ответ: Увертю́ра (фр. ouverture от лат. apertura «открытие; начало») — инструментальное вступление к театральному спектаклю, чаще музыкальному (опере, балету, оперетте), но иногда и к драматическому, а также к вокально-инструментальным произведениям — кантатам и ораториям или к инструментальным пьесам сюитного типа. Начиная с XX века такого рода музыкальные вступления нередко предваряют и кинофильмы[1].
Особой разновидностью увертюры является жанр симфонической музыки — концертная пьеса, исторически также связанная с музыкальным театром[1].
История термина
Термин «увертюра» утвердился во второй половине XVII века во Франции, но повсеместное рас получил далеко не сразу. Уже в самых ранних операх присутствовали инструментальные эпизоды: вступления к каждому акту, звукоизобразительные картины, развернутые танцевальные интермедии; со временем инструментальные эпизоды, вынесенные за рамки спектакля, превратились в относительно развитое и завершённое произведение, предваряющее действие[2], но первоначально за ним закрепилось название «симфония»[3]. В некоторых странах оно сохранялось вплоть до конца XVIII века: ещё В. А. Моцарт в 1791 году называл «симфонией» увертюру к своей «Волшебной флейте»[4].
История оперной увертюры
Первой увертюрой принято считать токкату в опере Клаудио Монтеверди «Орфей», написанной в 1607 году. Фанфарная музыка этой токкаты переносила в оперу давно сложившуюся в драматическом театре традицию начинать представление призывными фанфарами[1].
В XVII веке в западноевропейской музыке сложились два типа оперных увертюр. Венецианская состояла из двух частей — медленной, торжественной и быстрой, фугированной; этот тип увертюры впоследствии получил развитие во французской опере, её классические образцы, и уже трёхчастные (крайние части в медленном движении, средняя — в быстром), создал Ж.-Б. Люлли[1][3]. В первой половине XVIII века «французские» увертюры встречались и в сочинениях немецких композиторов — И. С. Баха, Г. Ф. Генделя, Г. Ф. Телемана, не только в операх, кантатах и ораториях, но и в инструментальных сюитах; увертюрой при этом иногда назывался весь сюитный цикл[1].
Неаполитанский тип увертюры, введённый Алессандро Скарлатти в 1681 году, состоял из трёх частей: 1-я и 3-я писались быстром темпе (аллегро), 2-я — в медленном (адажио или анданте). Именно эта форма, заимствованная у скрипичной сонаты и получившая название «итальянской», постепенно стала доминирующей[1][3].
Функции оперной увертюры уже в первой половине XVIII века вызывали споры; не всех устраивал её преимущественно развлекательный характер (исполняли увертюру обычно в то время, когда публика ещё только заполняла зрительный зал). Требование идейной и музыкально-образной связи увертюры с самой оперой, выдвинутое авторитетными теоретиками И. Маттезоном, И. А. Шайбе и Ф. Альгаротти, некоторым композиторам, в том числе Г. Ф. Генделю и Ж. Ф. Рамо, в той или иной мере удалось осуществить. Но настоящий перелом наступил во второй половине столетия[1].
Пару часов назад я закончила смотреть запись прямой трансляции балета "Жизель" на youtube, которая велась на канале Большого театра. В этот раз уведомление о спектакле сделали почему-то за месяц до его начала, поэтому я о нём напрочь забыла. Зайдя сегодня в свой профиль увидела лишь запись, которая в течение сегодняшнего дня ещё будет доступна для просмотра.
Если честно, я не особо спешила начинать просмотр. "Лебединое озеро" оставило противоречивые впечатления, "Иван Грозный" был чуть лучше, но я до сих пор не могу созреть на отзыв об этом спектакле, поэтому просмотр "Жизели" я начала без особого энтузиазма.
Возможно, я покажусь кому-то невеждой, но скажу, что я знала лишь названия спектакля. Сюжет был мне совершенно не известен. Даже то, кто такая Жизель, было для меня глубокой тайной. Но в этом было своё преимущество - история оказалась для меня свежей, а сознание свободно от предрассудков и штампов. Думаю, это отразилось и на общем впечатлении.
История мне показалась настолько воздушной, романтичной и поэтичной, настолько увлекла, что я в какой-то момент полностью погрузилась в сюжет. В принципе, если учесть, что автор либретто - поэт Теофиль Готье, то становиться понятным, откуда здесь столько поэзии. Здесь есть и мистическая линия. Любителям разных потусторонних существ будет интересно узнать, кто такие виллисы.
Партию Жизели исполняла Светлана Захарова. Мне кажется, она смотрелась потрясающе. Лёгкая, хрупкая, воздушная и талантливая. Она хорошо изобразила болезненность, ранимость и одухотворённость в первом акте и воздушность и невесомость - во втором. Вообще, мне кажется, что это её роль. Очень уж органична она в этом образе.
Узнала для себя новое имя - Екатерина Шипулина. Она исполняла партию Мирты. Как же ей шёл её образ! Властная, сильная, непреклонная. В антракте Екатерина говорила, что есть ощущение, что Мирту писали для мужчины, поскольку в комбинациях очень много прыжков. Их действительно много. И музыка, как мне кажется, чем-то напоминает "Спартака". В принципе, вполне подходящие па для мстительницы и своего рода воительницы. Екатерина меня очень впечатлила. Надеюсь, увижу её задействованной и в других спектаклях.
Альберта с Гансом я как-то не очень запомнила. Вообще, мне кажется, что центральные фигуры здесь именно женские. Мне не очень нравится жертвенность сюжета в духе Андерсоновской "Русалочки". Хотя, во времена, когда было написано либретто, жертвенность женщин была нормой и в жизни, и на сцене, так что, ничего удивительного.
Пока смотрела, вспомнила, что когда-то давно читала об Ольге Спесивцевой и о том, как сильно влияла на неё "Жизель". С одной стороны, она потрясающие воплощала этот образ на сцене, с другой - он же постепенно расстраивал её душевное здоровье.
Декорации, свет и костюмы дополняли и подчёркивали атмосферу волшебства. Сделаны они были знаменитым Симоном Вирсаладзе. Я как-то смотрела о нём фильм на телеканале "Культура" и знаю, что он очень самоотверженно подходил к своей работе, выверяя каждую мелочь: цвет костюмов, освещение и многое другое.
Вообще, есть мистика и сказка в этом спектакле, что-то тонкое и воздушное. Мне очень понравилось.
ответ: Увертю́ра (фр. ouverture от лат. apertura «открытие; начало») — инструментальное вступление к театральному спектаклю, чаще музыкальному (опере, балету, оперетте), но иногда и к драматическому, а также к вокально-инструментальным произведениям — кантатам и ораториям или к инструментальным пьесам сюитного типа. Начиная с XX века такого рода музыкальные вступления нередко предваряют и кинофильмы[1].
Особой разновидностью увертюры является жанр симфонической музыки — концертная пьеса, исторически также связанная с музыкальным театром[1].
История термина
Термин «увертюра» утвердился во второй половине XVII века во Франции, но повсеместное рас получил далеко не сразу. Уже в самых ранних операх присутствовали инструментальные эпизоды: вступления к каждому акту, звукоизобразительные картины, развернутые танцевальные интермедии; со временем инструментальные эпизоды, вынесенные за рамки спектакля, превратились в относительно развитое и завершённое произведение, предваряющее действие[2], но первоначально за ним закрепилось название «симфония»[3]. В некоторых странах оно сохранялось вплоть до конца XVIII века: ещё В. А. Моцарт в 1791 году называл «симфонией» увертюру к своей «Волшебной флейте»[4].
История оперной увертюры
Первой увертюрой принято считать токкату в опере Клаудио Монтеверди «Орфей», написанной в 1607 году. Фанфарная музыка этой токкаты переносила в оперу давно сложившуюся в драматическом театре традицию начинать представление призывными фанфарами[1].
В XVII веке в западноевропейской музыке сложились два типа оперных увертюр. Венецианская состояла из двух частей — медленной, торжественной и быстрой, фугированной; этот тип увертюры впоследствии получил развитие во французской опере, её классические образцы, и уже трёхчастные (крайние части в медленном движении, средняя — в быстром), создал Ж.-Б. Люлли[1][3]. В первой половине XVIII века «французские» увертюры встречались и в сочинениях немецких композиторов — И. С. Баха, Г. Ф. Генделя, Г. Ф. Телемана, не только в операх, кантатах и ораториях, но и в инструментальных сюитах; увертюрой при этом иногда назывался весь сюитный цикл[1].
Неаполитанский тип увертюры, введённый Алессандро Скарлатти в 1681 году, состоял из трёх частей: 1-я и 3-я писались быстром темпе (аллегро), 2-я — в медленном (адажио или анданте). Именно эта форма, заимствованная у скрипичной сонаты и получившая название «итальянской», постепенно стала доминирующей[1][3].
Функции оперной увертюры уже в первой половине XVIII века вызывали споры; не всех устраивал её преимущественно развлекательный характер (исполняли увертюру обычно в то время, когда публика ещё только заполняла зрительный зал). Требование идейной и музыкально-образной связи увертюры с самой оперой, выдвинутое авторитетными теоретиками И. Маттезоном, И. А. Шайбе и Ф. Альгаротти, некоторым композиторам, в том числе Г. Ф. Генделю и Ж. Ф. Рамо, в той или иной мере удалось осуществить. Но настоящий перелом наступил во второй половине столетия[1].
Пару часов назад я закончила смотреть запись прямой трансляции балета "Жизель" на youtube, которая велась на канале Большого театра. В этот раз уведомление о спектакле сделали почему-то за месяц до его начала, поэтому я о нём напрочь забыла. Зайдя сегодня в свой профиль увидела лишь запись, которая в течение сегодняшнего дня ещё будет доступна для просмотра.
Если честно, я не особо спешила начинать просмотр. "Лебединое озеро" оставило противоречивые впечатления, "Иван Грозный" был чуть лучше, но я до сих пор не могу созреть на отзыв об этом спектакле, поэтому просмотр "Жизели" я начала без особого энтузиазма.
Возможно, я покажусь кому-то невеждой, но скажу, что я знала лишь названия спектакля. Сюжет был мне совершенно не известен. Даже то, кто такая Жизель, было для меня глубокой тайной. Но в этом было своё преимущество - история оказалась для меня свежей, а сознание свободно от предрассудков и штампов. Думаю, это отразилось и на общем впечатлении.
История мне показалась настолько воздушной, романтичной и поэтичной, настолько увлекла, что я в какой-то момент полностью погрузилась в сюжет. В принципе, если учесть, что автор либретто - поэт Теофиль Готье, то становиться понятным, откуда здесь столько поэзии. Здесь есть и мистическая линия. Любителям разных потусторонних существ будет интересно узнать, кто такие виллисы.
Партию Жизели исполняла Светлана Захарова. Мне кажется, она смотрелась потрясающе. Лёгкая, хрупкая, воздушная и талантливая. Она хорошо изобразила болезненность, ранимость и одухотворённость в первом акте и воздушность и невесомость - во втором. Вообще, мне кажется, что это её роль. Очень уж органична она в этом образе.
Узнала для себя новое имя - Екатерина Шипулина. Она исполняла партию Мирты. Как же ей шёл её образ! Властная, сильная, непреклонная. В антракте Екатерина говорила, что есть ощущение, что Мирту писали для мужчины, поскольку в комбинациях очень много прыжков. Их действительно много. И музыка, как мне кажется, чем-то напоминает "Спартака". В принципе, вполне подходящие па для мстительницы и своего рода воительницы. Екатерина меня очень впечатлила. Надеюсь, увижу её задействованной и в других спектаклях.
Альберта с Гансом я как-то не очень запомнила. Вообще, мне кажется, что центральные фигуры здесь именно женские. Мне не очень нравится жертвенность сюжета в духе Андерсоновской "Русалочки". Хотя, во времена, когда было написано либретто, жертвенность женщин была нормой и в жизни, и на сцене, так что, ничего удивительного.
Пока смотрела, вспомнила, что когда-то давно читала об Ольге Спесивцевой и о том, как сильно влияла на неё "Жизель". С одной стороны, она потрясающие воплощала этот образ на сцене, с другой - он же постепенно расстраивал её душевное здоровье.
Декорации, свет и костюмы дополняли и подчёркивали атмосферу волшебства. Сделаны они были знаменитым Симоном Вирсаладзе. Я как-то смотрела о нём фильм на телеканале "Культура" и знаю, что он очень самоотверженно подходил к своей работе, выверяя каждую мелочь: цвет костюмов, освещение и многое другое.
Вообще, есть мистика и сказка в этом спектакле, что-то тонкое и воздушное. Мне очень понравилось.
Объяснение: