maninigorek

09.10.2022 10:48 •  Литература

Вопрос: в каком из фрагментов вы увидели двух рассказчиков, т.е. рассказ в рассказе? ? дубровский владимир андреевич приближался к той станции, с которой должен он был своротить на кистеневку. сердце его исполнено было печальных предчувствий, он боялся уже не застать отца в живых, он воображал грустный образ жизни, его в деревне, глушь, безлюдие, бедность и хлопоты по делам, в коих он не знал никакого толку. приехав на станцию, он вошел к смотрителю и спросил вольных лошадей. смотритель осведомился куда надобно было ему ехать, и объявил, что лошади, присланные из кистеневки, ожидали его уже четвертые сутки. вскоре явился к владимиру андреевичу старый кучер антон, некогда водивший его по конюшне, и смотревший за его маленькой лошадкою. антон прослезился, увидя его, поклонился ему до земи, сказал ему, что старый его барин еще жив, и побежал запрягать лошадей. владимир андреевич отказался от предлагаемого завтрака и спешил отправиться. антон повез его проселочными дорогами — и между ими завязался разговор. — скажи, , антон, какое дело у отца моего с троекуровым? — а бог их ведает, батюшка владимир андреевич… барин, слышь, не поладил с кирилом петровичем, а тот и подал в суд — хотя по часту он сам себе судия. не наше холопье дело разбирать барские воли, а ей-богу, напрасно батюшка ваш пошел на кирила петровича, плетью обуха не перешибешь. — так видно этот кирила петрович у вас делает что хочет? — и вестимо, барин — заседателя, слышь, он и в грош не ставит, исправник у него на посылках. господа съезжаются к нему на поклон, и то сказать, было бы корыто, а свиньи-то будут. выстрел гости ушли; мы остались вдвоем, сели друг противу друга и молча закурили трубки. сильвио был ; не было уже и следов его судорожной веселости. мрачная бледность, сверкающие глаза и густой дым, выходящий изо рту, придавали ему вид настоящего дьявола несколько минут, и сильвио прервал молчание. — может быть, мы никогда больше не увидимся, — сказал он мне, — перед разлукой я хотел с вами объясниться. вы могли заметить, что я мало уважаю постороннее мнение; но я вас люблю, и чувствую: мне было бы тягостно оставить в вашем уме несправедливое впечатление. он остановился и стал набивать выгоревшую свою трубку; я молчал, потупя глаза. — вам было странно, — продолжал он, — что я не требовал удовлетворения от этого пьяного сумасброда р***. вы согласитесь, что, имея право выбрать оружие, жизнь его была в моих руках, а моя почти безопасна: я мог бы приписать умеренность мою одному великодушию, но не хочу лгать. если б я мог наказать р***, не подвергая вовсе моей жизни, то я б ни за что не простил его. я смотрел на сильвио с изумлением. таковое признание совершенно смутило меня. сильвио продолжал. — так точно: я не имею права подвергать себя смерти. шесть лет тому назад я получил пощечину, и враг мой еще жив. любопытство мое сильно было возбуждено. — вы с ним не дрались? — спросил я. — обстоятельства, верно, вас разлучили? — я с ним дрался, — отвечал сильвио, — и вот памятник нашего поединка. сильвио встал и вынул из картона красную шапку с золотою кистью, с галуном он ее надел; она была прострелена на вершок ото лба. — вы знаете, — продолжал сильвио, — что я служил в *** гусарском полку. характер мой вам известен: я привык первенствовать, но смолоду это было во мне страстию. в наше время буйство было в моде: я был первым буяном по армии. мы хвастались пьянством: я перепил славного бурцова, воспетого денисом давыдовым. дуэли в нашем полку случались поминутно: я на всех бывал или свидетелем, или действующим лицом. товарищи меня обожали, а полковые командиры, поминутно сменяемые, смотрели на меня, как на необходимое зло. я спокойно (или беспокойно) наслаждался моею славою, как определился к нам молодой человек богатой и знатной фамилии (не хочу назвать его). отроду не встречал счастливца столь блистательного! вообразите себе молодость, ум, красоту, веселость самую бешеную, храбрость самую беспечную, громкое имя, деньги, которым не знал он счета и которые никогда у него не переводились, и представьте себе, какое действие должен был он произвести между нами. первенство мое . обольщенный моею славою, он стал было искать моего дружества; но я принял его холодно, и он безо всякого сожаления от меня удалился. я его возненавидел. успехи его в полку и в обществе женщин приводили меня в совершенное отчаяние. я стал искать с ним ссоры; на эпиграммы мои отвечал он эпиграммами, которые всегда казались мне неожиданнее и острее моих и которые, конечно, не в пример были веселее: он шутил, а я злобствовал. наконец однажды на у польского помещика, видя его предметом внимания всех , и особенно самой хозяйки, бывшей со мною в связи, я сказал ему на ухо какую-то плоскую грубость. он вспыхнул и дал мне пощечину. мы бросились к саблям; попадали в обморок; нас растащили, и в ту же ночь поехали мы драться.