Война и мир
I. Внимательно прочитайте гл 28,29 ч.3, том 3 и дайте аргументированные ответы на во Какие проблемы поднимает в этих главах Л.Н.Толстой?
2. Как эти проблемы связаны с главной мыслью романа – эпопеи «Война и мир?»
3. Каково отношение Толстого к главным героям этих глав?
4. Согласны ли вы с автором?
II. Как заканчивается третий том? Как вы думаете, почему?

Бери нужное. главный герои повести - бомгард, врач, от лица которого ведется повествование, и еще один враг, коллега, сергей поляков.          действие происходит в 1917 году, время смуты, революции, надежд и потерь. повесть начинается с рассказа доктора бомгарда, неожиданно переведенного с глухого участка без электричества в маленький городок с более оснащенной больницей. радости бомгарда нет предела: я больше не нес на себе роковой ответственности за все, что не случилось, за грыжи, воспаления, неправильные положения при родах. однако ему снится его прежний участок, стоны больных, и он задумывается о том, кто же сейчас на его месте, в злополучном, захолустном участке? !           однажды во время дежурства сиделка приносит бомгарду письмо. судя по штемпелю, письмо оказывается из прежнего участка бомгарда. автор письма – коллега и бывший сокурсник бомгарда - поляков, просит приехать я тяжело и нехорошо заболел. мне некому, да и я не хочу не у кого искать , кроме вас. бомгард решает ехать, даже отпрашивается у главного врача, ложась спать, мучается сомнениями, чем же болен петров: рак? сифилис? всю ночь бомгард не спит, а на утро… привозят тело застрелившегося доктора полякова. в предсмертной записке, которую находят, поляков пишет, что не будет дожидаться бомгарда, он раздумал лечиться. в письме – записке он предостерегает прочих: будьте осторожны с белыми, растворимыми в воде кристаллами. рядом с письмом находят общую тетрадь, которая оказывается дневником. бомгард читает дневник полякова, о чем м. булгаков повествует далее. из дневника полякова читатель узнает, что поляков поехал в глухой участок оттого, что ему опротивели все люди, а больше других – его жена амнерис, оперная певица, бросившая его после года совместной жизни. люди, окружающие доктора полякова и в участке, тоже, абсолютно не вызывают его симпатий, он постоянно хмур и молчалив. более других ему нравится фельдшерица анна кирилловна, он ее называет милой. как-то ночью у него случается невыносимый приступ желудочной боли, хотя он здоров он зеленеет и анна кирилловна впрыскивает кириллу морфий. боль проходит, а доктор мысленно называет благодетель того, кто первый извлек из маковых головок морфий. на следующий день боль повторяется, и поляков решается вновь впрыснуть себе остаток морфия. потом, как только его начинает мучить досада по поводу поступка его жены, он вновь обращается к морфию. вскоре анна константиновна становится тайной женой полякова. поляков начинает привыкать к морфию, а анну успокаивает тем, что говорит, будто у него сильная воля. но анна отказывается разводить доктору морфий – он же сам этого делать не умеет; она прячет от него ключи от кладовой, где хранятся наркотические вещества, но поляков выманивает ключи. доза морфия увеличивается с каждым днем. количество инъекций тоже. причем сам поляков убежден, что способен бросить это в любую минуту. вес его падает, он становится бледным, а в периоды между дозами поляков невыносимо зол, ненавидит всех и все.стоит только принять морфий, как наступает блаженство и покой. поляков боится одного: узнают остальные врачи по трясущимся рукам и расширенным зрачкам. но это неизбежно происходит. его отправляют в лечебницу, из которой он сбегает, предварительно украв из незапертого шкафа несколько склянок с морфием, возвращается в участок, продолжает колоть морфий. к этому времени доктора начинают посещать галлюцинации: слышатся голоса, мерещатся тени, а однажды он видит летающую старушку в желтой юбке. в тоже время он все больше осознает, как врач, что излечиться не в силах. предпоследняя запись в дневнике гласит: люди! кто-нибудь мне? а в последней записи поляков сам себе признается: позорно было бы хоть минуту длить свою жизнь.          в пятой и заключительной части повести морфий м.е.булгаков пишет, что записки доктора были опубликованы бомгардом через десять лет после его смерти, но свое значение и силу сохранили.

Не будет преувеличением сказать, что вопрос о технике стал вопросом о судьбе человека и судьбе культуры. В век маловерия, в век ослабления не только старой религиозной веры, но и гуманистической веры XIX века единственной сильной верой современного цивилизованного человека остается вера в технику, в ее мощь и ее бесконечное развитие. Техника есть последняя любовь человека, и он готов изменить свой образ под влиянием предмета своей любви. И все, что происходит с миром, питает эту новую веру человека. Человек жаждал чуда для веры, и ему казалось, что чудеса прекратились. И вот техника производит настоящие чудеса. Проблема техники очень тревожна для христианского сознания, и она не была еще христианами осмыслена. Два отношения существуют у христиан к технике и оба недостаточны. Большинство считает технику религиозно нейтральной и безразличной. Техника есть дело инженеров. Она дает усовершенствования жизни, которыми пользуются и христиане. Техника умножает блага жизни. Но эта специальная область, не затрагивающая никак сознания и совести христианина, не ставит никакой духовной проблемы. Христианское же меньшинство переживает технику апокалиптически, испытывает ужас перед ее возрастающей мощью над человеческой жизнью, готова видеть в ней торжество духа антихриста, зверя, выходящего из бездны. Злоупотребление апокалипсисом особенно свойственно русским православным. Все, что не нравится, все, что разрушает привычное, легко объявляется торжеством антихриста и приближением конца мира. Это есть ленивое решение вопроса. В основании его лежит аффект страха. Впрочем, первое решение в смысле нейтральности тоже ленивое, оно просто не видит проблемы.

Технику можно понимать в более широком и в более узком смысле. Τέκνη значит и индустрия, и искусство. Τεκνάξα значит фабриковать, создавать с искусством. Мы говорим не только о технике экономической, промышленной, военной, технике, связанной с передвижением и комфортом жизни, но и о технике мышления, стихосложения, живописи, танца, права, даже о технике духовной жизни, мистического пути. Так, напр., Иога есть своеобразная духовная техника. Техника повсюду учит достигать наибольшего результата при наименьшей трате сил. И такова особенно техника нашего технического, экономического века. Но в нем достижения количества заменяют достижения качества, свойственные технику-мастеру старых культур. Шпенглер в своей новой небольшой книге «Der Mensch und die Technik» определяет технику, как борьбу, а не орудие. Но, бесспорно, техника всегда есть средство, орудие, а не цель. Не может быть технических целей жизни, могут быть лишь технические средства, цели же жизни всегда лежат в другой области, в области духа. Средства жизни очень часто подменяют цели жизни, они могут так много занимать места в человеческой жизни, что цели жизни окончательно и даже совсем исчезают из сознания человека. И в нашу техническую эпоху это происходит в грандиозных размерах. Конечно, техника для ученого, делающего научные открытия, для инженера, делающего изобретения, может стать главным содержанием и целью жизни. В этом случае техника, как познание и изобретение, получает духовный смысл и относится к жизни духа. Но подмена целей жизни техническими средствами может означать умаление и угашение духа, и так это и происходит. Техническое орудие по природе своей гетерогенно как тому, кто им пользуется, так и тому, для чего им пользуются, гетерогенно человеку, духу и смыслу. С этим связана роковая роль господства техники в человеческой жизни. Одно из определений человека, как homo faber существо, изготовляющее орудие, которое так распространено в историях цивилизаций, уже свидетельствует о подмене целей жизни средствами жизни. Человек, бесспорно инженер, но он изобрел инженерное искусство для целей, лежащих за его пределами. Тут повторяется то же, что с материалистическим пониманием истории Маркса. Бесспорно, экономика есть необходимое условие жизни, без экономического базиса невозможна умственная и духовная жизнь человека, невозможна никакая идеология. Но цель и смысл человеческой жизни лежит совсем не в этом необходимом базисе жизни. То, что является наиболее сильным по своей безотлагательности и необходимости, совсем не является от этого наиболее ценным. То же, что стоит выше всего в иерархии пышностей, совсем не является наиболее сильным. Можно было бы сказать, что наиболее сильной в нашем мире является грубая материя, но она же и наименее ценна, наименее же сильным в нашем грешном мире представляется Бог, Он был распят миром, но Он же является верховной ценностью[1]. Техника обладает такой силой в нашем мире совсем не потому, что она является верховной ценностью.