Этот рассказ нельзя назвать романтическим. В нем есть только жестокая действительность. Рассказ о том, что в деревне Заборье помирала одна одинокая старая женщина, забытая своей дочерью, живущей в Ленинграде. Название «Телеграмма» символично.
Телеграмму посылают в экстренных случаях, когда нужно сообщить что-то очень важное. С телеграммой связывают чувство тревоги, ожидания чего-то плохого. Умирает Катерина Петровна, и Тихон, желая как-то ей, посылает сначала телеграмму Насте в Ленинград, в надежде, что она приедет. А вторую телеграмму, якобы ответную от Насти, тоже посылает он. Но Катерина Петровна умирает, не дождавшись своей дочери. Настя приезжает только на второй день после похорон. Ей не у кого просить прощения, единственный родной человек ушел из жизни, а она не успела даже взглянуть на мать в последний раз и выплакаться на ее груди.
Однажды она получила письмо от матери и спрятала его в сумочку нераспечатанным - не хотелось читать. Письма Катерины Петровны вызывали у Насти вздох облегчения: раз мать пишет - значит жива. Но вместе с тем от них начиналось глухое беспокойство, будто каждое письмо было безмолвным укором.
Настя не попала на похороны матери, хоронили Катерину Петровну старухи и ребята. А в день похорон выпал тонкий снежок. День побелел, и небо было сухое, светлое, но серое, будто над головой протянули вымытую, подмерзшую холстину. Дали за рекой стояли сизые. От них тянуло острым и веселым запахом снега, схваченной первым морозом ивовой коры. Описание природы дано в легких тонах, контрастно отличающихся от тяжелых красок поздней осени, когда болела и умирала Катерина Петровна. Писатель подчеркивает примирение жизни со смертью. А Настя осталась одна, она получила свой тяжелый жизненный урок. Она застала свежий могильный холм на кладбище - земля на нем смерзлась комками - и холодную, темную комнату Катерины Петровны, из которой, казалось, жизнь ушла давным-давно.
В этой комнате Настя проплакала всю ночь, пока за окнами не засинел мутный и тяжелый рассвет. Писатель использует контрастные пейзажные зарисовки (первый легкий снежок и тяжелый и мутный рассвет) , чтобы дать понять читателю, что у Насти очень тяжело на сердце. Уехала Настя из Заборья крадучись, стараясь, чтобы ее никто не увидел и ни о чем не расспрашивал. Ей казалось, что никто, кроме Катерины Петровны, не мог снять с нее непоправимой вины, невыносимой тяжести. Рассказ заканчивается именно этой фразой, не оставляющей сомнения в том, что не почитание родителей - тяжкий грех, а писатель даже уверен, что простить этот грех могут только сами родители.
В произведении реалистически показаны две Руси: Русь чиновно-помещичъя и Русь народная. Помещики и чиновники забыли свой гражданский долг перед обществом, свои обязанности перед народом - и в этом, как считает Н. В. Гоголь, - основное зло социально-политической системы России. В системе образов поэмы крестьяне не занимают столь уж большого места по сравнению с образами помещиков и чиновников. Сатира Гоголя была направлена именно против этих общественных групп, однако тема народа, тема крепостного крестьянства органически входит в произведение. Автор размышляет о трагической судьбе народа, также подвергая его сатирическому обличению. Гоголь смеется над примитивностью, неразвитостью, духовным убожеством русских мужиков, но смеется сквозь слезы. Причину трагической судьбы народа автор видит в многовековом рабстве и произволе со стороны господствующих сословий. К числу таких образов можно отнести образ кучера Селифана, пьяного, разговаривающего с лошадью, лакея Петрушки, имеющего из-за крайне редкого посещения бани “особенный запах”, занятого своим беспорядочным чтением, вернее процессом чтения, при котором из букв складываются слова. Кроме людей Чичикова, в поэме с мастерством начертаны образы мужиков, рассуждающих, доедет ли колесо барской брички до Москвы или до Казани. Таковы дядя Миняй и дядя Митяй, бестолково Чичикову разъехаться со встречным экипажем, “черноногая” девчонка Пелагея, провожающая Чичикова от имения Коробочки до большой дороги, не умеющая отличить, где право, где лево. Однако отношение автора к народу в поэме двояко. Здесь мы видим также раздумья автора о живой душе русского народа. Писатель верит в его жизненную силу, в его прекрасное будущее. Этот идейный мотив получил выражение в лирических отступлениях, которыми наполнено произведение. Одно из них появляется в конце пятой главы по поводу прозвища, данного крестьянами Плюшкину. Восхищаясь меткостью русского слова, в котором выразился “сам самородок, живой и бойкий русский ум”, Гоголь высказывает общее мнение: “...всякий народ, носящий в себе залог сил.. . своеобразно отличается каждый своим собственным словом, которым, выражая какой ни есть предмет, отражает в выраженье его часть собственного своего характера”. Русский народ относится к числу именно таких: он полон “творящих души”. В шестой главе перед читателем проносится галерея умерших крестьян Собакевича. Это и плотник-богатырь Степан Пробка, и кирпичник-умелец Милушкин, и чудо-сапожник Максим Телятников, и искусный каретник Михеев, и торговый человек Еремей Сорокоплехин, и сотни тысяч других работников, что пахали, строили, кормили, одевали всю Русь. Важное значение в этой связи приобретают вложенные в уста Чичикова размышления автора о судьбах крепостных в седьмой главе. Все они “тянут лямку под одну бесконечную, как Русь, песню”. Особой поэтической силы и выразительности достигает в поэме образ Абакума Фырова, бежавшего от своего хозяина и “взлюбившего вольную жизнь”. Этот образ глубоко символичен: в нем ярко отражается могучая, широкая, свободолюбивая душа русского народа. Важное место в поэме занимают страницы, где ведется разговор о бунте крестьян. В произведении он встречается трижды: когда городские чиновники советуют Чичикову взять конвой для сопровождения купленных крестьян в Херсонскую губернию, мужики ночью убивают “земскую полицию” в лице заседателя Дробяжкина; капитан Копейкин становится предводителем шайки разбойников. (Больше не влазит, сорри)
Телеграмму посылают в экстренных случаях, когда нужно сообщить что-то очень важное. С телеграммой связывают чувство тревоги,
ожидания чего-то плохого. Умирает Катерина Петровна, и Тихон, желая как-то ей, посылает сначала телеграмму Насте в Ленинград, в надежде, что она приедет. А вторую телеграмму, якобы ответную от Насти, тоже посылает он. Но Катерина Петровна умирает, не дождавшись своей дочери. Настя приезжает только на второй день после похорон. Ей не у кого просить прощения, единственный родной человек ушел из жизни, а она не успела даже взглянуть на мать в последний раз и выплакаться на ее груди.
Однажды она получила письмо от матери и спрятала его в сумочку нераспечатанным - не хотелось читать. Письма Катерины Петровны вызывали у Насти вздох облегчения: раз мать пишет - значит жива. Но вместе с тем от них начиналось глухое беспокойство, будто каждое письмо было безмолвным укором.
Настя не попала на похороны матери, хоронили Катерину Петровну старухи и ребята. А в день похорон выпал тонкий снежок.
День побелел, и небо было сухое, светлое, но серое, будто над головой протянули вымытую, подмерзшую холстину. Дали за рекой стояли сизые. От них тянуло острым и веселым запахом снега, схваченной первым морозом ивовой коры. Описание природы дано в легких тонах, контрастно отличающихся от тяжелых красок поздней осени, когда болела и умирала Катерина Петровна. Писатель подчеркивает примирение жизни со смертью. А Настя осталась одна, она получила свой тяжелый жизненный урок. Она застала свежий
могильный холм на кладбище - земля на нем смерзлась комками - и холодную, темную комнату Катерины Петровны, из которой, казалось, жизнь ушла давным-давно.
В этой комнате Настя проплакала всю ночь, пока за окнами не засинел мутный и тяжелый рассвет. Писатель использует контрастные пейзажные зарисовки (первый легкий снежок и тяжелый и мутный рассвет) , чтобы дать понять читателю, что у Насти очень тяжело на сердце. Уехала Настя из Заборья крадучись, стараясь, чтобы ее никто не увидел и ни о чем не расспрашивал. Ей казалось, что никто, кроме Катерины Петровны, не мог снять с нее непоправимой вины, невыносимой тяжести. Рассказ заканчивается именно этой фразой, не оставляющей сомнения в том, что не почитание родителей - тяжкий грех, а писатель даже уверен, что простить этот грех могут только сами родители.