Ребята Главный герой романа «Два капитана» Александр Григорь¬ев занят поисками пропавшей в Арктике экспедиции по нескольким причинам: он чувствует свой моральный долг перед Катей Татариновой, дочерью главы этой экспедиции, и считает, что должен восстановить историческую справед¬ливость, так как именно капитан Татаринов открыл новый путь в Арктике. Является ли это общественным долгом? Используя текст, приведите не менее двух доказательств.
«Не могу назвать себя нетерпеливым человеком. Но, кажет¬ся, только гений терпения мог прочитать эти дневники! Без сомнения, они писались на привалах, при свете коптилок из тюленьего жира, на сорока — пятиградусном морозе, замерзшей и усталой рукой. Видно было, как в некоторых местах ру¬ка срывалась и шла вниз, чертя длинную, бес бес¬смысленную линию. Но я должен был прочитать их! …
«Волей-неволей мы должны были отказаться от первона¬чального намерения пройти во Владивосток вдоль берегов Си¬бири. Но нет худа без добра! Совсем другая мысль теперь за¬нимает меня. Надеюсь, что она не покажется тебе, как
некоторым моим спутникам, «детской или безрассудной…»
Страница кончалась на этих словах, а следующего листа не хватало. Теперь я знал, что это за мысль: он хотел покинуть корабль и направиться к этой земле. Экспедиция, которая была главной целью его жизни, не удалась. Он не мог вернуться домой «с пустыми руками». Он стремился к своей земле, и для меня было ясно, что если где-либо ещё сохрани¬лись следы его экспедиции, то их нужно искать на этой зем¬ле! Но, может быть, это было ясно только для меня? Может быть, это казалось мне таким ясным потому, что я знал жен¬щину, именем которой была названа эта земля, и видел, как она умирала, и очень хотел найти следы этой экспедиции, и ещё больше хотел доказать Кате, что я люблю её и никогда не перестану любить.
Поздней ночью в марте 1935 года я переписал последнюю страницу этого дневника, последнюю, которую мне удалось разобрать. …
…С необыкновенной ясностью, во всей жизненной полноте, я увидел вокруг себя этих людей с их страхами и болезнями, с отчаяньем, видениями и надеждами. Когда они покинули корабль, он стоял в ста семидесяти километрах от берега, а они около двух тысяч километров по ледяной пусты¬не, потому что их проносило мимо земли. Среди них не было капитана, но этот страшный дневник был полон им — его словами, любовью к нему и опасениями за его жизнь! Про¬щальная речь была написана карандашом, врезавшимся в бу¬магу, — и это было самое разборчивое место во всём дневни¬ке. «Но вместо слов вырвался чуть слышный стон, и в углу глаз сверкнули слёзы…»
Узнаю ли я когда-нибудь, что случилось с этим человеком, как будто поручившим мне рассказать историю его жизни, его смерти? Оставил ли он корабль, чтобы изучить открытую им землю, или погиб от голода вместе со своими людьми, и шхуна, замёрзшая во льдах у берегов Ямала, годами шла пу¬тем Нансена к Гренландии с мёртвой командой? Или в холод¬ную бурную ночь, когда не видно ни звезд, ни луны, ни се¬верного сияния, она была раздавлена льдами, и с грохотом полетели вниз мачты, стеньги и реи, ломая всё на палубе и убивая людей, в предсмертных судорогах затрещал корпус, и через два часа пурга уже занесла снегом место катастрофы?
Или ещё живут где-нибудь на безлюдном полярном острове люди со «Св. Марии», которые могли бы рассказать о судьбе корабля, о судьбе капитана?..
Да нет, куда там! Минуло двадцать лет, как была высказа¬на «детская», «безрассудная» мысль покинуть корабль и идти на Землю Марии. Пошли ли они на эту землю? Дошли ли?»
эстественно
Объяснение: