1.Он томится, вянет, сохнет – и унылый звон колокола возвещает мне безвременную смерть его. 2.Чувствительная, добрая старушка, видя неутомимость дочери, часто прижимала ее к слабо биющемуся сердцу, называла божескою милостию, кормилицею, отрадою старости своей и молила бога, чтобы он наградил ее за все то, что она делает для матери. 3.На другой день ввечеру сидела она под окном, пряла и тихим голосом пела жалобные песни, но вдруг вскочила и закричала 4.Шестой десяток доживаю на свете, а все еще не могу наглядеться на дела господни, не могу наглядеться на чистое небо, похожее на высокий шатер, и на землю, которая всякий год новою травою и новыми цветами покрывается. 5.Ты бы уведомлял меня обо всем, что с тобою случится, а я писала бы к тебе – о слезах своих!
КАК Я ПОКУПАЛ СОБАКУЯ попросил своих товарищей присмотреть где-нибудь для меня взрослого, солидного пса, который бы все понимал и умел вести себя дома и на охоте. Мне позвонили и сказали, что есть такая собака в городе Орехово-Зуеве. Хозяин продавал ее не от нужды, а от обиды: поблизости Орехова пропали тетерева и куропатки и охотиться стало не на кого.Огромный сеттер понравился мне с первого взгляда. Навстречу мне он чуть приподнял свою умную, лобастую голову и по приказу хозяина шагнул вперед, сурово и с достоинством.Хозяин коротко назначил цену, я не торговался, отсчитал деньги, взял ременной поводок и сам пристегнул его к собачьему ошейнику.К машине мы вышли вместе с хозяевами собаки. Томка уселся на заднем сиденье. Когда машина тронулась с места, Томка вздрогнул и оглянулся. Вслед за Томкой я тоже посмотрел назад. Старый его хозяин все стоял у ворот, жена хозяина вытирала платком глаза.В квартиру пес поднялся как будто спокойно. Дома Томка весь день лежал, положив морду на низкий подоконник. Когда стало трудно различать лица прохожих на улице, он встал, подошел ко мне - я в это время сидел на диване - и неожиданно опустил мне на колени свою тяжелую голову. По легкому, чуть заметному покачиванию собачьего тела я понял, что Томка дремлет двадцать минут, полчаса. Ноги мои затекли, становилось все труднее сидеть, и наконец я не выдержал. Я взял Томку за ошейник и легонько тряхнул. Пес всхрапнул, доверчиво потянулся ко мне всем телом и только потом открыл глаза. И вдруг... в собачьих темных зрачках мелькнул ужас. Томка оскалил зубы и зарычал злобно, непримиримо.На третий день нашей совместной жизни я понял, что мне не удастся приручить Томку: он слишком сильно любил своего старого хозяина. Три дня пес лежал в углу, у окна, без сна, не притрагиваясь к пище. Он тосковал и мучился, как человек. Я тоже мучился. Я уже успел полюбить Томку за верность.К концу третьего дня я дал телеграмму в Орехово-Зуево. Хозяин приехал за своей собакой тотчас же, с ночным поездом.Томка первым услышал его шаги на лестнице. Он еще не верил, что это возвращается самый любимый его человек. Когда я открыл дверь и хозяин вошел в комнату, Томка не бросился к нему. Он только завилял хвостом, лег на бок и закрыл глаза. Может быть, он опять боялся проснуться. Потом он повернулся и, как маленький щенок, опрокинулся на спину. По- собачьему это значило, наверное: "Видишь, я не могу жить без тебя. Это хорошо, что ты вернулся".В ту же ночь Томка уехал со своим хозяином-другом.Томкин хозяин понял, что друзей не продают, а я - что друзей не покупают да деньги: дружбу и уважение надо заработать.(По Б.Емельянову.)
2.Чувствительная, добрая старушка, видя неутомимость дочери, часто прижимала ее к слабо биющемуся сердцу, называла божескою милостию, кормилицею, отрадою старости своей и молила бога, чтобы он наградил ее за все то, что она делает для матери.
3.На другой день ввечеру сидела она под окном, пряла и тихим голосом пела жалобные песни, но вдруг вскочила и закричала
4.Шестой десяток доживаю на свете, а все еще не могу наглядеться на дела господни, не могу наглядеться на чистое небо, похожее на высокий шатер, и на землю, которая всякий год новою травою и новыми цветами покрывается.
5.Ты бы уведомлял меня обо всем, что с тобою случится, а я писала бы к тебе – о слезах своих!