Очевидно, что автор не одобряет разрушительную сторону характера Печорина, которая с годами все более в нем преобладает и в конечном итоге ведет героя к саморазрушению. В "Максиме Максимыче" Печорин больше не на те душевные движения, которые отличали его раньше, это замкнувшийся в себе, одинокий и холодный мизантроп, перед которым открыта одна дорога - к смерти. Между тем, встреча Печорина с Максимом Максимычем только подстегивает интерес автора к своему герою, и, если бы не этот случайный эпизод, в его руках никогда не оказались бы печоринские заметки. Повесть оказывается связующим звеном между частями романа, эпизод встречи Печорина и Максима Максимыча объясняет, мотивирует дальнейшее появление в романе "Журнала Печорина".
Очевидно, что автор не одобряет разрушительную сторону характера Печорина, которая с годами все более в нем преобладает и в конечном итоге ведет героя к саморазрушению. В "Максиме Максимыче" Печорин больше не на те душевные движения, которые отличали его раньше, это замкнувшийся в себе, одинокий и холодный мизантроп, перед которым открыта одна дорога - к смерти. Между тем, встреча Печорина с Максимом Максимычем только подстегивает интерес автора к своему герою, и, если бы не этот случайный эпизод, в его руках никогда не оказались бы печоринские заметки. Повесть оказывается связующим звеном между частями романа, эпизод встречи Печорина и Максима Максимыча объясняет, мотивирует дальнейшее появление в романе "Журнала Печорина".
Его не мучила дилемма,
ОН знал тогда конкретный срок,
вот переправа через Неман,
колонны маршируют на Восток.
Солдат восторженные лица,
мост наведен надёжный по реке.
Здесь "двунадесяти языцы",
у каждого теперь удача на штыке.
Идут хорваты и австрийцы,
ганноверцы, вестфальская пехота,
саксонцы, чехи, италийцы,
война для них - любимая работа.
Вверх тянутся уланов пики,
усищи крутят конные вояки,
средь этой армии великой,
и Понятовского сейчас поляки.
Высоких шапок бурый мех,
тех ворчунов, гвардейцев старых,
баварцев всюду "лай" и смех,
испанцы маршируют, из Наварры.
Так конь тяжел у кирасира!
Качаются понтоны на плаву,
всё топают полки Сен-Сира,
пот вытирает с лысины Даву.
У всех наверно в горле ком,
приветствуют так корсиканца хором!
Наполеона брат, Жером:
"Вина, вина сегодня гренадёрам!"
Орут капралы:" Левой, левой!"
Слова команд разноязыкой речи,
и канониры, парни из Женевы,
везут заряды, полные картечи.
Гарцует лихо на коне,
компании дождался этой старта,
сам принц Евгений Богарне,
сын Жозефины, жёнки Бонапарта*.
Наградам новым будет рад,
ждёт битв жестоких он угара,
Король Неаполя- Мюрат,
нет страха в сердце храброго гусара.
Они не шли, как будто овцы,
что сочинят позднее хроникёры.
мадьяры, баски и литовцы,
звенят металлом сабли, шпоры.
Секиры держат на плечах,
и бороды у них черны, как сажа,
приходит мысль о палачах,
но то идут сапёры, сразу скажем.
В обозах едут маркитантки,
кормить ту армию их вроде дело.
Валлонки пышные, фламандки
награбленное покупают они телом…
Готовят интенданты шалаши,
парное мясо у котлов пластами.
О бёдра бьются шпаги, палаши,
сияют шлемы с конскими хвостами.
Тиролец затянул :"Алларихи!"
с вином он бочки охраняет, белым,
Понтифик им уже простил грехи,
там "Марсельезы" звуки или "Ne zginela.."
Мундиры, ментики, лосины…
Идёт столбами пыль там до небес,
и все-от рядового до Удино,
пустынный берег видят, редкий лес.
У них ещё неведения шоры,
войне всегда бывалый воин рад,
не видели они Руси просторы,
вернётся кто из них потом назад!?
В войне имеется свой принцип,
любой всегда свершиться может крен,
не будет Ней московским принцем,
такой же титул не получит и Перрен.
Уместится ли в ранцах злато,
так верит войско всё в "капрала",
Россия вроде, говорят, богата.
День первый – той войны начало.
* Правда к этому времени у Наполеона была уже новая жена- Мария-Луиза