sasha2005k1

07.07.2020 22:20 •  Русский язык

Какую проблему можно поставить по данному тексту (егэ по ) из коридора меня манит игорь павлович. – м-можно, – мнется он, – с вами поговорить? – если бы я была врачом, он прибавил бы слово «доктор», но учителей зовут по имени-отчеству испокон веков, а игорь павлович не хочет назвать мое имя, и в конце фразы повисает пустота. – поговорить? – повторяет он неловко, и я пожимаю плечами: отчего нет? мы проходим в спальню, отделанную под старину. шторы с золотыми цветами, взблескивает лак многостворчатого гардероба, мерцает зеркало в бронзовом овале. игорь павлович предлагает мне кресло, а сам стоит. вновь никак не называет меня. – видите ли, какое дело. – он дергает коленом, точно хочет подпрыгнуть, и я оглядываю его снизу вверх. аллочка права, он большой и, видимо, сильный. такими всегда видятся отцы любящим детям. большой, сильный, а тут еще и красивый. настоящий отец. – мы взрослые люди, – решается наконец настоящий отец, – вы учитель, и это значит почти врач. а перед врачами у больных нет тайн. – вы больны? – спрашиваю я с тревогой. – абсолютно здоров. и жена тоже, – отвечает он на мой взгляд. – это в переносном смысле. итак, думаю я, большой человек, руководитель конструкторского бюро на крупном заводе, привыкший командовать другими, начинает блеять, точно барашек. пора ему . – итак? – спрашиваю я довольно резко. – у нас нет детей, понимаете? – говорит проникновенным голосом игорь павлович. – и мы хотели удочерить аллочку. но теперь… подумали, посмотрели и решили отказаться. – никто не просил удочерять аллу, – говорю я игорю павловичу, – и вы зря ей сказали об этом. – в этом наша ошибка, , что поняли! – он уже ободрился. – ошибки следует исправлять, – говорю я, стараясь быть спокойней. – алла привязалась к нам, – задумчиво произносит умный человек, похожий на князя игоря. – а исправление невозможно. надо сразу. одним рывком. он нервно прохаживается передо мной. – конечно, – признается неожиданно, – это непростительный порыв. думали, сможем. а не смогли. не рассчитали свои силы. если хотите, привычка к покою оказалась сильнее интереса, – с трудом добавил, – к чужому ребенку. а теперь судите, вы будете правы. он молчит, стоя ко мне спиной у окна. я тоже молчу. искренность всегда обезоруживает. – не зря есть поговорка, – негромко произносит игорь павлович. – благими намерениями вымощена дорога в ад. я даже вздрагиваю. как? благими намерениями вымощена дорога в ад? да! да! меня начинает знобить. – а теперь, – говорю я, – мне. я стремительно выхожу в гостиную. можно бы и спокойнее, но сил нет. – алла! – говорю я. – игорь павлович и агнесса – надо же какое слащавое имя! – даниловна сейчас уезжают за город к своим друзьям. – я поеду с ними! – беззаботно отвечает аллочка. – нет, – говорю я холодно-непреклонным голосом, – это невозможно, потому что там собирается исключительно взрослая компания, верно, агнесса даниловна? – я гляжу в зеленоватые глаза, и они, точно камушки, начинают перекатываться. – верно, – послушно отвечает агнесса даниловна. еще бы не послушно! в моем голосе столько подтекста, что лучше для нее во всем мне поддакивать. потерпеть. еще минуточку, и я исчезну.– аллочка! поторопись! – командую я, но аллочка начинает плакать. час назад я бросилась бы ее целовать, как я всегда делала, когда было плохо моим птенцам. но сейчас у меня не выходило. не получалось. аллочка была не права, хотя не сознавала этого. она цеплялась за то, что ей не нужно. и я не могла жалеть ее. – аллочка! – одернула я строго. – аллочка! всхлипывая, но веря, что это ненадолго, алла надела шубку, рыжую пушистую шапку, уютную и теплую, и я даже прикрыла глаза: так противны были мне и эта шапка, и эта шубка, и все эти тряпки, которыми двое взрослых – так уж получалось! – откупались от аллочки. будьте вы прокляты с вашим благополучием, с вашими пятью сотнями на двоих, с вашим чистосердечным раскаянием!