Религиозно-этические взгляды писателя опираются как на фундамент на учение об истинной жизни. Оно включает в себя заповеди Иисуса Христа из Нагорной проповеди, приведенной в Евангелии от Матфея. Краеугольным камнем программы самоусовершенствования является заповедь о непротивлении злу насилием. Злом нельзя уничтожить зло, единственное средство борьбы с насилием — воздержание от насилия: только добро, встречаясь со злом, но не заражаясь им в активном духовном противостоянии злу победить его. Толстой допускает, что вопиющий факт насилия или убийства может заставить человека ответить на это насилием. Но подобная ситуация — частный случай. Насилие не должно провозглашаться как принцип жизни, как закон ее.
Зло современной общественной морали Толстой видит в том, что правительственная партия, с одной стороны, и революционная — с другой, хотят оправдать насилие разумными основаниями. На отступлениях от норм нельзя строить правила жизни, нельзя формулировать ее законы.
К заповеди непротивления злу насилием примыкают еще четыре нравственных закона: не прелюбодействуй и соблюдай чистоту семейной жизни; не клянись и не присягай никому и ни в чем; не мсти никому и не оправдывай чувства мести тем, что тебя обидели, учись терпеть обиды; помни: все люди братья — и учись во врагах видеть доброе.
С позиций этих вечных нравственных истин Толстой развертывает беспощадную критику современных ему общественных институтов: церкви, государства, собственности и семьи. При этом Толстой берет из Евангелия только нравственные заповеди отказывая Ему в Божественном происхождении, считая воскресение и вознесение Христа мифом и вымыслом древних народов. Но если Христос не богочеловек, то и церковь с ее таинствами теряет всякий смысл. И Толстой приходит к полному отрицанию церкви, вызывая решение Синода о его отлучении. Учение Толстого превращается в ересь, близкую к ереси духоборов и других народных сект, с которыми писатель устанавливает духовные связи. Особенно много последователей он находит в среде русской интеллигенции, которая начинает объединяться в колонии и вести трудовой, земледельческий образ жизни.
21:22 Религиозно-этические взгляды Толстого
Религиозно-этические взгляды писателя опираются как на фундамент на учение об истинной жизни. Оно включает в себя заповеди Иисуса Христа из Нагорной проповеди, приведенной в Евангелии от Матфея. Краеугольным камнем программы самоусовершенствования является заповедь о непротивлении злу насилием. Злом нельзя уничтожить зло, единственное средство борьбы с насилием — воздержание от насилия: только добро, встречаясь со злом, но не заражаясь им в активном духовном противостоянии злу победить его. Толстой допускает, что вопиющий факт насилия или убийства может заставить человека ответить на это насилием. Но подобная ситуация — частный случай. Насилие не должно провозглашаться как принцип жизни, как закон ее.
Зло современной общественной морали Толстой видит в том, что правительственная партия, с одной стороны, и революционная — с другой, хотят оправдать насилие разумными основаниями. На отступлениях от норм нельзя строить правила жизни, нельзя формулировать ее законы.
К заповеди непротивления злу насилием примыкают еще четыре нравственных закона: не прелюбодействуй и соблюдай чистоту семейной жизни; не клянись и не присягай никому и ни в чем; не мсти никому и не оправдывай чувства мести тем, что тебя обидели, учись терпеть обиды; помни: все люди братья — и учись во врагах видеть доброе.
С позиций этих вечных нравственных истин Толстой развертывает беспощадную критику современных ему общественных институтов: церкви, государства, собственности и семьи. При этом Толстой берет из Евангелия только нравственные заповеди отказывая Ему в Божественном происхождении, считая воскресение и вознесение Христа мифом и вымыслом древних народов. Но если Христос не богочеловек, то и церковь с ее таинствами теряет всякий смысл. И Толстой приходит к полному отрицанию церкви, вызывая решение Синода о его отлучении. Учение Толстого превращается в ересь, близкую к ереси духоборов и других народных сект, с которыми писатель устанавливает духовные связи. Особенно много последователей он находит в среде русской интеллигенции, которая начинает объединяться в колонии и вести трудовой, земледельческий образ жизни.