Ползут пираты по уступам скал, На мыс, где стан дозорной башни встал; Там заросли, там дикие цветы, Там свежий ключ, спадая с высоты Серебряной струею на гранит, Встречает жизнь и путников поит.
Пышней, чем утром, вдоль Морейских гряд Лениво сходит солнце на закат; Не тускло, как на Севере, оно: Полнеба чистым блеском зажжено; Янтарный луч слетает на залив, Отливы волн зеленых озлатив, И озаряет древний мыс Эгин Прощальною улыбкой властелин; Своей стране любовно льет он свет, Хоть алтарей ему давно там нет. С гор тени сходят, вьются вдоль долин, Твой рейд целуя, славный Саламин! Их синий свод, скрывая небосклон, От взоров бога пурпуром зажжен, А вдоль вершин веселый бег коней Роняет отблеск, радуги нежней, Пока, минув Дельфийскую скалу, Бог не отыдет на покой, во мглу.
Так и Сократ в бледнеющий простор Бросал - Афины! - свой предсмертный взор, А лучшие твои сыны с тоской Встречали мрак, венчавший путь земной Страдальца. - Нет, о нет: еще горят Хребты и медлит благостный закат! Но смертной мукой затемненный взор Не видит блеска и волшебных гор: Как будто Феб скрыл тьмою небосклон, Край, где вовек бровей не хмурил он. Лишь он ушел, за Кифероном, в ночь, - Был выпит яд, и дух умчался прочь, Тот, что презрел и бегство и боязнь, И, как никто, и жил и встретил казнь! С вершин Гимета озаряя дол, Царица ночи всходит на престол; Не с темной дымкой, вестницею бурь, - Лик беспорочно осиял лазурь. Блестят колонны, тень бросая вниз, Мерцает лунным отблеском карниз, И, знак богини, тонкий серп ушел Над минаретом в зыбкий ореол. Вдали темнеют заросли олив, Нить кроткого Кефиса осенив; К мечети льнет унылый кипарис, Блестит киоска многоцветный фриз, И в скорбной думе пальма гнется там, Где поднялся Тезея древний храм. Игра тонов, блеск, сумрак - все влечет, И равнодушно лишь глупец пройдет.
Борьбу стихий забыв, Архипелаг Едва доносит сонный лепет влаг; А в переливах медленной волны - Сапфирно-золотые пелены И острова, чей строг и мрачен вид, Хоть океан улыбки им дарит.
День первый минул, а Гюльнар все нет; Еще два дня - все то же. Вновь рассвет. Но, видно, чар немало у Гюльнар, А то бы дня не встретил вновь корсар. Четвертый день ушел за небосклон, И ночь примчала за собой циклон. Как бы впервые шторм ревел над ним, Так он внимал просторам ветровым! И дикий дух, желаний диких полн, Весь откликался на призывы волн. Среди стихий, бывало, мчался он, Их буйством и безумием пленен, И тот же гул звучит средь этих стен, Звучит, зовет, и.. . там - простор, здесь - плен! Свирепым ветром завывала тьма, Еще свирепей рушились гром_а_, И за решеткой молнии зигзаг Прорезывал порой беззвездный мрак. Подполз к бойнице он и кандалы Подставил молниям - пусть бьет из мглы! Так, руки вздев, просил себе корсар У неба искупительный удар. Но и молитву дерзкую и сталь Гроза презрела и умчалась вдаль; Гром тише, смолк.. . И вновь пират померк, Как будто друг его мольбы отверг!
В вечерний час их остров встал из вод. Скала, казалось, им улыбки шлет; Над гаванью стоит веселый гул; Огонь сигнальный, где всегда, блеснул; Скользят по волнам шлюпки, и дельфин, Резвясь, их обгоняет средь пучин; Крикливых чаек резкий стон - и тот, Казалось, всем приветствие несет! За ставнями, что озарились вдруг, Фантазия друзей рисует круг; Огонь священный, пламенный очаг, Надежды взор, простертый в бурный мрак!
На мыс, где стан дозорной башни встал;
Там заросли, там дикие цветы,
Там свежий ключ, спадая с высоты
Серебряной струею на гранит,
Встречает жизнь и путников поит.
Пышней, чем утром, вдоль Морейских гряд
Лениво сходит солнце на закат;
Не тускло, как на Севере, оно:
Полнеба чистым блеском зажжено;
Янтарный луч слетает на залив,
Отливы волн зеленых озлатив,
И озаряет древний мыс Эгин
Прощальною улыбкой властелин;
Своей стране любовно льет он свет,
Хоть алтарей ему давно там нет.
С гор тени сходят, вьются вдоль долин,
Твой рейд целуя, славный Саламин!
Их синий свод, скрывая небосклон,
От взоров бога пурпуром зажжен,
А вдоль вершин веселый бег коней
Роняет отблеск, радуги нежней,
Пока, минув Дельфийскую скалу,
Бог не отыдет на покой, во мглу.
Так и Сократ в бледнеющий простор
Бросал - Афины! - свой предсмертный взор,
А лучшие твои сыны с тоской
Встречали мрак, венчавший путь земной
Страдальца. - Нет, о нет: еще горят
Хребты и медлит благостный закат!
Но смертной мукой затемненный взор
Не видит блеска и волшебных гор:
Как будто Феб скрыл тьмою небосклон,
Край, где вовек бровей не хмурил он.
Лишь он ушел, за Кифероном, в ночь, -
Был выпит яд, и дух умчался прочь,
Тот, что презрел и бегство и боязнь,
И, как никто, и жил и встретил казнь!
С вершин Гимета озаряя дол,
Царица ночи всходит на престол;
Не с темной дымкой, вестницею бурь, -
Лик беспорочно осиял лазурь.
Блестят колонны, тень бросая вниз,
Мерцает лунным отблеском карниз,
И, знак богини, тонкий серп ушел
Над минаретом в зыбкий ореол.
Вдали темнеют заросли олив,
Нить кроткого Кефиса осенив;
К мечети льнет унылый кипарис,
Блестит киоска многоцветный фриз,
И в скорбной думе пальма гнется там,
Где поднялся Тезея древний храм.
Игра тонов, блеск, сумрак - все влечет,
И равнодушно лишь глупец пройдет.
Борьбу стихий забыв, Архипелаг
Едва доносит сонный лепет влаг;
А в переливах медленной волны -
Сапфирно-золотые пелены
И острова, чей строг и мрачен вид,
Хоть океан улыбки им дарит.
День первый минул, а Гюльнар все нет;
Еще два дня - все то же. Вновь рассвет.
Но, видно, чар немало у Гюльнар,
А то бы дня не встретил вновь корсар.
Четвертый день ушел за небосклон,
И ночь примчала за собой циклон.
Как бы впервые шторм ревел над ним,
Так он внимал просторам ветровым!
И дикий дух, желаний диких полн,
Весь откликался на призывы волн.
Среди стихий, бывало, мчался он,
Их буйством и безумием пленен,
И тот же гул звучит средь этих стен,
Звучит, зовет, и.. . там - простор, здесь - плен!
Свирепым ветром завывала тьма,
Еще свирепей рушились гром_а_,
И за решеткой молнии зигзаг
Прорезывал порой беззвездный мрак.
Подполз к бойнице он и кандалы
Подставил молниям - пусть бьет из мглы!
Так, руки вздев, просил себе корсар
У неба искупительный удар.
Но и молитву дерзкую и сталь
Гроза презрела и умчалась вдаль;
Гром тише, смолк.. . И вновь пират померк,
Как будто друг его мольбы отверг!
В вечерний час их остров встал из вод.
Скала, казалось, им улыбки шлет;
Над гаванью стоит веселый гул;
Огонь сигнальный, где всегда, блеснул;
Скользят по волнам шлюпки, и дельфин,
Резвясь, их обгоняет средь пучин;
Крикливых чаек резкий стон - и тот,
Казалось, всем приветствие несет!
За ставнями, что озарились вдруг,
Фантазия друзей рисует круг;
Огонь священный, пламенный очаг,
Надежды взор, простертый в бурный мрак!