В. Г. Белинский так характеризовал трёх главных героев: «...Взгляд очей его — молния, звук речей его - гром небесный,
порыв гнева его Смерть и пытка; но сквозь всего этого, как мол-
ния сквозь тучи, проблескивает величие падшего... но сильного и
благородного по природе своей духа...»
«Какая сильная, могучая натура! Её страсть лава, её горесть
тяжела и трудна... Вы видите, что любовь... - не шуточное дело, не
простое волокитство, но страсть натуры сильной, души могучей.
Вы понимаете, что для этого человека нет середины: или получить,
или погибнуть!»
«...Это один из тех упругих и тяжёлых характеров, которые тихи
и кротки только до тех пор, пока обстоятельства не расколыхают
их, одна из тех железных натур, которые и обиды не стерпят и
сдачи дадут... Есть души, лозунг которых - всё или ничего, которые
не хотят запятнанного блаженства, раз потемнённой славы...»
к кому относится каждая характеристика? Совпадает ли она
с авторским, народным и вашим отношением к героям? Подготовьте
ответ-рассуждение на эту тему, обоснуйте свои выводы, подтвердите
их цитатами из текста поэмы.​

Как бы ни была велика разница между акакием акакиевичем и «зна­чительным лицом», она не так велика, чтобы между ними исчезла несо­мненная связь. несчастье акакия акакиевича постигает и генерала, тем самым уравнивая их, две крошечные фигурки, равные перед лицом все­вышнего. этой мысли, в частности, служит явная перекличка сцен про­пажи шинели у акакия акакиевича и у «значительного лица». неправедный старец является гонителем св. акакия, находящегося у него в послушании, так и в подчинении у «значительного лица» нахо­дится акакий акакиевич, и «значительное лицо» выступает в финале его гонителем. как в житии св. акакия происходит пробуждение совести «неправедного старца» под влиянием разговора с умершим послушником акакием, так и «значительное лицо» после встречи с «живым мертвецом» акакием акакиевичем меняется в лучшую сторону. жизнь акакия акакиевича — это не обычная «жизнь», а «житие». ака­кий акакиевич — «мученик 14-го класса». земное бытие мученика по­смертная молва окружила легендарными подробностями. смерть «маленького человека» обретает у гоголя черты космического катаклизма. судьба акакия акакиевича — судьба человека вообще перед лицом бога, вселенной. его основной и, кажется, единственный талант заключался в способности довольствоваться тем, что у него есть. это по­могает ему преодолевать все противоречия жизни и в какой-то степени становится проявлением «бесстрастия». с утратой этого свойства акакий акакиевич утрачивает и саму жизнь. его поведение перед смертью полностью противоречит смирению. в предсмертном бреду акакий акакиевич произносит гневливые, злые слова. это еще один момент соприкосновения с «лествицей». казалось бы, на примере «шинели» можно говорить о том, что писа­тель наследует в ней традицию житийного жанра. однако сопоставление текста повести и текста жития сложнее, чем простая параллель. в случае с акакием акакиевичем о святости говорить нельзя. финал повести звучит и как «торжество правды», как изображение посмертного бунта башмачкина против «значительных лиц», т. е. как грозная возможность бунта, а не ее реализация, как борьба не героя, а автора против деспотизма сильных мира, как выражение и мести и воз­мездия слабых. значение финала исследователи связывали не только с образом башмачкина, но и с образом «значительного лица». и нередко получалось, что повесть написана лишь для того, чтобы показать раская­ние генерала. «значительные лица должны испытывать свою вину за трагическую судьбу акакия акакиевича. вот почему образ его после смерти вырастает во враждебную им, страшную и зловещую символическую фигуру, трево­жащую их совесть».

Интерес гоголя  к тематике (из жизни эпохи европейского средневековья  автор   имел уже незаконченную драму "альфред") в повести "тарас бульба" (1835) - это уже не мифологизация прошлого, что было приоритетным явлением не только в фольклорных произведениях, но преимущественно и в    пор романтизма. собственно "тараса бульбы" лишь в героико-пафосном воспроизведении прошлого, в восприятии того романтизма, который не мифологизировал трагическое прошлое, не противопоставлял правду художественную правде , приближаясь к реалистическому осмыслению действительности: миф как эстетичная категория уступал типизации - как образов, так и обстоятельств.