Свою жизнь русский народ всегда окружал песнями и музыкой льющийся из народных инструментов. С малых лет каждый владел навыками изготовлениями немудреных инструментов, и знал как на нём играть. Так из куска глины можно изготовить свистулькуили окарину, а из дощечки трещотку.
В древности человек был ближе к природе и учился у неё, так и народные инструменты создавались на основе звуков природы и изготавливались из природных материалов. Ведь нигде так не чувствуется красота и гармония, как при игре на народном музыкальном инструменте, и ни что так не близко человеку, как звуки родного знакомого с детства инструмента.
Для русского человека в 21 веке таким родным инструментом является гармонь, ну а как же все остальные… Остановите сейчас молодого человека и попросите назвать хоть несколько известных ему народных инструментов, список этот будет очень мал, не говоря уже о игре на них. А ведь это огромный пласт русской культуры, которая почти забыта.
Почему мы утратили эту традицию? Почему не знаем своих народных инструментов и не слышим их прекрасных звуков?
Сложно ответить на этот вопрос, шло время, что-то забывалось, что-то запрещалось, так, например, средневековая христианская Русь не раз ополчалась на народных музыкантов. Крестьянам и городскому люду под угрозой штрафа запрещалось держать у себя народные инструменты, тем более на них играть.
«Чтобы они (крестьяне) бесовские игры в сопели и в гусли и в гудки и в домры не играли и в домах у себя не держали... А кто, забыв страх божий и смертный час, учинит играть и всякие игры у себя держать — править пени по пяти рублев на человека». (Из юридических актов XVII века.)
Свою поэтическую исповедь Глинка заключил в форму вальса. В те времена в Петербурге наиболее часто звучавшей музыкой и наиболее любимой был именно вальс. Это и пышный, бравурный танец, без которого не обходился ни один бал, и пьеса для фортепиано, которую так любили петербуржцы. В форме вальса писались и многие романсы, к вальсу обращались и Гурилев и Варламов, Верстовский и Грибоедов, и сам Глинка отдал дань этому модному танцу во многих своих произведениях. Но впервые в «Вальсе-фантазии» он сумел одушевить эту форму, наполнив ее сложностью переполнявших его чувств.
Привычная простая форма танца не сковывает масштаба замысла Глинки, не принижает возвышенности его романтических образов, в нем рядом живут тени и свет, печали и радости, надежды на счастье и разочарование, и грустные предчувствия. В лирических мелодиях «Вальса-фантазии» «и говор нежной страсти, и меланхолия, и грусть, и милое, неуловимое, необъяснимое, непонятное сердцу»,— писала А. Керн.
Выражая глубоко личное, композитор создал произведение, которое по словам Б. Асафьева, «имеет большее значение, чем несколько симфоний». И действительно, если вся русская симфоническая музыка заключена в глинкинской «Камаринской», «как дуб в желуде» (Чайковский), то и весь русский вальс заключен в «Вальсе-фантазии» Глинки. Он первый в русской музыке создал тип лирического вальса, свободного в своем упоительном движении, раскрывающего все изгибы, всю драматургию тончайших движений поэтической души. Такой одухотворенности, глубины и силы выражения вальс доселе не знал. От глинкинского произведения — прямые нити к глубочайшим вальсовым откровениям Чайковского в его балетах и симфониях, к вальсам Глазунова, к трепетной лирике «пушкинских вальсов», вальсов Золушки и Наташи Ростовой в прокофьевской музыке.
В древности человек был ближе к природе и учился у неё, так и народные инструменты создавались на основе звуков природы и изготавливались из природных материалов. Ведь нигде так не чувствуется красота и гармония, как при игре на народном музыкальном инструменте, и ни что так не близко человеку, как звуки родного знакомого с детства инструмента.
Для русского человека в 21 веке таким родным инструментом является гармонь, ну а как же все остальные… Остановите сейчас молодого человека и попросите назвать хоть несколько известных ему народных инструментов, список этот будет очень мал, не говоря уже о игре на них. А ведь это огромный пласт русской культуры, которая почти забыта.
Почему мы утратили эту традицию? Почему не знаем своих народных инструментов и не слышим их прекрасных звуков?
Сложно ответить на этот вопрос, шло время, что-то забывалось, что-то запрещалось, так, например, средневековая христианская Русь не раз ополчалась на народных музыкантов. Крестьянам и городскому люду под угрозой штрафа запрещалось держать у себя народные инструменты, тем более на них играть.
«Чтобы они (крестьяне) бесовские игры в сопели и в гусли и в гудки и в домры не играли и в домах у себя не держали... А кто, забыв страх божий и смертный час, учинит играть и всякие игры у себя держать — править пени по пяти рублев на человека».
(Из юридических актов XVII века.)
Описание, анализ, критика
Свою поэтическую исповедь Глинка заключил в форму вальса. В те времена в Петербурге наиболее часто звучавшей музыкой и наиболее любимой был именно вальс. Это и пышный, бравурный танец, без которого не обходился ни один бал, и пьеса для фортепиано, которую так любили петербуржцы. В форме вальса писались и многие романсы, к вальсу обращались и Гурилев и Варламов, Верстовский и Грибоедов, и сам Глинка отдал дань этому модному танцу во многих своих произведениях. Но впервые в «Вальсе-фантазии» он сумел одушевить эту форму, наполнив ее сложностью переполнявших его чувств.
Привычная простая форма танца не сковывает масштаба замысла Глинки, не принижает возвышенности его романтических образов, в нем рядом живут тени и свет, печали и радости, надежды на счастье и разочарование, и грустные предчувствия. В лирических мелодиях «Вальса-фантазии» «и говор нежной страсти, и меланхолия, и грусть, и милое, неуловимое, необъяснимое, непонятное сердцу»,— писала А. Керн.
Выражая глубоко личное, композитор создал произведение, которое по словам Б. Асафьева, «имеет большее значение, чем несколько симфоний». И действительно, если вся русская симфоническая музыка заключена в глинкинской «Камаринской», «как дуб в желуде» (Чайковский), то и весь русский вальс заключен в «Вальсе-фантазии» Глинки. Он первый в русской музыке создал тип лирического вальса, свободного в своем упоительном движении, раскрывающего все изгибы, всю драматургию тончайших движений поэтической души. Такой одухотворенности, глубины и силы выражения вальс доселе не знал. От глинкинского произведения — прямые нити к глубочайшим вальсовым откровениям Чайковского в его балетах и симфониях, к вальсам Глазунова, к трепетной лирике «пушкинских вальсов», вальсов Золушки и Наташи Ростовой в прокофьевской музыке.
Объяснение:
ВОТ