Нравственные вопросы любви и долга волновали человечество во все времена. Звучит эта тема и в «Станционном смотрителе» — одной из «Повестей покойного Ивана Петровича Белкина» А. С. Пушкина. С одной стороны, это история обыкновенной человеческой жизни — жизни Самсона Вырина, в которую вторглись и которую безжалостно растоптали, с другой — судьба дочери Самсона Вырина — Дуни. И если то, что произошло с Самсоном Выриным, можно назвать трагедией, то драмой, по нынешним временам, судьбу Дуни следует назвать с большой натяжкой — разве человек не свободен в своих действиях? Да, смирение унижает человека, вытравляет в нем гордость, достоинство, чувство зависимости, превращает в добровольного раба, в покорную ударам судьбы жертву. В этом и заключается весь трагизм жизни, а вернее сказать, существования, Самсона Вырина. Он, как характеризует его Иван Петрович Белкин, «сущий мученик четырнадцатого класса, огражденный своим чином токмо от побоев, и то не всегда» , олицетворяет собой всех смотрителей, которые, говоря словами того же И. П. Белкина, есть «вообще суть люди мирные, от природы услужливые, склонные к общежитию, скромные в притязаниях на почести и не слишком сребролюбивые» . Ведь именно поэтому, когда в Петербурге приятель советовал ему жаловаться на гусара Минского, смотритель подумал, махнул рукой и решил отступиться.. . Отступиться от чего? От своего права отца наказать гусара, увезшего родную дочь. «Такую разумную, такую проворную, всю в покойницу мать» . Но и здесь в нем заговорил все тот же «мученик четырнадцатого класса» . «Вот уже третий год, — заключил он, — как живу я без Дуни и как об ней нет ни слуху, ни духу. Жива ли, нет ли, Бог ее ведает» . Не ее первую, не ее последнюю сманил проезжий повеса, со смирением думает несчастный отец. Он отступается от своей дочери, которой, бывало, так не мог нарадоваться. Уж он ли не любил своей Дуни! А что же Дуня? Да, ею дом держался, да, она сглаживала конфликты между отцом и приезжими, гасила едва разгорающиеся скандалы. Но, как рассказывает все тот же Иван Петрович Белкин, «маленькая кокетка со второго взгляда заметила впечатление, произведенное ею на меня; она потупила большие голубые глаза; я стал с ней разговаривать, она отвечала мне без всякой робости, как девушка, видевшая свет» . Видимо, ослепленный своей любовью, отец не замечал, что дочь, наверное, уже тогда подсознательно представляла себя в этом «свете» , а не на забытой Богом захолустной станции. Такой, какой ее увидит Вырин через несколько лет, — одетой со всей роскошью моды, сидящей на ручке кресла рядом с Минским, «как наездница на своем английском седле» , перебирающей его черные кудри своими сверкающими пальцами. Не знаю, обманывал ли гусар Минский Вырина, когда говорил ему: «Она меня любит, она отвыкла от прежнего своего состояния» . Умалчивает Иван Петрович Белкин и о том, вышла ли Дуня замуж или стала обыкновенной содержанкой. Мальчишка, провожавший рассказчика на могилу спившегося от горя станционного смотрителя, сказал ему, что Дуня стала прекрасной барыней, приезжала в карете, запряженной шестью лошадьми, с тремя маленькими барчатами и с кормилицей и дала ему пятак серебром. Меня все это почему-то, как и автора, радует. За подобный рассказ я и сам бы дал мальчишке такой же пятак. Судьба Дуни, по-видимому, сложилась счастливо. Тем более трудно простить ей то, что она забыла старого отца. В чем заключается жизненный долг родителей перед детьми и детей перед родителями? На чем основываются нравственные отношения между людьми? То, о чем писал А. С. Пушкин, в литературе скоро назовут «вечными вопросами» — разве происшедшее в начале XIX века и описанное в «Станционном смотрителе» не актуально и в наше время?
Кулигин в драме А. Н. Островского «Гроза» произносит три монолога: два сатирических (оба обращены к Борису – как к человеку, не знающему города) и один патетический.
Первый сатирический монолог – «Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие... » (Действие первое, явление второе) – посвящён социальным отношениям в городе Калинове. Из этого монолога мы узнаём, что город населён мещанами, чиновниками и купцами. Что в мещанстве нельзя увидеть ничего, кроме «грубости да бедности нагольной» . Причина этой бедности тоже названа Кулигиным, который тоже относится к мещанскому сословию» : «И никогда нам, сударь, не выбиться из этой коры! Потому что честным трудом никогда не заработать нам больше насущного хлеба» . Кулигин осознаёт горькую истину: «у кого деньги, сударь, тот старается бедного закабалить, чтобы на его труды даровые еще больше денег наживать» . Кулигин, ссылаясь на местного городничего, рассказывает о том, как Савел Прокофьич Дикой, дядюшка Бориса рассчитывает мужиков: постоянно недодаёт им копейки. Позиция Дикого проста и понятна: «Стоит ли, ваше высокоблагородие, нам с вами о таких пустяках разговаривать! Много у меня в год-то народу перебывает; вы то поймите: не доплачу я им по какой-нибудь копейке на человека, у меня из этого тысячи составляются, так оно; мне и хорошо! » Выгода – это то, что заставляет Дикого, как и других купцов Калинова, обманывать, обсчитывать, недовешивать – таких слов как честь и совесть в лексиконе представителей купеческого сословия просто не существует. С горечью говорит Кулигин и о том, что купцы и между собой не ладят: «Торговлю другу друга подрывают, и не столько из корысти, сколько из зависти. Враждуют друг на друга… » И в этой-то вражде необразованные, неграмотные купцы прибегают к местных продажных чиновников: «залучают в свои высокие-то хоромы пьяных приказных, таких, сударь, приказных, что и виду-то человеческого на нем нет, обличье-то человеческое потеряно. А те им за малую благостыню на гербовых листах злостные кляузы строчат на ближних» . Вот на эти-то распри прижимистые купцы, не честно расчесться с мужиками за товар, денег не жалеют: «Я, – говорит, – потрачусь, да уж и ему станет в копейку» . Кулигин даже признаётся, что нравы города Калинова «хотел стихами изобразить...» . Подытоживая, скажу, что в данном монологе Кулигина даётся сатирическая картина жизни и нравов калиновцев, что не случайно затхлый и косный мир купечества, основанный на власти денег, зависти, стремлении напакостить своим конкурентам, критик А. Н. Добролюбов назвал «тёмным царством» .
Да, смирение унижает человека, вытравляет в нем гордость, достоинство, чувство зависимости, превращает в добровольного раба, в покорную ударам судьбы жертву. В этом и заключается весь трагизм жизни, а вернее сказать, существования, Самсона Вырина. Он, как характеризует его Иван Петрович Белкин, «сущий мученик четырнадцатого класса, огражденный своим чином токмо от побоев, и то не всегда» , олицетворяет собой всех смотрителей, которые, говоря словами того же И. П. Белкина, есть «вообще суть люди мирные, от природы услужливые, склонные к общежитию, скромные в притязаниях на почести и не слишком сребролюбивые» . Ведь именно поэтому, когда в Петербурге приятель советовал ему жаловаться на гусара Минского, смотритель подумал, махнул рукой и решил отступиться.. .
Отступиться от чего? От своего права отца наказать гусара, увезшего родную дочь. «Такую разумную, такую проворную, всю в покойницу мать» . Но и здесь в нем заговорил все тот же «мученик четырнадцатого класса» . «Вот уже третий год, — заключил он, — как живу я без Дуни и как об ней нет ни слуху, ни духу. Жива ли, нет ли, Бог ее ведает» . Не ее первую, не ее последнюю сманил проезжий повеса, со смирением думает несчастный отец. Он отступается от своей дочери, которой, бывало, так не мог нарадоваться. Уж он ли не любил своей Дуни!
А что же Дуня? Да, ею дом держался, да, она сглаживала конфликты между отцом и приезжими, гасила едва разгорающиеся скандалы. Но, как рассказывает все тот же Иван Петрович Белкин, «маленькая кокетка со второго взгляда заметила впечатление, произведенное ею на меня; она потупила большие голубые глаза; я стал с ней разговаривать, она отвечала мне без всякой робости, как девушка, видевшая свет» .
Видимо, ослепленный своей любовью, отец не замечал, что дочь, наверное, уже тогда подсознательно представляла себя в этом «свете» , а не на забытой Богом захолустной станции. Такой, какой ее увидит Вырин через несколько лет, — одетой со всей роскошью моды, сидящей на ручке кресла рядом с Минским, «как наездница на своем английском седле» , перебирающей его черные кудри своими сверкающими пальцами.
Не знаю, обманывал ли гусар Минский Вырина, когда говорил ему: «Она меня любит, она отвыкла от прежнего своего состояния» . Умалчивает Иван Петрович Белкин и о том, вышла ли Дуня замуж или стала обыкновенной содержанкой. Мальчишка, провожавший рассказчика на могилу спившегося от горя станционного смотрителя, сказал ему, что Дуня стала прекрасной барыней, приезжала в карете, запряженной шестью лошадьми, с тремя маленькими барчатами и с кормилицей и дала ему пятак серебром. Меня все это почему-то, как и автора, радует. За подобный рассказ я и сам бы дал мальчишке такой же пятак. Судьба Дуни, по-видимому, сложилась счастливо. Тем более трудно простить ей то, что она забыла старого отца.
В чем заключается жизненный долг родителей перед детьми и детей перед родителями? На чем основываются нравственные отношения между людьми? То, о чем писал А. С. Пушкин, в литературе скоро назовут «вечными вопросами» — разве происшедшее в начале XIX века и описанное в «Станционном смотрителе» не актуально и в наше время?
Первый сатирический монолог – «Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие... » (Действие первое, явление второе) – посвящён социальным отношениям в городе Калинове. Из этого монолога мы узнаём, что город населён мещанами, чиновниками и купцами. Что в мещанстве нельзя увидеть ничего, кроме «грубости да бедности нагольной» . Причина этой бедности тоже названа Кулигиным, который тоже относится к мещанскому сословию» : «И никогда нам, сударь, не выбиться из этой коры! Потому что честным трудом никогда не заработать нам больше насущного хлеба» . Кулигин осознаёт горькую истину: «у кого деньги, сударь, тот старается бедного закабалить, чтобы на его труды даровые еще больше денег наживать» . Кулигин, ссылаясь на местного городничего, рассказывает о том, как Савел Прокофьич Дикой, дядюшка Бориса рассчитывает мужиков: постоянно недодаёт им копейки. Позиция Дикого проста и понятна: «Стоит ли, ваше высокоблагородие, нам с вами о таких пустяках разговаривать! Много у меня в год-то народу перебывает; вы то поймите: не доплачу я им по какой-нибудь копейке на человека, у меня из этого тысячи составляются, так оно; мне и хорошо! » Выгода – это то, что заставляет Дикого, как и других купцов Калинова, обманывать, обсчитывать, недовешивать – таких слов как честь и совесть в лексиконе представителей купеческого сословия просто не существует.
С горечью говорит Кулигин и о том, что купцы и между собой не ладят: «Торговлю другу друга подрывают, и не столько из корысти, сколько из зависти. Враждуют друг на друга… » И в этой-то вражде необразованные, неграмотные купцы прибегают к местных продажных чиновников: «залучают в свои высокие-то хоромы пьяных приказных, таких, сударь, приказных, что и виду-то человеческого на нем нет, обличье-то человеческое потеряно. А те им за малую благостыню на гербовых листах злостные кляузы строчат на ближних» .
Вот на эти-то распри прижимистые купцы, не честно расчесться с мужиками за товар, денег не жалеют: «Я, – говорит, – потрачусь, да уж и ему станет в копейку» . Кулигин даже признаётся, что нравы города Калинова «хотел стихами изобразить...» .
Подытоживая, скажу, что в данном монологе Кулигина даётся сатирическая картина жизни и нравов калиновцев, что не случайно затхлый и косный мир купечества, основанный на власти денег, зависти, стремлении напакостить своим конкурентам, критик А. Н. Добролюбов назвал «тёмным царством» .