Рассказ “Темные аллеи” открывает, может быть, самый знаменитый бунинский цикл рассказов, который и получил свое название по этому первому, “заглавному” произведению. Известно, какое значение придавал писатель начальному звуку, первой “ноте” повествования, тембр которой должен был определять всю звуковую палитру произведения. Своеобразным “зачином”, создающим особую лирическую атмосферу рассказа, стали строки из стихотворения Н. Огарева “Обыкновенная повесть”:
Была чудесная весна,
Они на берегу сидели,
Во цвете лет была она,
Его усы едва чернели.
Кругом шиповник алый цвел,
Стояла темных лип аллея...
Ho, как всегда у Бунина, “звук” неотделим от “изображения”. Ему, как он писал в заметках “Происхождение моих рассказов”, при начале работы над рассказом представились “какая-то большая дорога, тройка, запряженная в тарантас, и осеннее ненастье”. Надо к этому добавить и литературный импульс, который тоже сыграл свою роль: Бунин в качестве такового назвал “Воскресение” Л.Н. Толстого, героев этого романа — молодого Нехлюдова и Катюшу Маслову. Все это вместе соединилось в воображении писателя, и родился рассказ о потерянном счастье, о невозвратимости времени, об утраченных иллюзиях и о власти над человеком.
Встреча героев, соединенных когда-то в молодости горячим любовным чувством, происходит много лет спустя в самой обыкновенной , даже невзрачной обстановке: в распутицу, на постоялом дворе, лежащем на большом проезжем тракте. Бунин не скупится на “прозаические” детали: “закиданный грязью тарантас”, “простые лошади”, “подвязанные от слякоти хвосты”. Зато портрет приехавшего мужчины дается подробный, явно рассчитайный на то, чтобы вызвать симпатию: “стройный старик-военный”, с черными бровями, белыми усами, выбритым подбородком. Его внешность говорит о благородстве, а строгий, но усталый взгляд контрастирует с живостью движений (автор замечает, как он “выкинул” из тарантаса ногу, “взбежал” на крыльцо). Бунин явно хочет подчеркнуть соединение в герое бодрости и зрелости, моложавости и степенности, что очень важно для общего замысла рассказа, замешанного на желании столкнуть и настоящее, высечь искру воспоминаний, которая осветит ярким светом и испепелит, превратит в золу то, что существует сегодня.
Писатель намеренно затягивает экспозицию: из трех с половиной страниц, отданных рассказу, почти страницу занимает “введение”. Помимо описания ненастного дня, внешности героя (а заодно и подробной характеристики облика кучера), которая дополняется новыми деталями по мере того, как герой освобождается от верхней одежды, в ней присутствует и подробная характеристика комнаты, где очутился приезжий. Причем рефреном этого описания становится указание на чистоту и опрятность: чистая скатерть на столе, чисто вымытые лавки, недавно побеленная печь, новый образ в углу... Автор делает на этом акцент, поскольку известно, что содержатели русских постоялых дворов и гостиниц аккуратностью не отличались и постоянным признаком этих мест были тараканы да засиженные мухами тусклые оконца. Следовательно, он хочет обратить наше внимание на едва ли не уникальность того, как содержится это заведение его хозяевами, а вернее, как мы узнаем вскоре, его хозяйкой.
Ho герой остается безучастным к окружающей обстановке, хотя позже и отметит чистоту и опрятность. Из его поведения и жестов видно, что он раздражен, устал (Бунин второй раз употребляет эпитет усталый, теперь уже применительно ко всему облику приехавшего офицера), возможно, не очень здоров (“бледная худая рука”), настроен враждебно ко всему происходящему (“неприязненно” позвал хозяев), рассеян (“невнимательно” отвечает на вопросы появившейся хозяйки). И только неожиданное обращение к нему этой женщины: “Николай Алексеевич”, — заставляет его будто очнуться. Ведь до этого он задавал ей вопросы чисто механически, не вдумываясь, хотя и успел окинуть взором ее фигуру, отметить округлые плечи, легкие ноги в поношенных татарских туфлях.
Сам автор как бы в дополнение к “невидящему” взгляду героя дает гораздо более остро-выразительный, неожиданный, сочный портрет вошедшей: не очень молодая, но еще красивая, похожая на цыганку, полная, но не отяжелевшая женщина. Бунин намеренно прибегает к натуралистическим, почти антиэстетичным деталям: большие груди, треугольный, как у гусыни, живот. Ho вызывающий антиэстетизм изображения “снимается”: груди спрятаны под красной кофточкой (уменьшительно-ласкательный суффикс призван передать ощущение легкости), а живот скрадывает черная юбка. В целом же сочетание черного и красного в одежде, пушок над губой (признак страстности), зооморфное сравнение нацелены на акцентировку плотского, земного начала в героине
ТЮТЧЕВ Ты видишь их насквозь, их тайну ты постиг, \ И ясен для тебя и настоящий миг, \ И тайные грядущего обеты... \ Но грустно зрячему бродить между слепых, \ "_Поймите лишь_, - твердит, - и будет вам прозренье! Аполлон Майков 1873 Ф. И. ТЮТЧЕВУ ТЮТЧЕВ И нарядился тютчев зеленым попугаем. Вот некрасов – поэт черный Делает истории аборты. Вот фет – Скелет. И блок – Сноб. Всем поэтам не хватает кает. Всех поэтов пихают в сугроб Белые и большевики. Поэты пьют с тоски. Василий Филиппов Из цикла "Поэты"(май 1985) Поэты Тютчев Сойди в себя, чтоб не сойти с ума, \ чтоб в столб не превратиться при дороге. \ Ведь наши души - девы-недотроги: \ средь самых близких - как средь басурман. \ О вечный Тютчев! Вечное "заткнись! ".\ Фонтан твой бьет, но никому не нужен. \ Беги в себя, покуда не недужен. \ Как Лотова жена, не обернись! Михаил Красиков
ТЮТЧЕВ И нарядился тютчев зеленым попугаем. Вот некрасов – поэт черный Делает истории аборты. Вот фет – Скелет. И блок – Сноб. Всем поэтам не хватает кает. Всех поэтов пихают в сугроб Белые и большевики. Поэты пьют с тоски. Василий Филиппов Из цикла "Поэты"(май 1985) Поэты ТЮТЧЕВ Многообразна только мысль, \ Все остальное исчерпалось. \ Над нами тютчевская высь -\ Испепелись и воскурись! -\ Попробуй взять ее - осталась. Фазиль Искандер ТЮТЧЕВ Тютчев Когда бы я как Тютчев жил на свете\ и был бы гениальней всех и злей -\ о! как бы я летел, держа в кармане\ Стромынку, Винстон, кукиш и репей. \ О как бы я берег своих последних\ друзей, врагов, старушек, мертвецов\ (они б с чужими разными глазами\ лежали бы плашмя в моем кармане), \ дома, трамваи, тушки воробьев. Дмитрий Воденников Из книги «ТРАМВАЙ» 1999
Тютчев просил - не буди. \ Не он, говоришь? Микеланджело? \ Не ведая вечных забот, \ рассветной дорожкой оранжевой\ минутная стрелка ползет. Бахыт Кенжеев Декабрьское небо взъерошено, ТЮТЧЕВ Спросите Тютчева — и он\ Сквозь вечный сон\ Махнет рукой, пожмет плечами. И мнится: смертный свой урон\ Благословляет, между нами. Александр Кушнер На скользком кладбище, один ТЮТЧЕВ Теперь вот я скажу, не Тютчев, \ не Фет, не царь и не герой: \ страницами на всякий случай, \ на всякий, стало быть - любой: \ на случай первого свиданья, \ на случай позднего прощанья -\ как хочешь, это назови, \ но только помни, mon ami:\ давным-давно, беды не зная, \ на полдороги Mouzaпa\ жила старинная семья, \ а где сейчас живёт - не знаю... \ Увидишь девочку мою -\ скажи, что я её люблю. Михаил Сухотин Онегину и Алексееву \\Так провожают пароходы ТЮТЧЕВ Я Тютчева с в какое море гонит\ обломки льда советский календарь, \ и если время - божья тварь, \ то почему слезы хрустальной не проронит? \ и почему от страха и стыда\ темнеет большеглазая вода, \ тускнеют очи на иконе? Виктор Кр
Рассказ “Темные аллеи” открывает, может быть, самый знаменитый бунинский цикл рассказов, который и получил свое название по этому первому, “заглавному” произведению. Известно, какое значение придавал писатель начальному звуку, первой “ноте” повествования, тембр которой должен был определять всю звуковую палитру произведения. Своеобразным “зачином”, создающим особую лирическую атмосферу рассказа, стали строки из стихотворения Н. Огарева “Обыкновенная повесть”:
Была чудесная весна,
Они на берегу сидели,
Во цвете лет была она,
Его усы едва чернели.
Кругом шиповник алый цвел,
Стояла темных лип аллея...
Ho, как всегда у Бунина, “звук” неотделим от “изображения”. Ему, как он писал в заметках “Происхождение моих рассказов”, при начале работы над рассказом представились “какая-то большая дорога, тройка, запряженная в тарантас, и осеннее ненастье”. Надо к этому добавить и литературный импульс, который тоже сыграл свою роль: Бунин в качестве такового назвал “Воскресение” Л.Н. Толстого, героев этого романа — молодого Нехлюдова и Катюшу Маслову. Все это вместе соединилось в воображении писателя, и родился рассказ о потерянном счастье, о невозвратимости времени, об утраченных иллюзиях и о власти над человеком.
Встреча героев, соединенных когда-то в молодости горячим любовным чувством, происходит много лет спустя в самой обыкновенной , даже невзрачной обстановке: в распутицу, на постоялом дворе, лежащем на большом проезжем тракте. Бунин не скупится на “прозаические” детали: “закиданный грязью тарантас”, “простые лошади”, “подвязанные от слякоти хвосты”. Зато портрет приехавшего мужчины дается подробный, явно рассчитайный на то, чтобы вызвать симпатию: “стройный старик-военный”, с черными бровями, белыми усами, выбритым подбородком. Его внешность говорит о благородстве, а строгий, но усталый взгляд контрастирует с живостью движений (автор замечает, как он “выкинул” из тарантаса ногу, “взбежал” на крыльцо). Бунин явно хочет подчеркнуть соединение в герое бодрости и зрелости, моложавости и степенности, что очень важно для общего замысла рассказа, замешанного на желании столкнуть и настоящее, высечь искру воспоминаний, которая осветит ярким светом и испепелит, превратит в золу то, что существует сегодня.
Писатель намеренно затягивает экспозицию: из трех с половиной страниц, отданных рассказу, почти страницу занимает “введение”. Помимо описания ненастного дня, внешности героя (а заодно и подробной характеристики облика кучера), которая дополняется новыми деталями по мере того, как герой освобождается от верхней одежды, в ней присутствует и подробная характеристика комнаты, где очутился приезжий. Причем рефреном этого описания становится указание на чистоту и опрятность: чистая скатерть на столе, чисто вымытые лавки, недавно побеленная печь, новый образ в углу... Автор делает на этом акцент, поскольку известно, что содержатели русских постоялых дворов и гостиниц аккуратностью не отличались и постоянным признаком этих мест были тараканы да засиженные мухами тусклые оконца. Следовательно, он хочет обратить наше внимание на едва ли не уникальность того, как содержится это заведение его хозяевами, а вернее, как мы узнаем вскоре, его хозяйкой.
Ho герой остается безучастным к окружающей обстановке, хотя позже и отметит чистоту и опрятность. Из его поведения и жестов видно, что он раздражен, устал (Бунин второй раз употребляет эпитет усталый, теперь уже применительно ко всему облику приехавшего офицера), возможно, не очень здоров (“бледная худая рука”), настроен враждебно ко всему происходящему (“неприязненно” позвал хозяев), рассеян (“невнимательно” отвечает на вопросы появившейся хозяйки). И только неожиданное обращение к нему этой женщины: “Николай Алексеевич”, — заставляет его будто очнуться. Ведь до этого он задавал ей вопросы чисто механически, не вдумываясь, хотя и успел окинуть взором ее фигуру, отметить округлые плечи, легкие ноги в поношенных татарских туфлях.
Сам автор как бы в дополнение к “невидящему” взгляду героя дает гораздо более остро-выразительный, неожиданный, сочный портрет вошедшей: не очень молодая, но еще красивая, похожая на цыганку, полная, но не отяжелевшая женщина. Бунин намеренно прибегает к натуралистическим, почти антиэстетичным деталям: большие груди, треугольный, как у гусыни, живот. Ho вызывающий антиэстетизм изображения “снимается”: груди спрятаны под красной кофточкой (уменьшительно-ласкательный суффикс призван передать ощущение легкости), а живот скрадывает черная юбка. В целом же сочетание черного и красного в одежде, пушок над губой (признак страстности), зооморфное сравнение нацелены на акцентировку плотского, земного начала в героине
ТЮТЧЕВ Ты видишь их насквозь, их тайну ты постиг, \ И ясен для тебя и настоящий миг, \ И тайные грядущего обеты... \ Но грустно зрячему бродить между слепых, \ "_Поймите лишь_, - твердит, - и будет вам прозренье! Аполлон Майков 1873 Ф. И. ТЮТЧЕВУ
ТЮТЧЕВ И нарядился тютчев зеленым попугаем. Вот некрасов – поэт черный Делает истории аборты. Вот фет – Скелет. И блок – Сноб. Всем поэтам не хватает кает. Всех поэтов пихают в сугроб Белые и большевики. Поэты пьют с тоски. Василий Филиппов Из цикла "Поэты"(май 1985) Поэты
Тютчев Сойди в себя, чтоб не сойти с ума, \ чтоб в столб не превратиться при дороге. \ Ведь наши души - девы-недотроги: \ средь самых близких - как средь басурман. \ О вечный Тютчев! Вечное "заткнись! ".\ Фонтан твой бьет, но никому не нужен. \ Беги в себя, покуда не недужен. \ Как Лотова жена, не обернись! Михаил Красиков
ТЮТЧЕВ И нарядился тютчев зеленым попугаем. Вот некрасов – поэт черный Делает истории аборты. Вот фет – Скелет. И блок – Сноб. Всем поэтам не хватает кает. Всех поэтов пихают в сугроб Белые и большевики. Поэты пьют с тоски. Василий Филиппов Из цикла "Поэты"(май 1985) Поэты
ТЮТЧЕВ Многообразна только мысль, \ Все остальное исчерпалось. \ Над нами тютчевская высь -\ Испепелись и воскурись! -\ Попробуй взять ее - осталась. Фазиль Искандер ТЮТЧЕВ
Тютчев Когда бы я как Тютчев жил на свете\ и был бы гениальней всех и злей -\ о! как бы я летел, держа в кармане\ Стромынку, Винстон, кукиш и репей. \ О как бы я берег своих последних\ друзей, врагов, старушек, мертвецов\ (они б с чужими разными глазами\ лежали бы плашмя в моем кармане), \ дома, трамваи, тушки воробьев. Дмитрий Воденников Из книги «ТРАМВАЙ» 1999
Тютчев просил - не буди. \ Не он, говоришь? Микеланджело? \ Не ведая вечных забот, \ рассветной дорожкой оранжевой\ минутная стрелка ползет. Бахыт Кенжеев Декабрьское небо взъерошено,
ТЮТЧЕВ Спросите Тютчева — и он\ Сквозь вечный сон\ Махнет рукой, пожмет плечами. И мнится: смертный свой урон\ Благословляет, между нами. Александр Кушнер На скользком кладбище, один
ТЮТЧЕВ Теперь вот я скажу, не Тютчев, \ не Фет, не царь и не герой: \ страницами на всякий случай, \ на всякий, стало быть - любой: \ на случай первого свиданья, \ на случай позднего прощанья -\ как хочешь, это назови, \ но только помни, mon ami:\ давным-давно, беды не зная, \ на полдороги Mouzaпa\ жила старинная семья, \ а где сейчас живёт - не знаю... \ Увидишь девочку мою -\ скажи, что я её люблю. Михаил Сухотин Онегину и Алексееву \\Так провожают пароходы
ТЮТЧЕВ Я Тютчева с в какое море гонит\ обломки льда советский календарь, \ и если время - божья тварь, \ то почему слезы хрустальной не проронит? \ и почему от страха и стыда\ темнеет большеглазая вода, \ тускнеют очи на иконе? Виктор Кр