминает звуки ее голоса, которые были «так сладки и приветливы», нежные прикосновения ее рук, «грустную, очаровательную улыбку». Любовь Николеньки к матери и любовь к Богу «как-то странно сливались в одно чувство», и от этого на душе у него становилось «легко, светло и отрадно», и он начинал мечтать о том, «чтобы дал Бог счастия всем, чтобы все были довольны...».
Большую роль в духовном развитии мальчика сыграла простая русская женщина — Наталья Саввишна. «Вся жизнь ее была чистая, бескорыстная любовь и самоотвержение», она привила Николеньке представление о том, что доброта — одно из главных качеств в жизни человека.
Николенька остро чувствует фальшь и обман, казнит себя за то, что и в себе замечает эти качества. Однажды он написал стихи ко дню рождения бабушки, в которых была строка, говорящая, что он любит бабушку, как родную мать. Мать его к тому времени уже умерла, и Николенька рассуждает так: если эта строка искренняя — значит, он перестал любить свою мать; а если он любит свою мать по-прежнему — значит, он допустил фальшь по отношению к бабушке. Мальчик очень терзается этим.
Большое место в повести занимает описание чувства любви к людям, и эта ребенка любить других восхищает Толстого. Но автор в то же время показывает, как мир больших, мир взрослых людей разрушает это чувство. Николенька был привязан к мальчику Сереже Ивину, но не решался сказать ему о своей привязанности, не смел взять его за руку, сказать, как рад его видеть, «не смел даже называть его Сережа, а непременно Сергей», потому что «каждое выражение чувствительности доказывало ребячество и то, что тот, кто позволял себе его, был еще мальчишка». Повзрослев, герой не раз сожалел о том, что в детстве, «не пройдя еще через те горькие испытания, которые доводят взрослых до осторожности и холодности в отношениях», он лишал себя «чистых наслаждений нежной детской привязанности по одному только странному желанию подражать большим».
Отношение Николеньки к Илиньке Грапу раскрывает еще одну черту в его характере, тоже отражающую дурное влияние на него мира «больших». Илинька Грап был из небогатой семьи, он стал предметом насмешек и издевательств со стороны мальчиков круга Николеньки Иртеньева, и Николенька тоже участвовал в этом. Но тут же, как всегда, испытывал чувство стыда и раскаяния. Николенька Иртеньев часто глубоко раскаивается в своих плохих поступках и остро переживает свои неудачи. Это характеризует его как думающего анализировать свое поведение и начинающего взрослеть человека.
Повесть Л. Н. Толстого «Детство» нравится нам потому, что в ней мы наблюдаем за взрослением мальчика, вместе с ним анализируем поступки свои и окружающих, учимся побеждать неправду и не бояться принимать настоящую жизнь такой, какая она есть. «Никто с такой наглядностью и проникновенностью не изобразил сложного процесса формирования духовного мира у ребенка, как это сделал Толстой, — отмечал Б. Бурсов в статье, посвященной автобиографической трилогии Л. Н. Толстого, — в этом бессмертие и художественное величие его повести».
Главное, что жизнь - это не игра! Нельзя "выбросить" боль и безразличие! В жизни встречается много чужих и наших обид... Надо понимать не только свою боль, но и других! В сегодняшний день существуют много различных гаджетов, но ими нельзя заменить реальность! Дэн показывает нам, что не может стать игрой, где издеваются над людьми, он не готов играть в эту игру, так как знает, что это может свершиться в реальности. Он не готов стрелять в девушку, даже если она сможет всё-таки возродится. Дэн не готов играть в игру, где можно управлять чувствами, включать или выключать их.
Подробнее - на -
Объяснение: