Потому что в детстве рассказчик убил коростеля, и до сих пор не может простить себе гибели беззащитной птицы.
Рассказчик вспоминает, как ранней осенью лет сорок назад, возвращаясь с рыбалки, он увидел птицу. Она попыталась убежать, но неуклюже завалилась на бок. Рассказчиком овладел мальчишеский азарт, он догнал птицу и захлестал её сырым удилищем. Взяв мёртвую птичку в руки, рассказчик понял, что это коростель. Он не смог уйти со своей стаей на юг — у птицы не было лапки. Рассказчику стало жаль сдуру загубленной живности, и он похоронил коростеля у обочины.С тех пор рассказчик каждую весну ждёт коростелей с «уже закоренелой» виной.
В самом начале весны умер наш сосед Николай Макарович. Вышел во двор чистить снег, махнул туда-сюда лопатой, упал и умер. Прадед мой, Гриша, очень огорчился. Он Николая Макаровича любил. Пил с ним медовуху, учил его с пчелой толковать. Прадед всегда разговаривал с ней уважительно, а уж если бранил, то ласково. Полезет в улей – она его жалит куда попало, а он приговаривает: балуй мне, балуй! Николай же Макарович ругался с пчелами нещадно. Бывало, только достанет из улья рамку с сотами и уже кричит на весь двор: «А-а-а, шельмы гадские!» Это было его всегдашнее ругательство, без которого Николая Макаровича и представить невозможно. Залезут ли коты к нему в голубятню или чёрт в трубе застрянет, да что бы ни случилось – он как выскочит со своей клюкой и давай подметать всех подряд:
Потому что в детстве рассказчик убил коростеля, и до сих пор не может простить себе гибели беззащитной птицы.
Рассказчик вспоминает, как ранней осенью лет сорок назад, возвращаясь с рыбалки, он увидел птицу. Она попыталась убежать, но неуклюже завалилась на бок. Рассказчиком овладел мальчишеский азарт, он догнал птицу и захлестал её сырым удилищем. Взяв мёртвую птичку в руки, рассказчик понял, что это коростель. Он не смог уйти со своей стаей на юг — у птицы не было лапки. Рассказчику стало жаль сдуру загубленной живности, и он похоронил коростеля у обочины.С тех пор рассказчик каждую весну ждёт коростелей с «уже закоренелой» виной.
В самом начале весны умер наш сосед Николай Макарович. Вышел во двор чистить снег, махнул туда-сюда лопатой, упал и умер. Прадед мой, Гриша, очень огорчился. Он Николая Макаровича любил. Пил с ним медовуху, учил его с пчелой толковать. Прадед всегда разговаривал с ней уважительно, а уж если бранил, то ласково. Полезет в улей – она его жалит куда попало, а он приговаривает: балуй мне, балуй! Николай же Макарович ругался с пчелами нещадно. Бывало, только достанет из улья рамку с сотами и уже кричит на весь двор: «А-а-а, шельмы гадские!» Это было его всегдашнее ругательство, без которого Николая Макаровича и представить невозможно. Залезут ли коты к нему в голубятню или чёрт в трубе застрянет, да что бы ни случилось – он как выскочит со своей клюкой и давай подметать всех подряд:
Объяснение: