Мне очень понравился рассказ Паустовского с красивым названием "Теплый хлеб". Он похож и на сказку, и на притчу, и на историю из жизни. Рассказ очень поучительный. Все мы знаем, мол, хлеб всему голова. И еще понятно, что нельзя смеяться над больным и несчастным. Даже если он - конь. Тем более, если так и есть! Мне всегда очень жаль животных.
Автор рассказывает, как мальчик Филька, который постоянно всем недоволен (всем говорит: "да ну"), посмеялся над старым конем. А животное это, между прочим, было героическое. Его еще в войну, глушенного на поле боя, его пришлось оставить мельнику. Прокормить тот коня не мог, хоть и вылечил. И вот конь этот однажды попросил корочку хлеба у Фильки, а тот бросил ее в снег.
Посмеялся - и над хлебом, и над несчастным конем. Сразу метель поднялась, Фильке в глаза снег бросила. И грянули такие холода, что вода замерзла. И давно мельница не давала муки. Голод наступил. Даже голодные мыши из погребов полезли от холода. Оказалось, что когда-то житель этой же деревни бросил одноногому солдату плесневую корку хлеба, чтоб посмеяться. И тоже наступил смертельный холод... И даже когда он , осенью урожая не было.
Филька не признался бы, конечно, даже бабушке, что поверил в легенду. А сам ночь не спал - переживал. Не выдержал и пошел совета просить у мельника. Они, я слышала, колдунами всегда считаются. Да это и был хозяин коня.
Чтобы всех от проклятья, Филька решает поднять всю деревню на то, чтоб разбить лед у мельницы. И у них получается! Сорока еще, как говорят, на хвосте принесла потепление! А коню он дает теперь теплый свежий хлеб.
Рассказы о животных всегда особенно трогают. Можно посмотреть бои без правил, на которые так родители ругаются, и только посмеяться. Но как только читаешь о щенке, которого выбросили, сразу расстраиваешься, хочется как-то . Не тому щенку, но какому-нибудь другому зверю.
Драматические произведения организуются высказываниями персонажей. По словам Горького, «пьеса требует, чтобы каждая действующая единица характеризовалась словом и делом самосильно, без подсказываний со стороны автора» (50, 596). Развернутое повествовательно-описательное изображение здесь отсутствует. Собственно авторская речь, с которой изображаемое характеризуется извне, в драме вс и эпизодична. Таковы название пьесы, ее жанровый подзаголовок, указание на место - и время действия, список персонажей, иногда
сопровождаемый их краткой суммирующей характристи-кой, предваряющие акты и эпизоды описания сценической обстановки, а также ремарки, даваемые в виде комментария к отдельным репликам героев. Все это составляет побочный текст драматического произведения. О с-н о в н о и же его текст — это цепь диалогических реплик и монологов самих действующих лиц.
Отсюда некоторая органиченность художественных возможностей драмы. Писатель-драматург пользуется лишь частью предметно-изобразительных средств, которые доступны создателю романа или эпопеи, новеллы или повести. И характеры действующих лиц раскрываются в драме с меньшей свободой и полнотой, чем в эпосе. «Драму я...воспринимаю, — замечал Т. Манн, — как искусство силуэта и ощущаю только рассказанного человека как объемный, цельный, реальный и пластический образ» (69, 386). При этом драматурги, в отличие от авторов эпических произведений, вынуждены ограничиваться тем объемом словесного текста, который отвечает запросам театрального искуссства. Сюжетное время в драме должно поместиться в строгие рамки времени сценического. А спектакль в привычных для европейского театра формах продолжается, как известно, не более трех-четырех часов. И это требует соответствующего размера драматургического текста.
Вместе с тем у автора пьесы есть и существенные преимущества перед создателями повестей и романов. Один изображаемый в драме момент плотно примыкает к другому, соседнему. Время воспроизводимых драматургом событий на протяжении сценического эпизода (см. гл. X) не сжимается и не растягивается; персонажи драмы обмениваются репликами без сколько-нибудь заметных временных интервалов, и их высказывания, как отмечал Станиславский, составляют сплошную, непрерывную линию. Если с повествования действие запечатлевается как нечто , то цепь диалогов и монологов в драме создает иллюзию настоящего времени. Жизнь здесь говорит как бы от своего собственного лица: между тем, что изображается, и читателем нет посредника — повествователя. Действие драмы протекает будто перед глазами читателя. «Все повествовательные формы, — писал Ф. Шиллер, — переносят настоящее в ; все драматические делают настоящим» (106, 58).
Драматический род литературы воссоздает действие с
максимальной непосредственностью. Драма не допускает суммарных характеристик событий и поступков, которые подменяли бы их детализацию. И она является, как заметил Ю. Олеша, «испытанием строгости и одновременно полета таланта, чувства формы и всего особенного и удивительного, что составляет талант» (71, 252). Подобную же мысль о драме высказал Бунин: «Приходится сжимать мысль в точные формы. А ведь это так увлекательно».
Мне очень понравился рассказ Паустовского с красивым названием "Теплый хлеб". Он похож и на сказку, и на притчу, и на историю из жизни. Рассказ очень поучительный. Все мы знаем, мол, хлеб всему голова. И еще понятно, что нельзя смеяться над больным и несчастным. Даже если он - конь. Тем более, если так и есть! Мне всегда очень жаль животных.
Автор рассказывает, как мальчик Филька, который постоянно всем недоволен (всем говорит: "да ну"), посмеялся над старым конем. А животное это, между прочим, было героическое. Его еще в войну, глушенного на поле боя, его пришлось оставить мельнику. Прокормить тот коня не мог, хоть и вылечил. И вот конь этот однажды попросил корочку хлеба у Фильки, а тот бросил ее в снег.
Посмеялся - и над хлебом, и над несчастным конем. Сразу метель поднялась, Фильке в глаза снег бросила. И грянули такие холода, что вода замерзла. И давно мельница не давала муки. Голод наступил. Даже голодные мыши из погребов полезли от холода. Оказалось, что когда-то житель этой же деревни бросил одноногому солдату плесневую корку хлеба, чтоб посмеяться. И тоже наступил смертельный холод... И даже когда он , осенью урожая не было.
Филька не признался бы, конечно, даже бабушке, что поверил в легенду. А сам ночь не спал - переживал. Не выдержал и пошел совета просить у мельника. Они, я слышала, колдунами всегда считаются. Да это и был хозяин коня.
Чтобы всех от проклятья, Филька решает поднять всю деревню на то, чтоб разбить лед у мельницы. И у них получается! Сорока еще, как говорят, на хвосте принесла потепление! А коню он дает теперь теплый свежий хлеб.
Рассказы о животных всегда особенно трогают. Можно посмотреть бои без правил, на которые так родители ругаются, и только посмеяться. Но как только читаешь о щенке, которого выбросили, сразу расстраиваешься, хочется как-то . Не тому щенку, но какому-нибудь другому зверю.
Драматические произведения организуются высказываниями персонажей. По словам Горького, «пьеса требует, чтобы каждая действующая единица характеризовалась словом и делом самосильно, без подсказываний со стороны автора» (50, 596). Развернутое повествовательно-описательное изображение здесь отсутствует. Собственно авторская речь, с которой изображаемое характеризуется извне, в драме вс и эпизодична. Таковы название пьесы, ее жанровый подзаголовок, указание на место - и время действия, список персонажей, иногда
сопровождаемый их краткой суммирующей характристи-кой, предваряющие акты и эпизоды описания сценической обстановки, а также ремарки, даваемые в виде комментария к отдельным репликам героев. Все это составляет побочный текст драматического произведения. О с-н о в н о и же его текст — это цепь диалогических реплик и монологов самих действующих лиц.
Отсюда некоторая органиченность художественных возможностей драмы. Писатель-драматург пользуется лишь частью предметно-изобразительных средств, которые доступны создателю романа или эпопеи, новеллы или повести. И характеры действующих лиц раскрываются в драме с меньшей свободой и полнотой, чем в эпосе. «Драму я...воспринимаю, — замечал Т. Манн, — как искусство силуэта и ощущаю только рассказанного человека как объемный, цельный, реальный и пластический образ» (69, 386). При этом драматурги, в отличие от авторов эпических произведений, вынуждены ограничиваться тем объемом словесного текста, который отвечает запросам театрального искуссства. Сюжетное время в драме должно поместиться в строгие рамки времени сценического. А спектакль в привычных для европейского театра формах продолжается, как известно, не более трех-четырех часов. И это требует соответствующего размера драматургического текста.
Вместе с тем у автора пьесы есть и существенные преимущества перед создателями повестей и романов. Один изображаемый в драме момент плотно примыкает к другому, соседнему. Время воспроизводимых драматургом событий на протяжении сценического эпизода (см. гл. X) не сжимается и не растягивается; персонажи драмы обмениваются репликами без сколько-нибудь заметных временных интервалов, и их высказывания, как отмечал Станиславский, составляют сплошную, непрерывную линию. Если с повествования действие запечатлевается как нечто , то цепь диалогов и монологов в драме создает иллюзию настоящего времени. Жизнь здесь говорит как бы от своего собственного лица: между тем, что изображается, и читателем нет посредника — повествователя. Действие драмы протекает будто перед глазами читателя. «Все повествовательные формы, — писал Ф. Шиллер, — переносят настоящее в ; все драматические делают настоящим» (106, 58).
Драматический род литературы воссоздает действие с
максимальной непосредственностью. Драма не допускает суммарных характеристик событий и поступков, которые подменяли бы их детализацию. И она является, как заметил Ю. Олеша, «испытанием строгости и одновременно полета таланта, чувства формы и всего особенного и удивительного, что составляет талант» (71, 252). Подобную же мысль о драме высказал Бунин: «Приходится сжимать мысль в точные формы. А ведь это так увлекательно».
Объяснение: