ответить на вопрос о том, виновата ли Дуня в смерти отца однозначно нельзя. Он, одинокий и нездоровый старик, имел единственную отраду в жизни – свою дочь Дуню. Когда он ее потерял и утратил надежду на встречу, виня себя в том, что сам отправил с гусаром, он обезумел от горе. Вскоре начал пить и скончался. Конечно, Дуня могла бы подать хоть какую-нибудь весточку своему отцу. Возможно, тогда он бы смог воспрянуть духом и жить дальше. Очень жаль, что девушки приехала к родному отцу не при жизни, а уже после его кончины.
С другой стороны, отец категорически не верил в то, что его дочь может быть счастлива. Он не думал даже, что гусар может на ней жениться и завести детей. Счастье дочери он всячески отрицал. Однако и гусар вел себя не по-человечески. Поэтому виновато и общество того времени. Для людей высшего положения было приемлемым увезти понравившуюся девушку, а затем запрещать ей видеться с родителями. Поэтому, я считаю, что в смерти Самсона виновата и Дуня, которая приехала слишком поздно, и сам Самсон, не веривший в счастье девушки, и гусар, выгнавший отца прочь.
Волков: Вошел молодой человек лет двадцати пяти, блещущий здоровьем, с смеющимися щеками, губами и глазами. Зависть брала смотреть на него.Он был причесан и одет безукоризненно, ослеплял свежестью лица, белья, перчаток и фрака. По жилету лежала изящная цепочка, с множеством мельчайших брелоков. Он вынул тончайший батистовый платок, вдохнул ароматы Востока, потом небрежно провел им по лицу, по глянцевитой шляпе и обмакнул лакированные сапоги. Отношение Обломова: " Десять мест в один день, несчастный... Где же тут человек. На что он рассыпается?! Что тут весёлого?!" Судьбинский: Это был господин в темно-зеленом фраке с гербовыми пуговицами, гладко выбритый, с темными, ровно окаймляющими его лицо бакенбардами, с утружденным, но покойно-сознательным выражением в глазах, с сильно потертым лицом, с задумчивой улыбкой. Отношение Обломова:"Увяз, увяз по уши. Несчастный! И слеп, и глух и нем для всего остального в мире. Несчастный! Пенкин: стоял очень худощавый, черненький господин, заросший весь бакенбардами, усами и эспаньолкой. Он был одет с умышленной небрежностью. Отношение Обломова: "Ночь писать, а спать-то когда?! А писать-то, тратить мысли, душу свою за мелочи. Несчастный! Алексеев: Вошел человек неопределенных лет, с неопределенной физиономией, в такой поре, когда трудно бывает угадать лета; не красив и не дурен, не высок и не низок ростом, не блондин и не брюнет. Природа не дала ему никакой резкой, заметной черты, ни дурной, ни хорошей. Его многие называли Иваном Иванычем, другие — Иваном Васильичем, третьи — Иваном Михайлычем.Фамилию его называли тоже различно: одни говорили, что он Иванов, другие звали Васильевым или Андреевым, третьи думали, что он Алексеев. Постороннему, который увидит его в первый раз, скажут имя его — тот забудет сейчас, и лицо забудет; что он скажет — не заметит. Присутствие его ничего не придаст обществу, так же как отсутствие ничего не отнимет от него. Остроумия, оригинальности и других особенностей, как особых примет на теле, в его уме нет. Отношение Обломова: Несчастный! Тарантьев: Вошел человек лет сорока, принадлежащий к крупной породе, высокий, объемистый в плечах и во всем туловище, с крупными чертами лица, с большой головой, с крепкой, коротенькой шеей, с большими навыкате глазами, толстогубый. Беглый взгляд на этого человека рождал идею о чем-то грубом и неопрятном. Видно было, что он не гонялся за изяществом костюма. Не всегда его удавалось видеть чисто обритым. Но ему, по-видимому, это было все равно; он не смущался от своего костюма и носил его с каким-то циническим достоинством. Отношение Обломова: Несчастный!
С другой стороны, отец категорически не верил в то, что его дочь может быть счастлива. Он не думал даже, что гусар может на ней жениться и завести детей. Счастье дочери он всячески отрицал. Однако и гусар вел себя не по-человечески. Поэтому виновато и общество того времени. Для людей высшего положения было приемлемым увезти понравившуюся девушку, а затем запрещать ей видеться с родителями. Поэтому, я считаю, что в смерти Самсона виновата и Дуня, которая приехала слишком поздно, и сам Самсон, не веривший в счастье девушки, и гусар, выгнавший отца прочь.
Отношение Обломова: " Десять мест в один день, несчастный... Где же тут человек. На что он рассыпается?! Что тут весёлого?!"
Судьбинский: Это был господин в темно-зеленом фраке с гербовыми пуговицами, гладко выбритый, с темными, ровно окаймляющими его лицо бакенбардами, с утружденным, но покойно-сознательным выражением в глазах, с сильно потертым лицом, с задумчивой улыбкой.
Отношение Обломова:"Увяз, увяз по уши. Несчастный! И слеп, и глух и нем для всего остального в мире. Несчастный!
Пенкин: стоял очень худощавый, черненький господин, заросший весь бакенбардами, усами и эспаньолкой. Он был одет с умышленной небрежностью.
Отношение Обломова: "Ночь писать, а спать-то когда?! А писать-то, тратить мысли, душу свою за мелочи. Несчастный!
Алексеев: Вошел человек неопределенных лет, с неопределенной физиономией, в такой поре, когда трудно бывает угадать лета; не красив и не дурен, не высок и не низок ростом, не блондин и не брюнет. Природа не дала ему никакой резкой, заметной черты, ни дурной, ни хорошей. Его многие называли Иваном Иванычем, другие — Иваном Васильичем, третьи — Иваном Михайлычем.Фамилию его называли тоже различно: одни говорили, что он Иванов, другие звали Васильевым или Андреевым, третьи думали, что он Алексеев. Постороннему, который увидит его в первый раз, скажут имя его — тот забудет сейчас, и лицо забудет; что он скажет — не заметит. Присутствие его ничего не придаст обществу, так же как отсутствие ничего не отнимет от него. Остроумия, оригинальности и других особенностей, как особых примет на теле, в его уме нет.
Отношение Обломова: Несчастный!
Тарантьев: Вошел человек лет сорока, принадлежащий к крупной породе, высокий, объемистый в плечах и во всем туловище, с крупными чертами лица, с большой головой, с крепкой, коротенькой шеей, с большими навыкате глазами, толстогубый. Беглый взгляд на этого человека рождал идею о чем-то грубом и неопрятном. Видно было, что он не гонялся за изяществом костюма. Не всегда его удавалось видеть чисто обритым. Но ему, по-видимому, это было все равно; он не смущался от своего костюма и носил его с каким-то циническим достоинством.
Отношение Обломова: Несчастный!