Над узьберажжам мора (між краінамі Hesperis і Libia)
Ціхая цёплая летняя марсіянская ноч над узьберажжам кутаватай лукі супакойнага мора.
Зьлева нізкі сухі прыступісты бераг, а па-над берагам высокае, пакрытае высокімі сьценамі цёмнага лесу ўзмор’е. Справа ж, што крутая сьцяна непрыступістага замку, узвышаецца над цёмнымі водамі ціха сьпячай глыбі лукамор’я вельмі стромкі, круты касагор увенчанай ценямі буйнарослага цёмнага бору высокай гары — сталагор’я.
А па-за борам, на фоне зеленькавага ўсыпанага дробнымі, як быццам брыльянтамі, зыгацячымі зоркамі залачаючага[1] доднікам[2] неба, дзесь далёка-далёка й высока малявалася цёмна-сызаю плямай, горда ўзносячым зрок свой на неба сьфінксам высакачэзная пакрытая лесам гара, напамінаючая контурам формы сьценю[3] свайго сьцень лежачага бокам з высока ўзьнятым да неба, справа налева, у бок залачаючага неба, на ўсход, чалом галавы гіганцкага сьфінкса.
На цёмным фоне міжгорналеснага — кутом — лукамор’я белавацеў касячком спушчанага з высокай цененькай макшты[4] парус, які знаходзіўся на прыстаўленым да прыступістага берагу на начны адпачынак нейкага лёгкаплаўкага даўгаватага, але вузкага, высокаапушыстага[5] бледна-жаўтавага чаўна-карабельчыка.
А вобак з гэтым чаўном-карабельчыкам плавала, варушылася бледнаю плямай на цёмнай паверхні вады і яшчэ нешта, нешта ў родзе тупаканчастага чаўна, але ня човен, а скарэй, што нейкі сплецены зь ценкага пруцьця белай лушчанай лазы кораб-карзіна, у якой плавалі, капашыліся, папіраючыся ў дно адмелістага берагу ценкімі шасткамі, дзьве нейкія маленькага росту, такога, як нашыя сямілетнія дзеці, круглагаловыя і каранастыя, апранутыя ў шэрыя вопраткі фігуркі чалавекападобных істот.
Ля самага берагу там ды сям вытаркаваліся рэдзенькія групкі драбнарослага чароту.
Кругом было ціха, спакойна, усё спала кругом. Ціха спаў цёмны бор, што сабою тварыў магутныя цёмныя сьцены надгорнага лесу. Ціха-ціха спала вада лукамор’я, ціха спаў, не хістаўся і гэты захудалы чарот, толькі золак усходняга неба ня спаў, зелянеў, расьсьвятляўся, ды ня спалі дзьве гэтых істоты з драбнарослых людзей-марсіян…
— Э-эх, старуха! По коробу поскреби, по сусеку помети; авось муки и наберётся.
Взяла старуха крылышко, по коробу поскребла, по сусеку помела, и набралось муки пригоршни с две. Замесила на сметане, изжарила в масле и положила на окошечко постудить.
Колобок полежал-полежал, да вдруг и покатился — с окна на лавку, с лавки на пол, по полу да к дверям, перепрыгнул через порог в сени, из сеней на крыльцо, с крыльца на двор, со двора за ворота, дальше и дальше.
Катится колобок по дороге, а навстречу ему заяц:
— Колобок, колобок! Я тебя съем!
— Не ешь меня, косой зайчик! Я тебе песенку спою, — сказал колобок и запел:
Я по коробу скребён,
По сусеку метён,
На сметане мешон
Да в масле пряжон,
На окошке стужон;
Я от дедушки ушёл,
Я от бабушки ушёл,
От тебя, зайца, не хитро уйти!
И покатился себе дальше; только заяц его и видел! . Катится колобок, а навстречу ему волк:
— Колобок, колобок! Я тебя съем!
— Не ешь меня, серый волк! Я тебе песенку спою!
Я по коробу скребён,
По сусеку метён,
На сметане мешон
Да в масле пряжон,
На окошке стужон;
Я от дедушки ушёл,
Я от бабушки ушёл,
От тебя, волка, не хитро уйти!
И покатился себе дальше; только волк его и видел!. . Катится колобок, а навстречу ему медведь:
— Колобок, колобок! Я тебя съем.
— Где тебе, косолапому, съесть меня!
Я по коробу скребён,
По сусеку метён,
На сметане мешон
Да в масле пряжон,
На окошке стужон;
Я от дедушки ушёл,
Я от бабушки ушёл,
От тебя, медведь, не хитро уйти!
И опять укатился; только медведь его и видел!. . Катится, катится колобок, а навстречу ему лиса:
— Здравствуй, колобок! Какой ты хорошенький! А колобок запел:
Я по коробу скребён,
По сусеку метён,
На сметане мешон
Да в масле пряжон,
На окошке стужон;
Я от дедушки ушёл,
Я от бабушки ушёл,
От тебя, лиса, и подавно уйду!
— Какая славная песенка! — сказала лиса. — Но ведь я, колобок, стара стала, плохо слышу; сядь-ка на мою мордочку, да пропой ещё разок погромче.
Колобок вскочил лисе на мордочку и запел ту же песню колобок! Славная песенка, ещё бы послушала! Сядь-ка на мой язычок да пропой в последний разок, — сказала лиса и высунула свой язык. Колобок сдуру прыг ей на язык, а лиса — ам его! — и скушала.
Прикол)) )
1. Разговорный стиль.
Жили-были старик со старухой.
Вот и говорит старик старухе:
- Поди-ка, старуха, по коробу поскреби, по сусеку помети, не наскребешь ли муки на колобок.
- Взяла старуха крылышко, по коробу поскребла, по сусеку помела и наскребла муки горсти две.
Замесила муку на сметане, состряпала колобок, изжарила в масле и на окошко студить положила.
2. Научный стиль.
Как только ветер мусонного циклона коснулся куска дрожжевого теста, началась дифузия и оно благодаря законам притяжения упало вниз и покатилось разгоняясь за счет осташейся силы тяжести. Когда в Колобке кончился запас необходимой энергии движения, на камянистой тропе из известняка с формулой СаО ему повстречался представитель семейства млекопитающих из отряда зайцеобразных.
3. Публицистический стиль несчастного инцедента Колобок скрылся с места приступления, углубившись в чащу леса. Но по горячим следам его настиг еще один злоумышленник - Волк. Пытаясь высвободиться от нападающего Колобок применил недюжию хитрость и храбрость. За что был и в этот раз награжден свободой.
4.Деловой стиль.
В последующем пути господин Колобок встретил госпожу Лису, чему был весьма разочарован. Госпожа Лиса на проблемы со слухом и тем самым обманув господина Колобка. Следующим ее действием стало варварское съедение господина Колобка, что и прервало его жизнь.
Над узьберажжам мора (між краінамі Hesperis і Libia)
Ціхая цёплая летняя марсіянская ноч над узьберажжам кутаватай лукі супакойнага мора.
Зьлева нізкі сухі прыступісты бераг, а па-над берагам высокае, пакрытае высокімі сьценамі цёмнага лесу ўзмор’е. Справа ж, што крутая сьцяна непрыступістага замку, узвышаецца над цёмнымі водамі ціха сьпячай глыбі лукамор’я вельмі стромкі, круты касагор увенчанай ценямі буйнарослага цёмнага бору высокай гары — сталагор’я.
А па-за борам, на фоне зеленькавага ўсыпанага дробнымі, як быццам брыльянтамі, зыгацячымі зоркамі залачаючага[1] доднікам[2] неба, дзесь далёка-далёка й высока малявалася цёмна-сызаю плямай, горда ўзносячым зрок свой на неба сьфінксам высакачэзная пакрытая лесам гара, напамінаючая контурам формы сьценю[3] свайго сьцень лежачага бокам з высока ўзьнятым да неба, справа налева, у бок залачаючага неба, на ўсход, чалом галавы гіганцкага сьфінкса.
На цёмным фоне міжгорналеснага — кутом — лукамор’я белавацеў касячком спушчанага з высокай цененькай макшты[4] парус, які знаходзіўся на прыстаўленым да прыступістага берагу на начны адпачынак нейкага лёгкаплаўкага даўгаватага, але вузкага, высокаапушыстага[5] бледна-жаўтавага чаўна-карабельчыка.
А вобак з гэтым чаўном-карабельчыкам плавала, варушылася бледнаю плямай на цёмнай паверхні вады і яшчэ нешта, нешта ў родзе тупаканчастага чаўна, але ня човен, а скарэй, што нейкі сплецены зь ценкага пруцьця белай лушчанай лазы кораб-карзіна, у якой плавалі, капашыліся, папіраючыся ў дно адмелістага берагу ценкімі шасткамі, дзьве нейкія маленькага росту, такога, як нашыя сямілетнія дзеці, круглагаловыя і каранастыя, апранутыя ў шэрыя вопраткі фігуркі чалавекападобных істот.
Ля самага берагу там ды сям вытаркаваліся рэдзенькія групкі драбнарослага чароту.
Кругом было ціха, спакойна, усё спала кругом. Ціха спаў цёмны бор, што сабою тварыў магутныя цёмныя сьцены надгорнага лесу. Ціха-ціха спала вада лукамор’я, ціха спаў, не хістаўся і гэты захудалы чарот, толькі золак усходняга неба ня спаў, зелянеў, расьсьвятляўся, ды ня спалі дзьве гэтых істоты з драбнарослых людзей-марсіян…
Жил-был старик со старухою старик:
— Испеки, старуха, колобок.
— Из чего печь-то? Муки нету.
— Э-эх, старуха! По коробу поскреби, по сусеку помети; авось муки и наберётся.
Взяла старуха крылышко, по коробу поскребла, по сусеку помела, и набралось муки пригоршни с две. Замесила на сметане, изжарила в масле и положила на окошечко постудить.
Колобок полежал-полежал, да вдруг и покатился — с окна на лавку, с лавки на пол, по полу да к дверям, перепрыгнул через порог в сени, из сеней на крыльцо, с крыльца на двор, со двора за ворота, дальше и дальше.
Катится колобок по дороге, а навстречу ему заяц:
— Колобок, колобок! Я тебя съем!
— Не ешь меня, косой зайчик! Я тебе песенку спою, — сказал колобок и запел:
Я по коробу скребён,
По сусеку метён,
На сметане мешон
Да в масле пряжон,
На окошке стужон;
Я от дедушки ушёл,
Я от бабушки ушёл,
От тебя, зайца, не хитро уйти!
И покатился себе дальше; только заяц его и видел! . Катится колобок, а навстречу ему волк:
— Колобок, колобок! Я тебя съем!
— Не ешь меня, серый волк! Я тебе песенку спою!
Я по коробу скребён,
По сусеку метён,
На сметане мешон
Да в масле пряжон,
На окошке стужон;
Я от дедушки ушёл,
Я от бабушки ушёл,
От тебя, волка, не хитро уйти!
И покатился себе дальше; только волк его и видел!. . Катится колобок, а навстречу ему медведь:
— Колобок, колобок! Я тебя съем.
— Где тебе, косолапому, съесть меня!
Я по коробу скребён,
По сусеку метён,
На сметане мешон
Да в масле пряжон,
На окошке стужон;
Я от дедушки ушёл,
Я от бабушки ушёл,
От тебя, медведь, не хитро уйти!
И опять укатился; только медведь его и видел!. . Катится, катится колобок, а навстречу ему лиса:
— Здравствуй, колобок! Какой ты хорошенький! А колобок запел:
Я по коробу скребён,
По сусеку метён,
На сметане мешон
Да в масле пряжон,
На окошке стужон;
Я от дедушки ушёл,
Я от бабушки ушёл,
От тебя, лиса, и подавно уйду!
— Какая славная песенка! — сказала лиса. — Но ведь я, колобок, стара стала, плохо слышу; сядь-ка на мою мордочку, да пропой ещё разок погромче.
Колобок вскочил лисе на мордочку и запел ту же песню колобок! Славная песенка, ещё бы послушала! Сядь-ка на мой язычок да пропой в последний разок, — сказала лиса и высунула свой язык. Колобок сдуру прыг ей на язык, а лиса — ам его! — и скушала.
Прикол)) )
1. Разговорный стиль.
Жили-были старик со старухой.
Вот и говорит старик старухе:
- Поди-ка, старуха, по коробу поскреби, по сусеку помети, не наскребешь ли муки на колобок.
- Взяла старуха крылышко, по коробу поскребла, по сусеку помела и наскребла муки горсти две.
Замесила муку на сметане, состряпала колобок, изжарила в масле и на окошко студить положила.
2. Научный стиль.
Как только ветер мусонного циклона коснулся куска дрожжевого теста, началась дифузия и оно благодаря законам притяжения упало вниз и покатилось разгоняясь за счет осташейся силы тяжести. Когда в Колобке кончился запас необходимой энергии движения, на камянистой тропе из известняка с формулой СаО ему повстречался представитель семейства млекопитающих из отряда зайцеобразных.
3. Публицистический стиль несчастного инцедента Колобок скрылся с места приступления, углубившись в чащу леса. Но по горячим следам его настиг еще один злоумышленник - Волк. Пытаясь высвободиться от нападающего Колобок применил недюжию хитрость и храбрость. За что был и в этот раз награжден свободой.
4.Деловой стиль.
В последующем пути господин Колобок встретил госпожу Лису, чему был весьма разочарован. Госпожа Лиса на проблемы со слухом и тем самым обманув господина Колобка. Следующим ее действием стало варварское съедение господина Колобка, что и прервало его жизнь.
Объяснение: